Август заказал по пуншу им обоим и галантно предложил Герде отведать яблочный пирог, который гости кофейни так хвалили.
Разговор между ними завязался легко. Что-что, а общаться с девушками Август умел. В нужный момент пошутить, в нужный момент сделать комплимент, в нужный момент склонить голову и с томным прищуром посмотреть в ее глаза, а потом мысленно праздновать победу, наблюдая, как она смущается и краснеет. Проще простого. И Ирвелин весьма вовремя заиграла медленную, переливчатую мелодию, от которой эффект от трюка Августа глаза-в-глаза усилился троекратно.
– Жду не дождусь полета к Крылатому Ущелью, – сказала Герда, помешивая трубочкой в бочонке.
– Да, кстати, у меня не получится полететь, – признался Август и ощутил новый укол ненависти к своему личному костолому.
– Почему?
Плечи Герды поникли, ее темные брови выгнулись расстроенной дугой. Грусть ей очень шла, подумалось Августу. Она была довольно красивой, с объемными каштановыми волосами и чуть вздернутым носом. Но почему-то в этот самый момент Август вспомнил о Дзуфии, ее младшем брате, – тот уступал сестре в красоте, но цвет волос и форму носа перенял с удивительной точностью.
– Меня не отпустили с работы, – ответил Август.
– Кем же ты работаешь?
– Помощником кукловода. Вожусь с его подопечными.
Потерять свой возвышенно-романтичный образ, над которым он трудился не покладая рук, Август не мог, а потому раскрыть всю правду о своей работе он был готов только под жестокой пыткой.
– Очень жаль, что тебя не будет.
– Поверь, мне тоже.
Левитант хотел добавить, что полет на Верховный мыс, который лагерь запланировал на август, он ни за что не пропустит, как вдруг его слух уловил до боли знакомый смех. Он повернулся, желая, чтобы смех оказался просто похожим, но его жалкому желанию не дано было сбыться. За плотной стеной из людских спин, за столиком у окна, сидела Мира. Вместе с Фроем.
– Паул бывает таким смешным, не находишь? – звонко говорила Герда, не замечая потерянного внимания Августа. – Столько подготовки, столько лишней головной боли. Оказывается, он ведет учет пропусков. Ты знал?
В иной раз Август бы с удовольствием поддержал тему, перемывая кости дотошному вожаку их лагеря, однако сейчас его сознание будто бы отключилось. Он смотрел на столик у окна и почти не шевелился. Мира смеялась, откинув назад свою белокурую голову, а Фрой смотрел на нее и улыбался. «Ну и глупая же улыбка у этого садовника!»
– Август?
«Вылитый мешок с картошкой! Тебе бы расслабиться, дружок».
– Август!
Левитант обратил лицо к Герде.
– Да, наверное, – ляпнул он и вцепился зубами в трубочку, начиная жадно пить из бочонка.
– Что «да, наверное»? Ты знал или не знал?
Август сделал большой глоток и наугад произнес:
– Не знал.
Ответ Герду вполне удовлетворил.
– А он ведет. Так что не забудь предупредить его об Ущелье.
– Хорошо, – машинально ответил левитант. «Кого я должен предупредить? О чем?» – бестолково подумал он, и тут же снова отвлекся, услышав от окна новую порцию смеха.
– Ох уж этот местный официант, постоянно куда-то исчезает. Пойду принесу нам еще по бочонку, – сказала Герда и начала подниматься
– Нет, сиди, – возразил Август и быстрее встал. – Я сам принесу.
Когда Герда садилась обратно, ее глаза и щеки разошлись от сладостного удовольствия.
Август спешно обошел плотно сидящих друг к другу граффов. «Отлично, от стойки мне будет лучше видно». У кофемашины стояла Тетушка Люсия, хозяйка кофейни. Длинная цепочка, свисающая с ее очков, двигалась в такт ее отточенным движениям.
– Господин Ческоль, – с откровенной неприязнью провозгласила она, стоило только Августу приблизиться.
– Тетушка Люсия, – расплылся в улыбке левитант.
– Чего изволите?
– Два бочонка вишневого пунша, пожалуйста. И щепотку вашего снисхождения.
Женщина отставила чашку с черным кофе и уставилась на Августа поверх очков. Взгляда колючей сложно было представить.
– Один момент, господин Ческоль, – сказала она и направилась к бочкам, которые занимали большую часть задней стены.
Момент Августу пришлось ждать далеко не один, поскольку двигалась Тетушка Люсия до неприличия медленно. Сомнениями Август не тревожился – проделывала она это нарочно.
Пока он ждал, голова его была повернута к окну. Там, используя дар штурвала, Фрой жонглировал в воздухе пятью трубочками, а Мира, будучи тоже штурвалом, пыталась выбить эти трубочки из циркулирующего кольца. Оба смеялись и подтрунивали друг друга.
«Фантастическое веселье», – скривился Август.
– Привет, – услышал он позади себя.
К нему подошла Ирвелин. Август прислушался: действительно, звуки рояля исчезли.
– Милая девушка. Та, с которой ты пришел, – сказала Ирвелин, присаживаясь на стул рядом с ним.
– О, мы снова разговариваем? – ухмыльнулся Август.
Ирвелин невозмутимо вздернула подбородок.
– Разговариваем. Но не на ту тему, из-за которой мы перестали разговаривать.
– Как скажете, госпожа Баулин. – Он кивнул на столик у окна. – Видела этих голубков?
Ирвелин взяла чашку с кофе, которую оставила Тетушка Люсия, и отпила из нее.
– Видела. Они уже давно здесь сидят.
– Не напоминает ли тебе этот Фрой неповоротливый мешок с картошкой?
Ответила ему Ирвелин неожиданно серьезно:
– Нет, не напоминает. Он добрый и обходительный. С чего бы мне его оскорблять?
Август фыркнул.
– Раз так, то иди и ты пригласи этого садовника на свидание. Если повезет, будет и тебе показывать фокусы с трубочками.
Тетушка Люсия поставила перед ним два наполненных пуншем бочонка и сразу отошла к гостям, столпившимся у кассы. Ирвелин некоторое время разглядывала розовые пузырьки, а потом ближе придвинулась к Августу.
– Поговори с ней, – шепотом сказала она.
– Да-да, знаю, сейчас к ней вернусь. Я пунш обещал принести.
– Я говорю не о той девушке, с которой ты пришел. Я о Мире говорю.
Карие глаза Ирвелин смотрели почти с жалостью, и Августу стало дурно.
– Не собираюсь я с ней говорить.
– Попробуй хотя бы.
– Если ты вдруг не заметила, наши с ней разговоры неминуемо заканчиваются одним – скандалом.
– Я уверена, стоит тебе поделиться с ней тем, что у тебя на душе…
– А ты-то откуда знаешь, что у меня на душе? – вспылил он. – Не знаешь ты ничего! И хватит строить из себя сестру милосердия!
Граффы, стоявшие у кассы, обернулись на них. Ирвелин замерла, как умели замирать только отражатели: ее фигура превратилась в каменное изваяние.
– Я… просто… – Август, хмурясь, поднял со стойки два бочонка. – Извини, Ирвелин.
Он отошел от отражателя и стал протискиваться обратно к своему столику. Внутри него бушевало пламя. Оно разгорелось до самого горла, мешая левитанту свободно дышать.
– Ты долго, – пожаловалась Герда.
Август еле сдержался, чтобы и ей не нагрубить.
– Тетушка Люсия не справляется с потоком посетителей, – кинул он и буквально рухнул на стул.
Остаток вечера он глядел в одну точку – в дырку на старой столешнице, – и односложно отвечал на вопросы неумолкающей Герды. Ирвелин вернулась за рояль, доиграла программу и ушла, не сказав ему больше ни слова. Мира и Фрой тоже ушли, но когда именно, Август не заметил – слишком был занят. Обдумывал, как бы пробраться к Крылатому Ущелью и договориться с призраками грифонов, чтобы те столкнули его в пропасть.
Глава 20. Цветные стикеры
Дни сменялись днями, недели сменялись неделями, а поиски принцессы и Постулата так и не приносили долгожданных плодов. Дежурные эфемеры прочесывали трассу за трассой, город за городом, но следы беглецов словно дождем летним смыло. В связи с безуспешностью поисков, капитан полиции сменять гнев на милость не собирался: каждый день он врывался в кабинет Ида Харша, где в поте лица трудились детективы и их помощники, и зачитывал одну и ту же гневную проповедь.
– Мой двоюродный дядюшка всегда такой? – спросила Вера одним июльским вечером, когда четверо желтых плащей в очередной раз столпились вокруг разложенной на палисандровом бюро карты. Прошла целая минута, как капитан Миль ушел от них, но звон от его восклицаний все еще стоял в ушах.
Ответил ей Харш:
– Всегда.
– Его прессуют сверху, а он прессует нас. Обычная цепочка взаимоотношений в рабочей иерархии, – заступилась за капитана Доди.
– В кругу семьи он другой? – спросил у Веры Чват. За дни совместной работы он, кажется, успел привыкнуть и к Доди, и к ее помощнице. С ними расследовать дело было куда легче, чем с его прямым начальником. И не только для Чвата.
– Я вижу дядю Женевьевона только здесь, в участке. Последний раз мы собирались всей семьей когда я еще в школе училась.
– Давайте вернемся к поискам осиного гнезда, а то в следующий свой визит наш славный капитан одними угрозами может не обойтись, – заметил Харш не без оснований.
Желтые плащи заторопились склониться над картой. Новенькая, недавно отпечатанная карта еле вмещалась на столе, ее края свисали с краев, а хрустящая бумага успела пойти трещинами от непрерывного перекладывания.
– Все же стоит снова отправить дежурную группу левитантов на проверку Полилу-Лава, – заговорил Харш, опираясь кулаками о стол.
– Отправляли ведь уже… – начал говорить Чват, но Харш тут же пресек его речь:
– Поэтому, Чват, я и сказал – снова. Думаю, стоит поставить в городе-на-деревьях патруль из двух-трех левитантов, чтобы те проверяли документы всех пролетающих. Не забывайте, наши беглецы оба левитанты. Прятаться в городе-на-деревьях было бы для них удобно. Вдруг они выйдут из какой-нибудь хижины и обнаружат себя.
– Осиное гнездо должно быть связано со всеми ипостасями, – произнесла Доди самую повторяемую фразу за последнюю неделю. – Какая связь у города-на-деревьях с каждой ипостасью из восьми?
Чват принялся загибать пальцы – его почетная роль, когда дело доходило до обсуждения очередного предполагаемого укрытия.