– Август беспокоился о судьбе принцессы, – наклонившись к нему, тихо сказала Доди. – Он мог выйти на ее след. Или на след Постулата.
– И отправиться по следу в одиночку, не сообщив нам?
Доди ничего не оставалось, как усмехнуться.
– Не вы ли, Ид, около получаса тому назад называли Августа безрассудным?
Харш свел брови и вместо ответа заговорил о другом:
– То есть вы допускаете, что он мог выйти на осиное гнездо. А если так, то осиное гнездо может находится недалеко…
– От Верховного мыса, – закончила за него Доди. – Там, как мне помнится, стоит один маяк, полый изнутри…
Ее перебил дверной колокольчик, а сразу после кофейню наполнил гул от множества голосов. Кочевники-левитанты не заставили себя долго ждать. Толпа из самого разношерстного люда ворвалась в тесный зал и заняла все столики у окна. Коротко переглянувшись, Доди и Харш поднялись со своих мест.
Графф по имени Паул представился их главным. Когда сыщики приблизились, он с интересом оглядел Доди и с явным испугом – ее коллегу. Беседа получилась сбивчивой и, к неудовольствию желтых плащей, достаточно громкой. Боковым зрением Доди уловила светлую прядь: граффы с Робеспьеровской пересели за столик поближе. Они пили кофе и, разумеется, прилежно делали вид, что не слушали каждое произнесенное слово.
– На Верховном мысе мы пробыли все выходные, а вчера вечером вернулись. Однако, во время обратного пути… – Паул поглядел на девушку с темными распущенными волосами, которая неотрывно наблюдала за их разговором. Когда сыщики тоже посмотрели на нее, та поднялась.
– Да, я виновата. Я не уследила за младшим братом, хотя должна была лететь рядом с ним. Он упал. В данный момент мой брат дома, спит. Нога его уже в порядке. – Девушка тряхнула головой и вздернула нос, приняв боевую позу. – Преднамеренное бездействие, так? И что мне за него грозит, офицеры?
– Герда, они здесь не за этим, – поторопился успокоить ее Паул. – Эти господа спрашивают про Августа. Он до сих пор не вернулся в столицу.
– Не вернулся? – Девушка резво сбавила пыл, сменив боевой вид на смущенный. – Ну… Август должен был вернуться еще вчера. Из Полилу-Лава он вылетел даже раньше меня.
– Из Полилу-Лава? – одновременно переспросили Доди и Харш.
– Да, там помогли моему брату. С его ногой.
Весь последующий рассказ девушки Доди косилась на грозное лицо Харша и мысленно ругала саму себя. Ведь Ид предлагал ей направить в город-на-деревьях патруль из левитантов, а она его предложение отклонила. Дважды.
– Значит, Август улетел из той хижины около десяти вечера и с тех пор вы его не видели. Он не говорил, куда направится?
– Нет, да я и не спрашивала. Думала, что домой, в столицу. Куда же еще?
Доди уточнила адрес хижины и имя ее хозяйки, Харш все записал в свой блокнот. Вскоре они поблагодарили Паула за содействие, уверили Герду, что за халатное отношение к младшему брату ее в тюрьму не посадят, и вышли на обдуваемую легким ветром улицу Доблести.
– Группу дежурных левитантов в Полилу-Лава, еще группу – на Верховный мыс, – басил Харш, пока они приступили бегом по направлению к участку.
– И группу дежурных эфемеров – прочесать нижний лес…
– Детектив Харш, постойте!
Их окликнула госпожа Баулин, которая пыталась их догнать. Позади нее бежала и Мира, и Филипп Кроунроул шел по направлению к ним. Сыщики остановились, пришлось обождать.
Ирвелин, переведя дух, встала напротив Ида. Мира остановилась рядом и первой выпалила, обращаясь сразу ко всем:
– Где Август?
– Что все это значит, господин Харш? – следом спросила Ирвелин.
Трусливостью эти девушки были обременены, ведь обращались они напрямую к закипавшему Харшу. Доди была уверена, что Ид не ответит им, отправит их домой или даже пригрозит задержанием. Однако на этот раз Ид Харш смог ее удивить.
– Это означает, госпожа Баулин, что к двум сбежавшим граффам добавился третий, – произнес он почти что спокойным тоном.
– Вы найдете его?
До них дошел Филипп. Он встал в стороне, руки в карманах, а лицо серее ноябрьских туч.
– Вы найдете его? – повторила Мира настойчивей.
Доди и Харш переглянулись. Их волосы подхватил ветер, напоминая о спешке.
– Мы сделаем все возможное.
***
Капитан Миль устроил экстренное собрание, на котором все силы дежурных групп были переправлены на север. Доди выступала вслед за капитаном, ориентируя дежурных эфемеров по точкам поиска. Харш стоял все в том же углу и насуплено слушал, пока Доди не спустилась с подмостка и не созвала его и младших помощников обратно в кабинет.
– И что теперь? Что делать нам? – спросила Вера, подходя к палисандровому бюро.
– Ждем сигнала от дежурных плащей, – дал ей ответ Харш. – Как только получаем сигнал, выезжаем на указанное эфемерами место. А пока, думаю, вы можете идти домой. Я же переночую здесь, в своем кабинете, мне не впервой. Если появиться какая-либо информация – я вам сразу позвоню.
Чват и Вера кивнули.
– Я тоже останусь, – отозвалась Доди и спешно добавила, глядя на три изумленных лица: – У себя, в своем кабинете. Заснуть я сегодня не смогу.
– А я все же попробую, – отметила Вера, позевывая. – Пойдем, Чват. Еще успеем захватить из буфета печенье.
Всего раз Чвату понадобилось споткнуться, чтобы благополучно выйти вслед за Верой. Спокойной ночи никто никому не пожелал – граффы понимали, что ночь их ждала неспокойная.
– Ладно, Ид. Будем на связи, – сказала Доди, приближаясь к двери.
– Не скучаете ли вы по временам, когда работали дежурным эфемером?
Уже приготовившись выходить, Доди обернулась. Ид на нее не смотрел. Он смотрел на визуальную доску, на которой была прикреплена карта Граффеории с наклеенными на ней цветными стикерами.
– Мне нравилось ощущать действие, – ответила она осторожно.
– Дежурный эфемер – активный поисковик, детектив высшего ранга – пассивный поисковик, – монотонным голосом проговорил Харш, после чего повернул лицо к ней, да так резко, что Доди содрогнулась. – Скучаете?
– Да, – честно призналась она, напрягаясь все сильней. – Скучаю.
Взгляд его черных глаз уперся в сторону ее правого уха, а следом и голос уперся, только уже в оба уха, успевших ощутить немалое беспокойство.
– Это ведь я настоял на вашем повышении, Доди. В те года, когда капитан еще прислушивался к моему мнению.
Доди стояла, не шевелясь. Пришла ее очередь хмуриться. Пять лет прошло с ее повышения, а этого она не знала, никто ей не говорил. Она-то считала, что за нее заручился Блефлок…
– И вы подтверждаете верность моего решения несколько лет кряду, не говоря уже о том, что в прошлом году умудрились отобрать у меня мое же дело. – Харш попытался улыбнуться, но улыбка получилась неловкой. Улыбаться он давно разучился.
Надо было что-то ответить ему, но Доди молчала. Она словно камней в рот набрала, пялясь на высокую фигуру перед собой.
– Капитан тогда отмечал, что для должности детектива вы слишком молоды, вам было всего двадцать пять. На том его доводы и заканчивались. Я же отмечал, что вы способны запомнить форму носа каждого из свидетелей, способны запомнить интонацию, с которой свидетель давал показания. Способны запомнить вид шнурков на его ботинках и как крепко эти шнурки были завязаны.
– Хорошая память не редкость среди желтых плащей, – отмерла Доди.
– Не редкость, – задумчиво повторил за ней Харш и, оборвав связь своих черных глаз с ее правым ухом, отвернулся к карте.
Последующий вопрос был очевиден, но перед тем как задать его, Доди подошла ближе.
– Почему вы раньше мне этого не говорили, Ид?
– Случай как-то не выдавался.
– Случаев выдавалось более чем достаточно. – Голос ее против воли ожесточился. – Вы боялись, что я не скажу вам спасибо.
– Наверное, – ответил Харш и прибавил, продолжая стоять к ней спиной. – Осенью, когда я отказался от должности лейтенанта на глазах у всего участка, вы единственная, кто за мое решение меня не осудил. Не потому ли, что когда-то и сами хотели отказаться от повышения?
Доди никак не могла взять в толк, к чему был весь этот разговор. Сейчас, когда их общее дело дошло до своей кульминации.
– Вы осуждаете меня за мое слабоволие? – бросила она.
– Слабая воля здесь только у меня, раз пять лет не решался вам признаться.
Обходя палисандровое бюро, Ид ненароком задел его угол. Послышался слабый звук падения, и сыщик, нагнувшись к его внутренней части, поднял что-то небольшое и прямоугольное.
Рамка с фотографией.
Доди медленно втянула воздух. Раз он решился, пора бы решиться и ей.
– Ваш отчим, Ид, – притихшим голосом начала Доди. – Вы никогда не говорите о нем, и мне…
Его плечи надулись, кустистые брови опасно задвигались. Поправив рамку, он выпрямился.
– Он умер. Я говорил вам.
– Лишь это и говорили. Я подумала, раз вы держите фотографию с ним здесь…
– Эта история не стоит вашего времени, Доди. Поверьте.
– Позвольте мне самой решать о ценности моего времени, Ид.
Атмосфера вокруг накалилась, словно из кабинета они переместились в раскаленную печь. Доди стоило отступить, она понимала это, но сыщик внутри нее требовал ответа, а девушка внутри нуждалась в доверии.
– Что с ним произошло, Ид? Это как-то связано с вашей работой?
Внезапно ящики огромной картотеки выдвинулись, все разом. А после с грохотом задвинулись обратно. Харш же и пальцем не пошевелил, только смотрел куда-то сквозь Доди и хмурился. От увиденного плечи Доди вновь содрогнулись, но она заставила себя произнести слова, которые намеривалась произнести уже пять лет:
– Я хотела бы вам помочь.
Он безжалостно посмотрел на нее.
– Помочь в чем? Воскресить единственного человека, которого я когда-либо любил?
Черные глаза принялись прожигать глаза Доди насквозь. Сложно было удержать взгляд, но Доди его упрямо держала. Первым сдался Ид. Он тряхнул головой, после чего нервный сгусток в его теле как будто ослаб, и тяжелой поступью отошел к окну. Туманная ночь за окном блестела и завораживала.