– Что еще вам про нас известно? – не меняя хмурого выражения, спросила кукловод.
– Больше ничего. Я бы рад располагать чем-то еще, чем-нибудь мерзким, вроде грязных носков под кроватью, или глобальным, вроде свержения власти. Понимаете, чтобы шантажировать вас. Но, увы…
Эдея даже не подумала улыбнуться.
– Ваша дальнейшая судьба, господин Ческоль, напрямую зависит от вашей честности.
– Прекрасная новость! Тогда вы будете рады узнать, что сейчас я с вами абсолютно честен.
Склонив в недоверии голову, Эдея потянулась к нагрудному карману на своем комбинезоне и вынула оттуда браслет из прозрачных бусин.
– А это у вас что?
Август оторопело смотрел на браслет Миры в руках девчонки.
– Откуда он у вас?
В попытке сопоставить недавние события, Август нахмурился вслед за своей дерзкой собеседницей. Он помнил, что браслет выпадал из его рюкзака на Верховном мысе, прямо перед обратной дорогой. Получается, в спешке он засунул браслет в карман джинсов вместо рюкзака?
Эдея покручивала в ладони браслет.
– Я обладаю многими талантами, господин Ческоль. Один из них – я могу обчистить карманы человека и исчезнуть еще до того, как тот обнаружит пропажу. – Она улыбнулась сама себе, разглядывая ровные грани. – Не поделитесь, почему, когда мы поймали вас, господин Ческоль, при вас были только фляга с водой и этот браслет?
– Браслет принадлежит моему другу, – отрезал Август, по-новому взглянув на юную девушку, которая до этого момента казалась ему беззащитной. И ведь он действительно не заметил, когда она его обчистила. Она даже не приближалась к нему!
Маленькая воровка.
– Ваш друг – кукловод или материализатор? – спросила она.
– Мой друг иной ипостаси.
Эдея натянула браслет на свою руку.
– Этот браслет – созданиал с вкрапленной в него живой способностью. Он может произносить слова.
– Да? Не знал. И что же он говорит?
– Я не верю, что вы не знали об этом, господин Ческоль.
– Верите или нет, но так оно есть. Я понятия не имею, что говорит эта безделушка.
То ли он смог придать голосу благовидный оттенок честности, то ли от того, что сказанное им на самом деле было правдой, но Эдея клюнула на его признание. Она приложила браслет к уху и вполголоса произнесла:
– «Он у тебя вместо сувенира. Это временно, скоро он будет возвращен. Держи все в тайне». – Она опустила руку на колени. – Стоит только намочить браслет, и эти фразы повторяются, раз за разом. Только запись эта сделана давненько, наверное, около года тому назад. Поэтому, когда я забрала браслет, слова заедали. Но кукловод способен починить все настройки, что я и сделала.
Август изобразил человека, которого нисколько не заинтересовали услышанные фразы, в то время как в желудке у него от волнения закипел выпитый только что бульон.
– Занимательная вещица, – сказал он расслабленно, подтягиваясь и разминая шею.
Надо же. Браслет – это предостережение. Нильс хотел предупредить Миру о том, что Белый аурум был спрятан в ее квартире. Вот зачем он хотел вручить ей этот браслет в День Ола.
Что ж, и замороженной клюкве стало бы ясно, что действовал Нильс из собственных интересов, а не из интересов девяти пилигримов. И Август мог прямо сейчас уличить Нильса в неверности…
– Пожалуй, оставлю браслет у себя, – сказала Эдея, засовывая браслет обратно в нагрудный карман. – За такой качественный созданиал в комиссионке можно выручить не меньше ста рей. А то и все двести.
«Маленькая воровка», – подумал Август, всеми силами стараясь сохранить незаинтересованное лицо.
– Думаю, мы закончили, – поднимаясь с пола, уведомила девушка.
– Славно, – выдохнул Август. – Сегодня, уважаемая Эдея, вы можете спать спокойно. Сегодня я не умру. Но если вы и завтра принесете мне бульон без малейшего кусочка мяса, то навряд ли я долго протяну.
Вместо ответа она обратилась к кукле, преданным монументом стоявшей возле нее.
– Серо, возьми тарелку, и пойдем.
Мелкими шажками кукла затопала в сторону Августа, под деревянными башмаками заскрипели доски. Серо подошел так близко, что левитант смог разглядеть на его кафтане выписанные золотой нитью узоры. Кукла наклонилась и сомкнула на тарелке фарфоровые пальцы.
– Вечером вашу еду мы оставим в дверном окошке, – сообщила Эдея, отряхивая штанины от чердачной пыли, но Август уже не слушал ее. Он резко крутанул ногой по полу, сбив наклонившегося к тарелке Серо. Кукла упала вперед, послышался треск. Август подскочил к двери еще до того, как Эдея успела сообразить, что происходит. Он вцепился в ручку и дернул, после чего готов был расцеловать всех истинных и надуманных богов за то, что дверь оказалась не заперта.
Однако выбежать он не успел. Кто-то сзади сжал его лодыжку, да настолько сильно, что Август принял этот захват за удар топором, которым отрубили его бедную стопу. От резкой боли нога его подкосились, и левитант упал, виском ударившись о ручку двери. Не прошло и мига, как его тело грубо протащили вглубь чердака, без всякой возможности к сопротивлению.
– Ослабь захват, Серо, – услышал он требовательный голос. – Иначе ты оторвешь ему ногу.
Август охнул, когда давление на его лодыжку ослабло. Щурившись от стука в висках, он посмотрел себе под ноги – туда, где стояла кукла. Золотой колпак с бубенцами съехал, а на бледном фарфоровом лице, ровно по-диагонали, пролегла крупная трещина.
– Не стоило вам, господин Ческоль… – начала говорить Эдея, но слушать ее Август не собирался. Дверь все еще оставалась распахнутой, безумная кукла отвлеклась на свой колпак, Эдея болтала. Он не мог не использовать такой шанс.
Август подлетел над полом как ковер-самолет и здоровой ногой – той самой, что не подверглась страшному захвату фарфоровых рук – что было сил ударил кукле точно в грудь. От удара куклу отбросило, и пока она летела к слуховому окну, Август полетел к двери, в темноту коридора. Порог он миновал, но взлететь к потолку не успел, поскольку через мгновение в его ноги снова вцепились.
Высоту Август сразу же потерял и упал ровно на больное плечо. Удержаться от крика было невозможно, однако Август обошелся одним лишь емким ругательством и перекатился на другой бок. Глянув под ноги, он увидел девчонку, та схватила его со всей возможной для своей комплекции силой и удерживала, чтобы помешать ему взлететь. Август попытался высвободить ноги, но маленькая воровка легла на них всем весом и во все горло позвала на помощь.
Боеспособной оставалась только левая рука Августа, и он понял, что может дотянуться и ударить девчонке в челюсть. Сильно ударить, заставив ее отступить. После он взлетит под потолок и выберется через первое окно, которое отыщет.
Он слышал, как кто-то уже бежал по лестнице. В его распоряжении были секунды, спасительные секунды… Но вместо того, чтобы ударить воровку, он лишь смотрел на ее темные короткие волосы, которые так не вовремя напомнили ему Ирвелин, и ничего не предпринимал. Август с прискорбием осознал, что не может ее ударить.
Его схватили сзади и рывком подняли на ноги. Правое плечо изнывало от боли, лодыжку жгло, голова неистово кружилась.
– Вздумал поднимать бунт? – донесся до него голос Постулата. – Какая опрометчивая идея. Эй, Брагаар, неси цепи.
Еле идущего Августа завели обратно на чердак. У окна стоял Серо, на которого левитант не смог взглянуть без страха. Кукла нахлобучивала на макушку свой колпак и пристально смотрела прямо на него. Ее фарфоровые глазницы не шевелились.
– Серо, идем, – раздалось от двери, и кукла незамедлительно зашагала на голос, однако глазницы ее продолжали глядеть по направлению Августа. Левитант отвернулся, радуясь, что это существо покидает чердак.
– Глупо было впускать ко мне девчонку, – кинул он, в то время как Брагаар, мускулистый штурвал с расписными татуированными руками, закреплял на его ноге железную цепь.
– Смотря как посмотреть, – усмехнулся Постулат. – Ведь сбежать-то ты не смог.
– Почти получилось, – отметил Август.
Повинуясь взмахам рук Брагаара, металлическое кольцо щелкнуло, скрепив ногу узника с грязной батареей. Беспомощно осев на пол, Август вскинул колотящуюся от боли голову. Его тюремщики начали отходить.
– Позовите Нильса. Мне нужно поговорить с ним, – потребовал он непривычно тихим голосом.
Громоздкая фигура Брагаара продолжала идти, а Постулат обернулся.
– Ты у нас в плену, Август. Требования выдвигаем мы, а не ты.
– Так озвучьте уже ваши требования! Сколько мне еще здесь торчать?
Постулат посмотрел на Брагаара, загородившего своим телом весь проем, и потом повернулся обратно к Августу.
– Послушай. – Он подошел ближе и сел на корточки. Луч света из слухового окошка упал ровно на его шрам. – Ты сам сюда прилетел. Мы не похищали тебя, не угрожали тебе. Мы не трогали ни тебя, ни твоих родных и друзей. Ты сам решил наведаться к нам, а поскольку мы не можем допустить, чтобы ты вернулся в столицу и разболтал о нас и этом месте всем, кому ни попадя, тебе придется побыть какое-то время в неволе под нашим присмотром. Пока мы не решим, что с тобой делать.
– Мне уже приходилось находится в неволе. Недавно совсем. После того, как я освободил тебя из камеры Танцующей башни, – сквозь зубы процедил Август.
Лицо Постулата на миг задеревенело.
– Не я попросил тебя об этом, – без эмоций кинул он.
– А я вот ожидал услышать «спасибо», – пересиливая слабость, усмехнулся Август. – Глупый был поступок, признаю. Помог убийце сбежать из тюрьмы…
– Интрикий был мне другом! – рявкнул Постулат, вскочив.
Брагаар сделал громкий шаг вперед, Постулат обернулся. Август легко считал их поведение: Постулат посмел сказать лишнего.
– Выходим отсюда, – с нажимом сказал Брагаар.
Не сказав больше ни слова, Постулат взлетел и первым покинул чердак. За ним тяжелым шагом вышел Брагаар и закрыл дверь на засов.
Тут же отдернув джинсы на левой ноге, Август в ужасе округлил глаза. Его лодыжка была черно-фиолетовой, один сплошной синяк, словно и эту его ногу обхватили цепным кольцом. Август дернул джинсы обратно, не вынося вида синяка, а после без сил лег на жесткие доски, стараясь не думать о том, в какое из существ пилигримы умудрились превратить фарфоровую куклу.