– Мы начинаем игру, Август. Раунд первый, – объявил Постулат и скинул на доску свои кости.
Двойка и пятерка. Общее число – семь.
Август смотрел на игральную доску как завороженный. Свет от свечи колебался, пуская по доске сумрачные блики.
– Приходилось ли вам, господа, слышать про «послушную игральную кость»? – спросил Август вместо ответного броска. – Известная в малых кругах забава кукловодов. Кукловоды изобретают такие кости на заказ для шулеров и мошенников, на Рынке змей подобного добра навалом. Нашептываешь таким кубикам нужные тебе очки, и при броске кубики ложатся на нашептанные тобой грани.
Никто ему не ответил. Август взял в руки предназначенные для него кубики и приблизил к глазам, рассматривая получше.
– Не слышали о таких? Жаль. Вот будет здорово, если эти кубики окажутся послушными.
Под нетерпеливые взгляды Август приблизил кубики к губам и шепнул им про число двенадцать: кто знает, может быть ему повезет. А после он сбросил кости. Дерево ударилось о дерево, кости замельтешили по гладкой поверхности и замерли одновременно, словно застигнутые врасплох призраки.
Тройка и шестерка.
Девять белоснежных точек уставились на Августа. Ему показалось даже, что эти точки смеялись и показывали на него пальцем. «Неудачник, господин Ческоль. Какой же вы неудачник».
Август поднял глаза к Постулату. Несмотря на дерзость, с которой тот обращался к нему, его церемониймейстер выглядел озадаченным. Стоявший за ним Брагаар в открытую насмехался, а что до Нильса, который следил за игрой с опущенной головой, то его сгорбленная фигура оставалась неподвижной. Лицо его так и скрывалось густой тенью, и невозможно было понять, о чем он думал.
– У тебя первая девятка, Август, – с заминкой объявил Постулат. Голос его не дрогнул.
– И этой девяткой я покрыл твою семерку, – не мог не заметить Август, отыскав в своем положении хоть что-то хорошее. Он с безмятежным видом забрал с доски свои кости и крепко сжал их в кулаке, желая таким образом высказать кубикам свое недовольство.
Что ж, число благоприятных событий для него уменьшалось. Пресловутая теория вероятностей наступала ему на пятки.
– Приступаем ко второму раунду.
Без лишних предисловий Постулат бросил кости на доску.
Пятерка и шестерка. Общее число – одинадцать.
«Многовато, – забеспокоился Август, снова сжимая кубики в кулаке, на сей раз нежнее. – Двенадцать, ребятки. Нам нужна цифра двенадцать».
Затаив дыхание, левитант выбросил кости на доску. Дерево ударилось о дерево, но Августу казалось, что в этот момент его жизнь ударилась о свой конец.
Четверка и пятерка. Девятка.
Осознание приходило медленно. Опустившись ниже, Август получше пригляделся: ошибки не было, блуждающие тени его не обманывали. Девять белых точек вновь глядели на него и посмеивались.
«Невозможно, – думал Август, откланяясь от доски. – Такое совпадение… невозможно».
Постулат молча покосился на Брагаара, который разошелся в широкой улыбке, азарт в его звериных глазах сиял пронзительней свечи. Август повернулся к Нильсу в надежде встретиться с ним взглядом, и увидел, как эфемер смотрел прямо на него. Пристальный взгляд эфемера разрывал гнетущую тень. Неужели Нильс тоже был напуган? Или личный страх Августа заставлял его видеть страх и в остальных?
Август вернул взгляд на свои кости, которые так и лежали несчастной девяткой вверх. «Невозможно».
– А я вас недооценивал, – произнес Август вполголоса. – Мне-то казалось, что ваша дурацкая игра будет честной.
– Ты о чем? – спросил Постулат.
Август сложил руки в замок и сделал вид, что происходящее его ни сколько не коробило.
– Вы мухлюете, господа. И самым отвратительным образом. – Он оглядел всех пилигримов по очереди. – После того как ты, Постулат, недавно вспылил и опрокинул доску со всеми кубиками, Брагаар вернул кубики на доску даром штурвала. Два кубика опустились рядом с Постулатом, другие два кубика опустились рядом со мной. Я помню, какими гранями лежали тогда мои два кубика. Четверкой и пятеркой. – Август замотал головой, словно отец, недовольный поведением своих отпрысков. – Ай-яй-яй, господа. Как же ваша вера в судьбоносную рулетку? Или судьбу все же можно подговорить?
– Да о чем ты, не возьму толк! – прорычал Постулат. – Бери кости, впереди третий раунд!
– Никакие кости я кидать больше не собираюсь. Видишь ли, сегодня я не в настроении подписывать себе смертельный приговор. Ведь передо мной лежат самые настоящие «послушные игральные кости», не так ли? Дело рук вашей маленькой воровки? Она уже подговорила эти кости на выпад девяток.
Поняв, наконец, в чем было дело, Постулат снисходительно на него посмотрел.
– Ты напуган, Август, это ясно. Но условия есть условия. Чтобы выйти отсюда, тебе нужно сначала доиграть.
– Я вновь брошу свои кости только после того, как их бросит кто-то из вас – так, для проверки вашей добросовестности. Такого мое условие. – Август улыбнулся. – Не откажите бедному узнику. Мое условие ведь гораздо безобидней вашего.
Выражение замешательства пронеслось по обезображенному лицу Постулата. Он во второй раз покосился на Брагаара и дождался, когда тот кивнет. Что означал его кивок, Август знать не мог, однако в следующий момент Постулат потянулся, схватил кубики Августа и бросил их. Трое граффов склонились над доской.
Единица и тройка. Четыре очка.
Постулат скривился, или улыбнулся, или от души стал насмехаться над своим претендентом – с его шрамом, который атрофировал всю правую часть его лица, сложно было понять его подлинное настроение.
– Зря ты не доверяешь нам, Август.
– Сложно доверять тем, кто сравнивает твою жизнь с игровой ставкой.
– Третий раунд, Август. Бери кости.
– Я все еще не верю, что вы играете честно.
Постулат закатил глаза.
– Будь эти кости послушными, я бы тоже выкинул сейчас девятку. Однако, как ты мог заметить, я выкинул четверку. Мы играем по правилам.
Третий раз сжав кости в кулаке, Август впервые ощутил, насколько те были холодными; впервые увидел перед собой расплывшийся по доскам парафин и фитиль, близкий к своему завершению. От нарастающей тревоги его чувства оголились как стертый электрический провод.
– Церемониймейстер кидает первым, – напомнил Постулат и скинул кубики.
Две пары белых троек.
– Шесть очков. Твоя очередь, Август.
– Я отказываюсь кидать, – сказал претендент своему кулаку. Следом он поднял взгляд к окружившим его пилигримам и повторил: – Я отказываюсь кидать кости в третий раз.
– Хватит, Август, – со вздохом произнес Постулат. – Тебе же лучше будет, если ты перестанешь упираться.
– Неужели? А если я снова выкину девятку?
Брагаар сделал шаг вперед и навис над сидящим Августом, накрыв его своей огромной тенью.
– Кидай кости, сопляк. Либо я заставлю тебя их кинуть.
От штурвала разило потом и горелым маслом. Август сдвинулся, чтобы его не стошнило прямо на их священную доску. Пришла пора воспользоваться тузом в рукаве, он понял это, и обратил свое внимание к сохраняющему молчание Нильсу.
– Я знаю про браслет, Нильс, – громче прежнего заявил Август. – Я знаю, что ты скрыл в том браслете с прозрачными бусинами. Если ты не поможешь мне…
– О чем он говорит, Нильс? – не дал ему закончить Постулат.
– Этот мальчишка блефует, – рыкнул Брагаар, ответив вместо Нильса, который ни взглядом, ни движениями не выдал своей причастности к словам Августа. Эфемер стоял в прежней сгорбленной позе и смотрел по направлению свечи.
– Нильс, может проверим, блефую ли я? – крикнул Август. – Давай проверим, что произойдет, расскажи я о браслете и о…
Договорить левитант не успел. Он ощутил, как пальцы его сжатой руки расправляются без его ведома, как под влиянием нависающего над ним штурвала рука дергается и как высыпаются из нее кубики. Когда дерево в очередной раз ударилось о дерево, и кости принялись сбивчиво переворачиваться, Август забыл, как следовало дышать.
Четверка и шестерка.
– Зачем ты это сделал, Брагаар? – вскочил Постулат, тыкая в грудь штурвалу.
– Затем, что этот сопляк мне надоел. Или ты хотел, чтобы он и дальше помыкал нами?
– Ты скинул кости за него. Это нарушение церемонии.
– Его рука скинула гости, не вижу никакой проблемы.
– Я выиграл, – промолвил Август, раз за разом суммируя выпавшие очки. Четверка и шестерка, десять очков. – Я выиграл! – и выкрикнул, пытаясь обратить на себя внимание двух пилигримов. – Десятка покрывает шестерку! Теперь вы должны меня опустить.
Но граффы его не слышали. Брагаар от переизбытка чувств раскраснелся, точно мягкая слива, а лицо Постулата перекосило от гнева – он даже над полом взлетел, чтобы препираться со штурвалом на одном уровне.
– Ты в который раз нарушаешь наши законы, Брагаар! Тебе следует быть осторожнее!
– Ты угрожаешь мне?
– Угрожаю тебе не я, и ты это знаешь.
– Мальчишка скинул кости своей рукой!
– Но рука его была подвержена твоему влиянию! Церемония предполагает…
Внезапно свеча на полу потухла, а перед Августом промелькнула тень. Грозным дуновением она заскользила по чердаку, и вскоре Август ощутил, как железный обруч на его ноге отстегнулся и с едва слышным звяканьем упал на доски. Последующий шепот раздался прямо у его уха.
– Улетай. Быстро.
Не успел Август обернуться на шепот, как тень ускользнула, а следом он услышал, как Постулат и Брагаар перестали орать друг на друга. Вместо этого они кучей рухнули на расплывшийся парафин.
На сомнения не оставалось времени. Высунув ногу из обруча, Август кинулся к двери. В потемках ручку он нащупал не сразу, а когда отыскал ее, то птицей вынырнул в коридор, где потемки сменились непроглядной тьмой.
«Окно. Мне нужно отыскать окно».
Август заскользил вперед, выставляя перед собой руки. Завернув за угол, он увидел слабый просвет. Окно! На его удачу, просвет был совсем рядом, и левитант ускорился, но чем ближе он приближался, тем яснее понимал, что свет, исходящий из окна, был искусственным, а не лунным.