– Не надо, детектив Парсо. Я всего лишь подверг вашего коллегу тотальному сканированию.
«Всего лишь?»
Доди глядела на бездыханного Блефлока во все глаза, одновременно отстегивая от ремня рацию. Но стоило ей схватить свой передатчик, как невидимый ей штурвал вырвал рацию из ее рук и кинул ее прямо в жерло тлеющего очага.
– Вы телепат, – процедила она, напряженно оглядываясь. – А где же ваш штурвал?
– Предлагаю отыскать его вам, – ядовито ответил графф.
Выражение его лица изменилось. Теперь у каменной кладки стоял не растерянный мужчина, а цепкий, сосредоточенный телепат. Доди огляделась по сторонам в поисках штурвала, что своей ипостасью оттолкнул ее от Блефлока и отобрал рацию. Но в гостиной она не видела никого, кроме их двоих и лежащего без сознания младшего инспектора. Страшная мысль о том, что Доди не понимала, жив ли он, мешала ей сосредоточиться.
– Итак, теперь поговорим открыто. Как вы вышли на это место, детектив Парсо?
Девушка отвела взгляд, смотря на высокого граффа лишь искоса. Нельзя было допустить, чтобы этот телепат подверг и ее тотальному сканированию.
– Прячете глаза. Ладно. – Графф зашагал вдоль почерневшего очага. – Знаете, какую ошибку вы совершили вместе с вашим напарником? Уточнив мою ипостась, вы поверили мне на слово. Желтым плащам уже давно следует пересмотреть свою поисковую политику. Сменить доверчивость на сомнение. Как считаете?
Доди могла прямо сейчас выскочить в приоткрытую дверь – благо, на это была способна ее ипостась. Только вот Блефлок лежал там, у ног телепата, и она не могла бросить его здесь. Не тратя больше времени на размышления, сыщица в мгновение ока обогнула диван. Сделала резкий выпад, замахнулась боевой тростью…
– Ох, оставьте. – Графф лениво взмахнул рукой, и трость выскочила из ее рук. Набалдашник в форме беркута пролетел над всей комнатой и с небрежным звуком упал в дальнем углу.
Зрение Доди не подводило. Тростью управлял телепат.
– Что происходит? Где ваш сообщник? – крикнула она, отбегая обратно к стене и осматриваясь.
– Вам повезло, детектив Парсо. Сегодня в этом доме я один.
– Но как?..
– Попробуйте сами ответить на свой вопрос, – произнес графф и поднялся в воздух как левитант.
Ужас от увиденного на миг сковал Доди по рукам и ногам. Столько ипостасей под властью одного человека? Она буквально ощутила, как рушатся полки в ее вместилище.
Последние сомнения оставили ее, и даром эфемера она устремилась к выходу. Высокая картина, окно, чужие стены – все слилось в единое целое. Позже она вернется за Блефлоком, она обязательно вернется. А сейчас ей нужен был Ид Харш. Он поможет, он разберется…
Сильный удар плечом обо что-то невидимое, и Доди пластом съехала на пол.
– Двойные отражательные монолиты – моя отдельная гордость, – услышала она.
Подняв голову, Доди посмотрела на высокого граффа. Только графф к тому времени был уже не настолько высок. Голова его больше не доставала до верхушки стеллажей, а короткие волосы на ее глазах будто бы вырастали из черепа. Внешность граффа менялась. И его увечье…
– Иллюзионист, – успела прошептать Доди и, неосторожно кинув взгляд прямо в глаза телепату, канула в забытие.
Улица Пересмешников снова затихла, а единственный огонек, тусклым ореолом освещающий дом напротив двух скамеек, погас следом за последней мыслью доблестного детектива.
Глава 29. В хранилище
Август летел, хватал плечами колкие ветки и пытался угомонить свои мечущиеся суждения.
Он поступил правильно, внушало ему первое суждение – то самое, что отвечало за самосохранение. Левитант с большим уважением относился к первому суждению, ведь только благодаря ему Августу удалось сохранить себе жизнь после стольких отчаянных приключений. Второе же суждение прогрызало первое – набрасывалось на него, как только то заговорит, и начинало грызть, грызть, пока от первого суждения не останется лишь слабый отголосок. И сейчас оно, второе суждение, велело ему немедля разворачиваться и лететь обратно, в деревню с прогнившей мельницей.
«Она кинула тебя в Танцующей башне! И судя по ее обращению к тебе, совесть ее не сильно измучила».
«Какая разница? Она – дочь короля. Она – будущее твоего королевства. Ты обязан помочь! А пока ты летаешь за подмогой, пилигримы могут оставить то место, не забыв прихватить с собой и заложницу».
«Она заставила тебя пойти на преступление, а потом кинула, как бродячего пса».
«Постулат помыкал ей! Он мог силой заставить ее улететь».
«Ты два месяца чистил птичьи клетки! Два месяца возился в грязи и помете! Благодаря кому? Благодаря ей!»
– Замолкните! – крикнул Август в ночную пустоту. Он завис на высоте сосновых крон и закрыл лицо руками. Тишина леса давила на слух, слабый ветерок теребил волосы.
– Просто лети дальше, – шептал он сам себе. – Чем раньше ты долетишь до столицы, тем скорее желтые плащи подоспеют принцессе на выручку.
Он убрал руки с полыхающего от сомнений лица и восстановил дыхание.
– Вот так, славно. Давай успокаивайся.
Когда Август оттуда сбежал, Постулат немедля вылетел ему вдогонку. Однако левитанта со шрамом Август сумел перехитрить. В первые минуты своего побега вместо того, чтобы как можно дальше улететь от деревни, Август сделал небольшой круг и вернулся, зависнув в густой листве ближайших к поселению деревьев. Он дождался, когда фигура Постулата скроется далеко впереди, после чего повернул ровно в другую от преследователя сторону. Теперь Август держался вблизи Узла, не без труда разобравшись, в какой стороне находилась столица.
Боль в его правом плече притупилась, боль в лодыжке пока лишь пульсировала. Его травмы словно давали Августу время на решение других, более важных сейчас проблем. Глубокий вдох, глубокий выдох. Он висел между соснами и дышал, ноги застыли в незаконченном шаге. Неразбериха в голове постепенно усмирялась, а вскоре и вовсе затихла. Теперь полет можно было возобновить.
– Ненавижу свою совесть, – буркнул Август и, оттолкнувшись здоровой ногой от ближайшего ствола, устремился туда, откуда так яростно старался выбраться.
Он летел и тихо приговаривал, дабы не дать первому суждению остановить себя:
– Синяя связка ключей у Брагаара, кладовка с чесноком. Синяя связка ключей у Брагаара, кладовка с чесноком.
Далеко улететь от деревни Август не успел, поэтому уже через полчаса он замер в той же самой листве на окраине леса, где прятался от Постулата в начале. Нужный дом, где его удерживали несколько дней кряду, стоял по центру нежилого поселка. Сейчас слабый свет исходил из чердачного окошка, за которым находилась Ограта, и из окна на первом этаже.
– Как мне отобрать ключи у Брагаара? – упадническим голосом спросил Август у летучей мыши, черным призраком висевшей на соседнем дереве. Мышь в ответ только поерзала и плотнее зарылась в крылатом коконе.
Стратег из Августа был такой же хороший, как и молчун. Никакой. Он не мог подобно Филиппу тщательно обдумать свои ближайшие действия, выявить вероятные подводные камни, спланировать обходные пути… Вместо всего этого бессмысленного занятия Август бросался в дело горячо и бездумно, а потому спустя пять минут он уже стоял во дворе убежища пилигримов и украдкой подглядывал в освещенное на первом этаже окно.
Там Август смог разглядеть мрачную, неуютную комнату, больше похожую на тренировочный зал. Вдоль всех стен стояли плоские скамейки, а середина комнаты была пустой. По этой самой середине взад-вперед ходил Брагаар – он что-то говорил, но закрытое окно мешало Августу его услышать. На одной из скамеек сидел Нильс. Затылком облокотившись на проеденный молью гобелен, он смотрел в потолок и молчал. Выглядел Нильс уставшим, а еще спокойным и смирным, чем на мгновение напомнил Августу своего двоюродного брата.
В дальнем углу, расположившись прямо на полу, сидела Эдея. Напротив нее стоял Серо, его фарфоровая голова без золотого колпака была покорно обращена к хозяйке. Пока Брагаар ходил и говорил, Эдея производила какие-то манипуляции со своей куклой. Рядом с ней лежал ящик, похожий на ящик для рыболовных снастей, и время от времени она вынимала оттуда предметы. Вот вынула скребок, потом второй, смазала их чем-то наподобие жидкого воска и стала водить ими по трещине на кукольной голове. Потом скребки она сложила обратно в ящик, выставила вперед освободившиеся руки и принялась крутить ими так быстро, что от долгого на нее взгляда у Августа закружилась голова. Она что же, пытается залечить его трещину даром кукловода?
«Регенерация», – вдруг вспомнил Август и скорее пригнулся, когда Брагаар повернулся к окну.
Левитант смотрел на заросший темный двор и думал. Настолько тщательно, насколько умел.
«Постулат, скорее всего, до сих пор ищет меня в лесу, а эти трое – в одной комнате. Какова вероятность, что остальные пилигримы сейчас отсутствуют?». Он снова заглянул в окно. Нильс продолжал сидеть с поднятой головой, только сейчас он что-то говорил, и это что-то он говорил с таким сухим выражением, словно все произнесенное ему было безразлично. «Любопытно, досталось ли Нильсу за то, что он помог узнику сбежать? Или ему удалось выкрутиться?»
Сантименты по отношению к эфемеру и его помощи левитант не испытывал. Помог бы ему Нильс, не заговори Август о том браслете? Вопрос, ответа на который он уже не получит, а быть в долгу у Нильса без веской на то причины Август желал меньше всего.
В комнате над его головой что-то хлопнуло, и левитант нагнулся ниже, глубже скрываясь в колючем кустарнике. Когда все стихло, он вновь припал к окну и заметил в комнате прибавление. Туда вошла Милдред Юнг и начала раздавать всем собравшимся бутерброды. Вместе с бутербродами она принесла и несколько стеклянных банок, в которых плескались жидкости самых разных оттенков. Что это? Парочка литров «капли забвения»?
Откладывать задуманное он больше не мог – скоро пилигримы могли разойтись по всему дому – и тихой поступью стал обходить периметр. Все окна на втором этаже были зарешечены, а то окно, через которое он сбежал, заперли изнутри. А вот на предмет незапертых дверей Августу повезло: задняя дверь, ведущая в заросший сорняками сад, охотно приоткрылась, когда левитант взялся за ржавую ручку. Он принялся медленно отворять дверь, та отвечала предательским скрипом, и Август поспешно проскочил внутрь. Поднявшись над полом, чтобы не допустить даже шороха, он заскользил по темному коридору, который состоял из сплошных поворотов и глухих стен. Подножие лестницы Август обнаружил напротив комнаты, под дверью которой искрилась светлая полоса.