Иду казалось, что в этом кабинете еще никогда не было так тихо. Печатная машинка не бренчала кнопками, Чват не молол языком, а его карандаши не опрокидывались на пол; и сам Харш не ходил из угла в угол, осмысливая новое дело. Только в начале часа кабинет трясся как при землетрясении, придавая комнате хоть какие-то признаки жизни, но даже эти движения Харш как будто бы не заметил. Он смотрел на реку, на мост Возрождения, на граффов, перебегающих мост и обязательно спотыкающихся на его вершине, и впервые ни о чем не думал. Просто смотрел.
В дверь постучали, и сыщик по привычке пробасил:
– Входите.
В кабинет вошла Вера. На ее зареванном лице не оставалось сухого места: под глазами растеклась тушь, а нос был припухшим как у пьяницы с Рынка змей. Увидев ее, Харш на мгновение опешил, но быстро взял себя в руки и строго произнес:
– Вера, мне сейчас не до сцен.
– Господин Харш, – всхлипнула она, встав каблуками на ковер, – вы не можете уйти. Не сейчас!
– Капитан уволил меня, Вера, – сказал он, прижимаясь спиной к окну. Иметь дело с плачущими людьми он не любил. Он предпочитал держаться от таких людей на расстоянии, и чем больше будет это расстояние, тем лучше будет и ему, и плачущему человеку.
– Но ведь госпожа Парсо, она… она…
Помощница зарыдала, плечи ее затряслись почище стен в начале часа. Харш обождал, пока она немного успокоится, и с целью придать их беседе хоть какое-то зерно обстоятельности осторожно задал вопрос:
– В деревне с водяной мельницей никого не нашли?
Вера вытерла глаза рукавом светлой блузки, который тут же стал черным.
– Никого. Тот дом пуст, как и все остальные дома в округе.
– Ни пилигримов, ни следов Доди с Блефлоком?
– Ничего, – ответила Вера и с полной отдачей возобновила плач.
Ид, поборов жгучее желание на нее прикрикнуть, отвернулся к окну.
Намерение капитана немедля отправиться в то место, где держали принцессу, с самого начала казалось Иду бессмысленным. Пилигримы не дураки, чтобы оставаться там после побега двух заложников. И не дураки, чтобы оставлять за собой хоть какие-то улики. Ид пытался объяснить это капитану перед тем, как пойти во дворец к Королю, но капитан предпочитал не слушать его. Он дулся на Ида за то, что тот посмел допустить такое беспрецедентное нарушение правил.
Ид спал в своем кресле, когда к нему в кабинет ворвался один из дежурных эфемеров. Узнав от него плохие новости, Ид тут же вскочил. На обзвон желтых плащей он потратил десять минут, на уговоры самого себя не нестись сломя голову на север королевства – еще двадцать. Капитан прибыл в участок в пальто поверх пижамы и с порога принялся за допрос сыщика. Всяческие заверения Ида про его незнание о планах Доди сильнее приводили капитана в бешенство.
Доди. Всеми доступными ему силами Ид старался не вспоминать последний с ней разговор. И всеми доступными ему способами он старался не думать о том, что сам подтолкнул ее к идее вернуться к дежурным эфемерам. Его голову сдавливало виной, душило ей. Как же было сложно заставить себя мыслить отстраненно…
Где же Доди и Блефлок? Идут по следу пилигримов? Или сидят на чердаках в осином гнезде?
Осиное гнездо…
Дверь кабинета с шумом распахнулась. Харш обернулся и увидел офицера Фица Берега, своего давнего друга.
– Ид! Что произошло? Почему Круаз утверждает, что тебя уволили?!
– Потому что меня действительно уволили, Фиц, – ровным голосом произнес Харш.
Белесая голова его друга закрутилась. Он оглядел рыдающую Веру, коробку, набитую книгами, и остановил свой взгляд на изумрудной шинели, которая вопреки обыкновению не висела на вешалке, а кучей лежала на кресле.
– Ты не можешь сейчас уйти! – вынес он вердикт, ткнув в него крепким пальцем.
Восклицание Фица на миг перекрыло рыдания Веры, и Ид мысленно его за это поблагодарил.
– Я ухожу, Фиц, – выдохнул Харш. – Так уж вышло.
– Так уж вышло?
Фиц, эфемер по ипостаси, стремительно приблизился и посмотрел на Ида, как готовый наброситься коршун.
– Ты лучший сыщик в этом зоопарке! И не спорь, духа ради прошу! Сейчас я встретил мать Доди Парсо, она вместе с женой Блефлока заходили в кабинет капитана. На их лицах живого места нет, Ид. И помочь им сможешь только ты. Только ты способен отыскать их родных!
– Не мели чепухи. В отделе еще есть Гарлан, он неплохо справляется с поиском.
– Детектив Гарлан? – Фиц рассмеялся, что в дуэте с плачем Веры прозвучало почти как симфония. – Да этот твой Гарлан даже рабочий саквояж свой не может найти! Ходит по отделам, спрашивает, не видел ли кто. А саквояж преспокойно лежит под его собственным столом. И этому сыщику ты хочешь доверить поиск Доди?
В дверь постучали, и Харш устало прикрыл глаза. «Ну что еще». В то время как Вера продолжала реветь, изгоняя из себя последнюю жидкость, а Фиц ходил кругами и рассеивал смуту, в кабинет застенчиво заходил Чват. Младший помощник оглядел всех присутствующих, почесал курчавую шевелюру и упер свой взгляд в жесткий ковер.
– Добрый вечер, детектив Харш. Я, наверное, попозже зайду…
– Отныне я не твой начальник, Чват. И не детектив. – Ид нахмурился. – Что ты хотел?
Чват принялся заламывать за спиной руки, упорно избегая взгляда Харша. Давно он так себя не вел, и Ид напрягся.
– Случилось что-то еще?
– Нет, детектив… господин Харш. Я просто, видите ли… Наверное, я все-таки попозже зайду…
– Чвата назначили на твое место, Ид, – перебил его Фиц, заставив мальца покраснеть.
Харш ясно ощутил, как его внутренности скрутились в один тугой узел.
– Это правда? – спросил он Чвата.
Младшего помощника хватило только на то, чтобы коротко кивнуть. Вера в этот момент громко высморкалась в платок, и Харш перевел на нее взгляд, словно на нее, опухшую и заплаканную, ему было смотреть сейчас куда приятнее, чем на Чвата.
– Я, наверное, лучше пойду…
– Нет, ты останешься, Чват. Ведь это теперь твой кабинет.
Юноша заставил себя посмотреть на Харша, в то время как Харш заставил себя посмотреть на юношу.
– А вот мне пора уходить, – заключил Ид и схватил с кресла свою помятую шинель. Накинув ее на плечи, он поднял со стола коробку с книгами и тяжелым шагом направился к двери.
– Но… – начал было Фиц, однако Ид не дал ему договорить.
– Дело это решенное, – сказал он, проходя мимо. – И если у тебя, Фиц, есть по данному решению претензия, советую тебе обратиться к капитану полиции.
Харш вышел в коридор пятого этажа. Его секретарь, спокойная как сама луна госпожа Плаас, сидела на своем месте. Как только сыщик вышел из кабинета, она подняла глаза, увидела коробку, которую тот держал у груди, и дырокол горельефом застыл у нее в руке. Харш молча кивнул ей и прошел дальше, решив, что еще одной сцены расставания он не вынесет.
Поскрипывание старого паркета напоминало Харшу о лучших днях, проведенных среди этих стен. Шестнадцать лет он проработал здесь, шестнадцать лет старался думать только о своем долге. Проходя мимо кабинета Доди, он ненароком остановился. Сегодня утром, когда он узнал, что Доди ушла на поиски принцессы и не вернулась с остальными эфемерами, он думал, что новости хуже он сегодня уже не получит. И оказался прав.
Шагая мимо кабинета Женевьевона Миля, он услышал голоса, женский и мужской. Капитан пытался успокоить жену Блефлока, которая, судя по ее взыскательному тону, успокаиваться не собиралась. Вслушиваться в их разговор Харшу хотелось меньше всего, и он торопливо повернул к лифту.
В просторном вестибюле первого этажа желтых плащей собралось порядком. Весь путь от лифта до выхода Харш шел под завороженные взгляды очевидцев. Когда он проходил рядом, граффы прерывали свои разговоры и оборачивались. Один из эфемеров, разогнавшийся по дороге к туалетным комнатам, при появлении Харша резко затормозил, потерял равновесие и упал прямо на ожидающих в очереди посетителей. Пока граффы падали, сыщик обогнул их и нахмурил кустистые брови так сильно, что они соприкоснулись. Никто из желтых плащей с ним не заговорил – не отважились, поскольку репутация Харша за эти шестнадцать лет успела покрыться неприступной, железной коркой.
Снаружи безработного отныне сыщика встречала летняя стужа. Харш подставил ветру лицо и, даром штурвала пустив коробку с книгами плыть перед собой, зашагал к западному округу. По мосту Возрождения он ступал медленно, осматривая реку с обеих сторон, а на его вершине вдруг остановился. Опустив коробку к ногам, Харш облокотился на каменное ограждение.
Впервые за все эти годы он сам стоял на этом месте, а не наблюдал за ним из окна кабинета. Неизвестно, сколько времени прошло и сколько всякого рода соображений сменилось в его голове, как рядом с ним на ограждение облокотился другой графф. Несколько минут он молчал, а после – заговорил, противостоя гулким порывам ветра.
– Мне очень жаль, что так вышло, господин Харш.
– Не выдумывай, – ответил Ид, держа в поле зрения одну лишь реку. – Ты всегда мечтал стать детективом.
– Но не таким способом.
Усмехнувшись, Харш повернулся к своему бывшему младшему помощнику. Шапка из курчавых волос, стыдливый взгляд и длинные руки, места для которых тот никак не мог отыскать. Все как обычно.
– Жизнь редко бывает послушной, Чват. Она видит лишь конечную твою цель, а для способов ее достижения она использует свою собственную фантазию.
Чват отцепил взгляд от своих рук и посмотрел на Харша.
– Вы не злитесь на меня?
– Злюсь, – признался он, – но моя злость не мешает мне помнить, что я сам во всем виноват. Капитан давно искал повод уволить меня. К его радости, такой повод нашелся. Я сам этот повод сунул ему сегодня вместо завтрака. А ты, Чват… – Харш помедлил, распробовав дальнейшие слова сначала у себя на языке. – Ты, Чват, просто хорошо делаешь свою работу. Вот и все.
Его бывший младший помощник то ли икнул, то ли хохотнул, то ли крякнул. В любом случае тот звук, который он выдавил из себя совершенно не произвольно, ясно говорил об удивлении. Впервые на его памяти Ид Харш высказал в его сторону такую похвалу.