Следующий вопрос, который он ожидал. Перед его глазами снова пронеслась тень, он услышал звук падающей на доску цепи, быстрый шепот вблизи…
– Мне повезло, – сказал он и притворно улыбнулся.
На всякий случай прикрыв волосами свои уши, Август продолжил свой рассказ, отныне не увиливая. Про принцессу, ее скверный характер и ее тайны, такие же скверные. Про черных грифов и мастера Морога, который никакой не изменник, а всего лишь навсего безжалостный костолом.
– Ты поступил как герой, Август, – с восхищением в глазах произнесла Ирвелин. – Рискуя собой, ты спас дочь Короля!
– Неважный вышел из меня герой, знаешь ли. Ведь из того дома вытащила нас принцесса.
– Ой, не говори чепухи. Без твоей помощи она бы не выбралась. – Ирвелин в своем восхищении была непреклонна, и Августу пришлось принять ее похвалу. – А как тебя отблагодарили за ее спасение?
– Ну, на многое тут рассчитывать не приходится, Ирвелин. Не забывай, что из-за моего проступка на свободе находится один из пилигримов. Но поскольку основная вина лежит на принцессе, меня только поверхностным сканированием одарили, – он усмехнулся. – Они хотели проверить, не выдумываю ли я что в рассказе о пилигримах. Правда, во время сканирования я еле удерживал себя, чтобы не уснуть, навряд ли им удалось выкопать из моей головы что-нибудь путное… А, и желтые плащи укоротили мое наказание. В Птичьем доме мне осталось отработать всего два месяца. И пусть ради этого мне пришлось дважды чуть не умереть, но оно того определенно стоило.
О возвращении в Птичий дом Август думал уже с меньшим отвращением. Два месяца. Всего-то! Он отработает их, а после вернется на Верховный мыс и проведет там столько времени, сколько пожелает.
– Занимательная у тебя вышла история, Август, – вмешался Филипп, который за весь рассказ не проронил ни слова. Он лишь изредка менял положение своих локтей и, кажется, моргал. – Я рад, что после всего ты остался жив. Однако не могу не отметить, что в одиночку отправляться за Нильсом было с твоей стороны весьма опрометчиво.
Обсуждать свою опрометчивость Август не хотел – она с ним с самых малых лет, – и вместо этого спросил Филиппа о другом:
– Ты знал о врачебных талантах Нильса?
Филипп, ловя на себе взгляды всех троих, утомленно выдохнул.
– Знал.
Иллюзионист молчал, но трое граффов продолжали на него смотреть, выжидая подробностей. Сладкая конфета теперь была у Филиппа, и он, как и Август, согласился ей поделиться достаточно неохотно.
– Нильс с детства проявлял не совсем обычный интерес. Помню, когда мне было лет семь, я кувыркнулся с парадной лестницы «Гранатового шипа» и заимел несколько серьезных ран, изрядно кровоточащих. Когда вызванный матерью лекарь обрабатывал мои раны, Нильс вызвался присутствовать. Нильс наблюдал за движениями его рук, считывал название с этикеток микстур, без страха смотрел на кровь. – Монотонно говоря, Филипп смотрел куда-то сквозь них. – А однажды его сестра, Лола, отражатель по ипостаси, врезалась с разбегу в свой же отражательный барьер. Это произошло ночью, врач из города долго не приезжал, а Нильс смог снять ее сильную головную боль без каких-либо лекарств. Натаскал из сада трав, притащил кувшины с горячей водой…
Прервавшись, Филипп прочистил горло и резко выпрямил спину.
– Да, я знал.
– Почему же Нильс не выучился на врача? Не получил образования? – спросила Ирвелин.
– Этого я наверняка не знаю. Подозреваю только, что его желание стать врачом могло умереть вместе с его матерью. Ему было двенадцать.
Повисла пауза, тяжелая, как стоявший позади их столика рояль. Август ждал, что Мира выскажется вслед за Филиппом, однако она молчала, и даже лицо ее выглядело не особо заинтересованным.
Левитант сделал глоток кофе, который успел остыть и потерять всю свою прелесть, и заметил, как вокруг все ожило. Он снова начал замечать других людей, слышать, как Тетушка Люсия отчитывает Клима, и видеть, как один растяпа-эфемер чуть не столкнул на своем пути вешалку.
– Так, ладно. – Мира вскочила со своего места. – Вы тут продолжайте общаться, а я побежала. Скоро Фрой должен подойти. Идем с ним в ту оранжерею с тропическими растениями, что в восточном королевством саду. Он организовал нам экскурсию с гидом, опаздывать не желательно. Не говорите тут без меня о чем-нибудь важном, договорились?
И она устремилась к выходу, огибая прибывающих посетителей. Раздумывать Августу было некогда.
– Я сейчас, – кинул он Ирвелин и Филиппу, а сам побежал следом за штурвалом.
Он догнал ее у выхода и попросил задержаться.
– Точно, я же за кофе не заплатила…
Мира уже нацелилась вынуть из сумки кошелек, как Август ее остановил.
– Да я не о том. – Набираясь смелости, он сглотнул. – Этот твой Фрой… он кажется хорошим парнем.
Опуская сумку, Мира скептически его осмотрела.
– Август, ты что, выпил яичной настойки по пути сюда?
– Я? Нет. Точнее, хотелось бы, конечно, после всех перепавших на мою долю мук… Но сейчас нет, сейчас я чист как ясное солнышко.
Август заулыбался во весь свой белозубый рот, а Мира продолжала глядеть на него с подозрением.
– Хороший парень, говорю, этот Фрой, – повторил Август, добавив голосу серьезности. – Больше я не буду его оскорблять. По крайней мере, очень буду стараться. А если не получится, если язык мой выскажется первее совести, то ты можешь…
Мира отвлеклась. В окне показался Фрой, а точнее его очки и преданный в них взгляд. Мира замахала ему.
– Ладно, Август, пока, – кинула она и заспешила выскочить на улицу. Дверной колокольчик звякнул, как звякнуло и у Августа где-то в районе груди.
– Пока, – едва слышно сказал он.
К столику он вернулся потерянным.
– Все нормально? – с беспокойством уточнила Ирвелин, смотря на Августа проницательней обычного.
– Все путем, – ответил он, рухнув на стул. – Может быть, еды закажем? Одно кофе с вами хлебаем, так и до язвы недалеко.
От дальнейших расспросов Ирвелин воздержалась, за что Август мысленно поцеловал ее в макушку.
– Вы заказывайте, – сказала она, поднимаясь, – а я пойду играть. Мой антракт закончился.
Ирвелин села за клавиши, а Август поудобнее расположился на стуле, который когда-то стоял у него дома.
– Надеюсь, ты не потащишь меня опять в «Гранатовый шип»? – уточнил он у Филиппа, сидевшего напротив с осанкой королей. Вопрос того удивил.
– В поместье? С какой стати?
– Я видел Нильса, говорил с ним. Не нужно ли доложить твоим приятным родным об этом важном событии?
Филипп сощурился.
– Не нужно, Август. Больше я не хочу иметь к этому отношения.
– Уверен? – уточнил левитант, в душе порадовавшись, что поместье рода Кроунроул останется только в его памяти.
Иллюзионист ответил не сразу. Он повернулся к роялю и стал наблюдать за плавными движениями рук Ирвелин.
– Уверен, – медленно сказал он. – За это время я успел пересмотреть многие из своих взглядов.
– Неужели? И какие же из взглядов ты пересмотрел?
Склонив голову, Филипп не снимал внимания с рояля.
– Различные.
Ответ иллюзиониста получился сухим и отстраненным, как и вся его натура. Август не стал допытываться, ведь он знал, что если Филипп Кроунроул не высказал что-то сразу, то не выскажет и после. Вместо новых вопросов он заказал наконец еды, ибо его собственная шутка про язву ему как-то не понравилась.
На сегодня Августу оставалось еще одно дело. Последнее. Нельзя сказать, что дело было особенно желанным, но то, что оно было необходимым, можно заявить уверенно. Выйдя из кофейни «Вилья-Марципана», Август взлетел и неторопливой спиралью стал подниматься вверх. Летел он вдоль зеленых крыш, его щеки ловили запоздалый закат. Несколько ловких кульбитов освежили голову, и Август, перелетая реку, устремился на восток.
Черепица на крыше старой биржи пока не обсохла. Левитант опустился на нее осторожно, не допуская скольжения. Сейчас старая биржа была закрыта, внутри уже с дюжину лет никто не торговал и не заключал убыточных сделок. Зато крыша ее, укрытая от посторонних глаз высоким парапетом, пользовалась спросом стабильным.
– Вы опоздали, – услышал он высокомерный голос позади себя.
– Я не опоздал, я пришел позже вас. Разница здесь весомая.
Август развернулся. Принцесса стояла неподалеку и держала свой подбородок на высоте, приветливому человеку неположенной.
– Это вы, Август, назначили здесь встречу. Не я. Могли бы позаботиться о своей порядочности.
– Мог, но не стал. – Левитант усмехнулся. – Вы обещали мне кое-что, давали слово. Я позвал вас сюда, чтобы напомнить о нем.
Солнце скрылось за горизонт, напуская на столицу серые сумерки. Подол длинного черного плаща, в котором была одета принцесса, подхватил ветер. Выглядела она сейчас как самый настоящий черный гриф, вместо крыльев у которого – развевающийся плащ.
– Напоминать мне нет необходимости. Я прекрасно помню обо всем, что когда-либо обещала, – сказала она и протянула вперед руку. В ней Август увидел туго перевязанный мешочек. – Я обещала вам заплатить за помощь в спасении Постулата. Но вместо этого я плачу вам за спасение свое собственное.
Уставившись на набитую монетами холщовую ткань, Август завис. Он все глядел и глядел, пока принцесса не подошла к нему ближе и не сунула мешочек в его безвольную руку.
– Берите. Отказа я не приму.
Принцесса видимо решила, что он не взял плату из благородных соображений. Однако даже жаль, что подобными соображениями Август не мучился, ведь думал он совсем о другом.
– Вы обеспечите отца Ирвелин правом на возвращение? – тупо спросил он, опустив мешок себе в карман, что произошло скорее по привычке, чем по твердому его решению.
Девушка, нахмурившись, вдруг отвернулась и отошла на свое прежнее место. Пока она неторопливо размышляла над ответом, Август успел ощутить внутреннее напряжение. Что он будет делать, если она откажет? Примется угрожать сбросить ее с крыши? Или заставит быть милой и покладистой хотя бы иногда? И то и другое казалось ему делом невыполнимым.