Гоблины уже тащили Сьюзен на крышу. Девушка извивалась, надеясь вырваться из их цепких лапок, даже с риском свалиться вниз, но напрасно: гоблины держали ее крепко, шестеро справа и шестеро слева. Крутой скат крыши ничуть им не мешал, и скоро они вместе со своей живой поклажей оказались на соседнем доме. Кольца колючей проволоки, которые раньше перекрывали путь всем желающим попрыгать с дома на дом, были предусмотрительно разрезаны и раздвинуты.
Сьюзен продолжала бороться, и ей даже удалось избавиться от кляпа – вставленный в спешке, он сидел не особенно плотно. Однако во рту у нее было так сухо, что она не смогла крикнуть. Гоблины мчались вперед проворно и уверенно, как горные козы. Крыша осталась позади, за ней другая, третья, и так до самого конца улицы. С крыши последнего в ряду дома свисала веревочная лестница. По ней гоблины спустились в сад, неся Сьюзен, которая после бешеной скачки по крышам уже не чаяла добраться до земли живой и была уверена, что ее уж точно уронят. Но гоблины, несмотря на малый рост, оказались настоящими силачами, да и ловкачами тоже. Четырьмя клыками и одной рукой они цеплялись за веревочные ступеньки, а второй рукой держали Сьюзен, по четыре с каждой стороны. Оказавшись внизу, они вынесли ее на середину сада, положили на землю, повернулись спиной и разбежались кто куда, словно тараканы.
Сьюзен подумала, что это, наверное, Мерлин пришел ей на помощь, но, с трудом перекатившись на спину, подняла голову и разглядела во тьме очертания гигантского волка. Он был размером с микроавтобус и занимал половину сада. Глазищи, громадные, как фонари, горели тускло-красным огнем, точно кто-то поворошил в двух местах поверхность ямы для обжига угля и оттуда глянуло пламя. Животное разинуло пещерообразную пасть – оттуда показались клыки цвета старой слоновой кости, длиной в половину человеческой руки, черным змеем вывалился язык.
– Мерлин! – завопила Сьюзен, обретя голос, и поползла прочь от страшного зверя, словно пяденица, изгибая середину тела и опираясь на плечи и пятки.
Но тот прижал ее к земле лапой, затем нагнул голову и еще шире раскрыл пасть. Тогда Сьюзен подняла связанные ноги и пнула его в нижнюю челюсть. Но нападение имело странный результат: нанося удар, девушка не ощутила ни шерсти, ни плоти под ней. Она будто прыгнула в речку с разбега – холодная вода расступилась, но тут же обожгла льдом, в ступни и икры словно вонзились сотни булавок.
Волк опустил голову еще ниже и челюстями ухватил Сьюзен как раз за середину туловища, причем его нос уткнулся в ухоженный газон. Но вопреки ожиданиям девушки, зверь не сомкнул челюсти, а наоборот, перекатил ее во рту так, чтобы она очутилась в самом безопасном месте. Поняв это, Сьюзен перестала вырываться, и волк еще глубже уткнулся носом в траву, чтобы ухватить ее покрепче. «Наверное, сейчас подкинет и проглотит целиком», – подумала Сьюзен.
И оказалась права, но лишь отчасти. Волк подпихнул нижнюю челюсть под девушку и медленно поднял ее так, что ее ноги и руки повисли по бокам страшной пасти. И снова она почувствовала себя совсем не как во рту у живого существа. Волчьи зубы держали крепко, и все же казалось, что они не вполне здесь: частично здесь, а частично – в ином мире. А еще у Сьюзен возникло неприятное ощущение дрейфа по поверхности чего-то похожего на нефть – более густого, чем вода, и такого вязкого, что не высвободиться.
Она замерла, а волк наклонил свою гигантскую башку так, чтобы девушка соскользнула немного назад, на безопасное место за огромными клыками.
– Сьюзен!
Это кричал Мерлин, судя по всему с крыши. Сьюзен повернула голову и тоже крикнула, но волк уже встал и разворачивался к дому задом. Вот он напрягся для прыжка, и тут раздался глухой удар, словно что-то твердое врезалось ему в мясистую ляжку. Волк тихо взвыл – Сьюзен не столько услышала, сколько телом почувствовала звук, – взвился в воздух, и тут от страха завопила уже Сьюзен. Но не только от страха – когда лапы зверя ударились о землю, она ощутила толчок, который не смогли смягчить даже его потусторонние челюсти, несмотря на все их амортизирующее действие.
Первый скачок перенес их на Ватерлоо-террас, в пятидесяти, а то и в шестидесяти ярдах от того места, где они были только что. Волк перешел на размашистый шаг, но голову держал неподвижно, чтобы Сьюзен не трясло. Мимо мелькали фонари, но с какой именно скоростью двигался зверь, Сьюзен сказать не могла – одно было ясно: быстро. Они обогнали машину, другую, и тут волк свернул на север и побежал по Аппер-стрит.
Улица была запружена фурами и легковыми авто, но дорожное движение не мешало волку. Отдельные машины он обгонял, там, где они шли друг за другом вплотную, обегал по тротуару, а при необходимости перепрыгивал. Водители его, похоже, не видели, а может, просто не обращали внимания. Никто не выворачивал нервно руль, не давил на тормоза. При каждом новом прыжке Сьюзен зажмуривалась, а однажды, когда волк слегка не рассчитал скорость встречной машины, даже чуть взвизгнула. Но к счастью для нее, монстр все же огибал препятствия, а не пер напролом, пусть водители его и не замечали. Кто знает, может, призрачный волк и выживает при лобовом столкновении с автомобилем, но вот человек – точно нет.
Зато волк игнорировал красные сигналы светофоров. Он мчался так быстро, а Сьюзен видела мелькавшие дома и фонари под таким диким углом, что долго не могла сориентироваться, пока зверь не сделал резкий поворот вправо, выскочив на Хайбери-корнер. Тут она поняла, куда он ее тащит.
Волк мчался по А1, магистрали, частью которой была Холлоуэй-роуд. То есть к Хайгейту и к особняку Фрэнка Трингли, осенило Сьюзен. Туда, где все началось.
Сьюзен повертела запястьями, пытаясь нащупать режущую кромку зуба, чтобы перетереть путы, но ничего не нашла. Она ясно видела огромные клыки, понимала, что они сжимают ее с двух сторон, но, поерзав связанными запястьями по поверхности ближайшего из них, ощутила лишь странное упругое сопротивление. Ее руки будто погрузились под воду, которая тут же вытолкнула их на поверхность, и у Сьюзен опять болезненно закололо под кожей.
Тогда она оставила попытки освободиться и, вывернув голову набок, стала смотреть, где они. Сначала перед ее глазами проносились одинаковые улицы, заполненные машинами, потом вид громадного изогнутого виадука на Арчвей-роуд, казалось, подтвердил ее догадку насчет Хайгейта, но волк не свернул на Масвелл-Хилл-роуд, а продолжал мчаться по А1. Сьюзен немного растерялась.
Все дальше и дальше от центра, все ближе к шоссе М1.
Строго на север.
Мерлин выругался, когда Фенрис рванулся вперед, унося Сьюзен в своей могучей пасти. Меч глубоко засел в его левой ляжке, хотя Мерлин целил в затылок. Рана замедлит его бег, но, похоже, случится это не скоро, да и клинок вошел по самую рукоятку, так что следов не останется.
Впрочем, эти следы и так не увидел бы никто, кроме праворуких: только они обладают умением находить субстанцию, заменяющую кровь существу, которое присутствует одновременно в двух мирах – здесь и в реальности мифа.
Он повернулся и по крышам помчался назад, к дому миссис Лондон, где спрыгнул на чердак. Там валялся мертвый скинхед: в ушах булавки, на штанах цепь. Из местных, поди; понятия не имел, что его назначили жертвой, чтобы гоблины могли проникнуть в дом. И те крутые парни, которых перестреляла в саду инспектор Грин, скорее всего, тоже ничего не знали. Хотя наверняка гадали, зачем их заставили надеть странные жилеты с трубками, наполненными ртутью. Мерлин на мгновение задумался: а вдруг Грин знает, что смесь крови и ртути снимает защиту? Значит, она тоже часть заговора? Мерлин уже не сомневался в том, что заговор существует и успешно проводится в жизнь. Хотя не исключено, что постановщик спектакля планировал пристрелить тех парней сзади, а Грин его просто опередила.
Мерлин спустился в комнату Сьюзен и увидел второго мертвеца. Он тоже был в жилете с трубками. На вид мертвецу было лет сорок, на поясе – чехол с парой мощных кусачек, на пальцах – татуировки в виде перстней. Значит, он по доброй воле принес клятву верности той недоброжелательной мистической сущности, которой служил. Сектанты Смерти – так Сен-Жаки называли подобных ему. Этот знал, для чего нужна ртуть в жилете, и мог сам предложить себя на роль жертвы. Он же наверняка убил и скинхеда, еще на крыше, а потом – себя.
В холле по-прежнему выла сигнализация, с улицы ей вторили сирены.
Сбежав по лестнице, он застал внизу Грин с телефонной трубкой в одной руке и рацией в другой. Выслушав распоряжение по телефону, она отрывисто повторяла его в рацию и слушала снова. Когда Мерлин подошел, она посмотрела на него.
– В магазины звонила? – спросил он.
– Да, – ответила Грин. – Сразу. Ваши команды быстрого реагирования уже в пути.
– Пойду упакую котлорожденного, – сказал Мерлин.
– Что…
Но Мерлин уже не слушал. Он ворвался на кухню и стал распахивать дверцы всех шкафчиков подряд, пока не нашел кастрюли. Выбрав из них одну, здоровую, с тяжелой крышкой, он схватил ее и выскочил в сад.
Грин перенесла миссис Лондон к дому и посадила на землю, спиной к задней стене, а пистолет положила ей на колени. С виду женщина была цела и невредима, только сильно побледнела, а из уголка рта стекала тонкая струйка крови.
Она была в сознании.
– Ребра сломаны, осколки проткнули легкие… может, и еще что-нибудь, – с трудом выдохнула она.
Мерлин посмотрел на нее внимательно.
– «Скорая» уже едет, – сообщил он и, помешкав, добавил: – Вы когда-нибудь говорили Грин про защиту? И про свежую кровь со ртутью?
– Нет, – прошептала она. – Я думала, ей известно. Одна проблема… с этой работой… никогда не знаешь… кто еще что знает… и должен ли знать.
– Это верно, – вздохнул Мерлин. – Э-э-э… могу я чем-нибудь…
Хотя чем он поможет? Слюну дегустатора к внутренним ранам не приложишь, а способностью лечить обладают только праворукие.
У него такой способности нет.