Lex talionis (Принцип талиона) — страница 50 из 57

После того, как я попала на Миранду, мои способности оказались скованы, благодаря Уорлетту. Он знал, чего ему опасаться, и с помощью препаратов не позволял мне использовать фантом Теперь же… нужно во что бы то ни стало преодолеть эту преграду, мне нужны все силы, иначе не выжить. Я отошла немного в сторону, стараясь в эти последние секунды пробудить эту странную и все еще немного чуждую для меня способность. Было сложно и больно. Я чувствовала его… ее, и не могла дотянуться, словно нас разделяла невидимая, но толстая преграда. Ты мне нужна! Пожалуйся!

Они хаотично вырывались из плена, в воздухе преодолевая расстояние, разделявшее нас. Дамир принял на себя первую волну существ, по виду лишь отдаленно напоминавших тех, с кем я имела удовольствие столкнуться на Утлагатусе. Мне достаточно было лишь взглянуть, чтобы осознать их силу, мощь и… ущербность. Существа без Ат-ри-нии. Мощные, сильные, злобные. Созданные, а не рожденные. Не имеющие никакой цели, кроме разрушения. Они были более человекоподобны, чем хаа-рашсы, и в то же время имели некоторые отличительные черты этой расы. Высокий рост, развитую мускулатуру, костяной нарост, не настолько выраженный как у их прообразов, но все, же он был. Цвет кожи варьировался от светлого, до почти черного. Видимо, Уорлетт располагал разнообразным генетическим материалом, когда их создавал.

Я сглотнула, понимая, что если сейчас ничего не предприму, то окажусь сметена наступающей на меня волной.

Дамир, по-прежнему загораживал меня своим телом, но оба мы понимали, насколько его усилия бесполезны. Их слишком много! И скоро, если я все еще останусь жива, мне будет не до сражений. Сколько у меня времени? Я не знала. Могла лишь надеяться, что первые роды затянуться надолго, и я не окажусь перед врагом совершенно беспомощной.

Я еще раз постаралась призвать Фантом. Тщетно. Слишком долго Седой пичкал меня своей дрянью.

Нас окружили со всех сторон, рассматривали, изучали, словно пробуя на вкус. Я знала, что хаа-рашсы чувствуют мой страх и бессилие.

– Уходи, прошу тебя. Я смогу их отвлечь, – слова Дамира вызвали у меня улыбку. Самообман! Мне некуда бежать, их слишком много, чтобы генерал смог их надолго задержать.

– Я буду с тобой. До конца. Потому что люблю и не боюсь умереть. Вместе не страшно!

Я сказала это, не сводя взгляда с противника, не видя реакции генерала на мои слова. Но судя по теплоте, зарождающейся где-то в районе сердца, ему было приятно. Почувствовала на своих пальцах короткое пожатие его горячей когтистой ладонью.

Миг, и те, кто нас молчаливо изучали, словно очнувшись от полудремы, стали приближаться, замыкая круг. Будто повинуясь чьему-то неслышному приказу, они наступали, готовые вцепиться в нас, и… Мне казалось, я вижу то, что нас ожидает. Передо мной будто промелькнули кровавые картины бойни, заканчивающейся нашей гибелью. Мы с Дамиром должны умереть, и эти существа сделают все, чтобы мои видения стали реальностью.

Я почувствовала внезапную боль. Тупую, медленно разливавшуюся по телу от поясницы вниз. Боль вызвала странную, всепоглощающую ярость и обиду на мою никчемную жизнь. Краем глаза я заметила, как Дамир вступил в бой, все еще стараясь оградить меня от опасности. Он ревел, разрывая на части нападающих, не давая им приблизиться настолько, чтобы причинить мне вред. Но я знала, что все его усилия бесполезны.

Первый же удар опрокинул меня навзничь, и боль распространилась по всему телу, вырывая протяжный, почти жалобный стон.

Фантом! Ты мне нужна, прошу тебя!

Мимо меня пролетело окровавленное тело одного из мутантов, и я поняла, что Дамиру помогает его собственный фантом, тенью врывающийся в ряды противника и устраивая там мясорубку. Они, возможно, и были слабее. Но их больше, гораздо больше. И ими управляло не только желание питаться нашими страхами и болью. Не думаю, что Уорлетт мог быть настолько недальновидным, чтобы позволить этому полчищу бесконтрольно убивать. Он ими управляет, и пока они слушают его приказы, нам не победить.

Я вскрикнула, непозволительно отвлекшись и получив новый удар. Один из хаа-рашсов, темнокожий и лысый, с громадными клыками попытался добраться до моего горла. Я вовремя уклонилась, попав под острые когти второго, оставившего на моих ребрах четыре длинных пореза. Боль слилась с той, другой болью, ярость застилала глаза, и я не сразу поняла, что моих противников отделяет от меня полупрозрачная субстанция, которую я уже не ждала. Мне удалось выпустить фантом, и облегченно выдохнув, я отступила на несколько шагов, часто задышав. Разумеется, ни о какой безопасности не могло быть и речи! Уже сейчас я чувствовала все удары, которые достаются моему второму я. Сколько мне суждено их прочувствовать на себе? Как долго я продержусь?

Под нами затрясся и без того изъеденный глубокими щелями пол. С потолка обрушилось перекрытие, свет, мигнув несколько раз, погас, оставив нас в сером полумраке. Раздался мощный рев и в проеме рухнувшей стены показался небольшой корабль, класса дредноут. Затаив дыхание и почти отключившись от боли, я смотрела, как из него выскакивают люди в защитных костюмах. Двое, нет, четверо. Четыре странно знакомые фигуры, которые бежали к нам, стреляя на ходу в наших врагов.

Меня охватило какое-то безразличие, я подалась слабости и почти съехала спиной по чудом уцелевшей стене, глотая слезы облегчения. Мы не одни, помощь пришла!

Адриан первым подбежал ко мне, стреляя окружившим мой фантом хаа-рашсам прямо в голову. Двоих уложил на месте, один, увернувшись от луча, едва не распорол ему лицо, оставив на лбу глубокую царапину. Лучи входили в мощные тела мутантов, оставляя на них кровоточащие раны, но смертельными были лишь выстрелы в голову и незащищенную область шеи. Вонг со Старком присоединились к генералу, помогая тому прорезать ряды врагов. Гарет замер около нас с Адрианом, который не пожелал отойти от меня. Его пальцы накрыли мою ладонь, второй рукой он придержал меня за голову, стараясь удобнее устроить на усыпанном мусором полу.

– Родная, все будет хорошо! – шепнул он, глядя в мое измученное усталостью и схватками лицо.

– Не будет, – сквозь зубы прошипела я, – это началось! У меня роды!

– Черт! – прислушивавшийся к нам Гарет добавил еще несколько грубых слов, – нашла время!

– На корабле есть аптечка. И портативный медокс, – игнорируя Гарета, Вилард погладил меня по взмокшим от пота волосам.

– Дамир… – я снова с трудом сдержала стон, боясь привлечь внимание генерала. Он не должен это видеть, он не может себе позволить быть слабым! Не сейчас, – как он?

– Держится, и довольно неплохо, – вместо помрачневшего Адриана ответил Гарет. Я облегченно выдохнула, чувствуя, как фантом сливается с моим телом, делясь со мной своей силой и болью от ран. Несколько минут я переживала не лучшие ощущения в своей жизни, и едва к ним привыкнув, была вынуждена сжать пальцы Адриана. Он с готовностью подался ко мне, поднося к моим губам флягу с водой.

– Вот так, моя хорошая, ты справишься! – мне казалось, что Вилард говорит это скорее себе, чем мне. Он выглядел растерянным, и в то же время старался взять себя в руки. Ему явно было нелегко. Не каждый день у тебя на руках рожает женщина.

Новая схватки и новый всхлип, несколько секунд я часто дышала, ожидая, когда же пройдет боль. Схватки становились чаще, а период между ними уменьшался. Мне не хотелось верить, что я рожу своего первенца здесь, в этом разрушенном доке, в окружении суровых мужиков и клыкастых убийц. До корабля пока не добраться, нам преграждали путь те, кто появлялся из разлома снова и снова. Их убивали, но на место убитых приходили новые противники. Казалось, этому не будет конца!

Я закусила губу, давя новый стон, про себя считая секунды, отделяющие меня от краткой передышки. И в этот момент я поймала взгляд генерала. Он замер, поражено глядя на меня, по его бледному лицу прошла судорога, пальцы сжались, впиваясь в ладонь. Теперь я не сомневалась, что новый приступ боли окончательно разрушил возведенные Седым границы между нами. Он меня чувствует, и как же это сейчас некстати!

31

– Шания! – голос Дамира раздался в моей голове, – девочка моя!

Отвлекшись, он едва не пропустил удар, когда Вонг успел отбросить опасно приблизившуюся тварь. Гарет поспешил присоединиться к бою, на ходу ворча что-то нехорошее про баб и их паскудные привычки портить мужикам жизнь.

Мне же было слегка не до того, что сейчас происходит вокруг. Я сосредоточилась на боли, зарождающейся внутри меня, разрастающейся, заполонившей все мое тело. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось, хотелось хоть на минуту закрыть глаза и просто полежать. Я даже не поняла, как сильно сжимаю руку Адриана, который видимо, решил никуда от меня не отходить.

Монстры, нахлынули новой волной, и Дамир был вынужден использовать всю свою силу, чтобы не подпустить их ко мне. Он с Вонгом и Гаретом образовали полукруг, куда нападавшие проникнуть не могли. И все же, одному это удалось. Подпрыгнув до потолка, монстр зацепился на нем ногами, и, дождавшись, когда внимание моих защитников окажется, отвлечено, он спрыгнул за их спинами, практически передо мной. Я закричала, от боли или страха, не знаю. Адриан, выпустил мою руку, выпрямился, встав между нами, отгораживая меня от врага. Я видела их схватку, и с замиранием сердца поняла, что Вилард терпит поражение. На его теле проступило несколько глубоких порезов, темная одежда окрасилась кровью. Секунда, и он был отброшен в гущу хаа-рашсев. Адриан…

Я осталась один на один с чудовищем, подчиняющемся лишь маньяку, убившему столько людей. Он наступал, а я с силой вжималась в стену, понимая, что это конец.

Внезапно он замер, не доходя до меня пары шагов. Его веки моргнули, взгляд изменился, в нем промелькнуло непонимание. А затем, он схватился за голову и, упав на колени, зарычал. Рык оборвался, хаа-рашс свалился на спину, начав кататься по земле, словно стараясь избавиться от того, что причиняло ему боль. На его темной коже выступила кровь, лицо покрылось царапинами, которые он сам себе нанес. А затем он замер, его глаза невидяще смотрели в потолок, а рот открывался в уже беззвучном вопле. Мне стало жутко от этой картины, живот скрутило болью, и сквозь собственный крик до меня донеслись крики наших врагов. Я не видела, что там происходит, однако могла предположить, что некоторые из них проходят через то, что на себе уже испытал их соплеменник.