Образно говоря, у нее будто иссекли небольшой участок совершенно здорового мозга, не нарушив ничего остального. Я изучил все известные в литературе случаи психических поражений при глубинном опьянении и при кислородном отравлении- ничего похожего. Можно думать, что случайный газовый пузырек дал эмболию капилляра где-нибудь в заднем отделе больших полушарий. Но другие симптомы говорят против этого, да и такая эмболия должна бы была уже ликвидироваться. Но нет ни малейшего признака восстановления, поразительная стабильность. Короче, я не могу установить природы заболевания и, следовательно, бессилен лечить его.
Одна из медсестер,полуитальянка,всегда помогавшая профессору при обследовании Леа, старательно перевела его слова.
Художник бросил раскуривать мерзкую сигару, спросил:
— Может быть, профессор посоветует, к кому обратиться в Европе?
— Конечно, мои коллеги…- профессор назвал несколько имен. — Но не советую вам очень надеяться. Исходя из общего уровня современной науки, я могу сказать, что она не знает природы заболеваний такого характера и тем более их лечения. Если бы взглянуть совсем со стороны, пользуясь кибернетикой. Или обратиться к совершенно другому направлению, например индийской психологической науке,к йогам… Простите меня,я понимаю, что вам не до шуток. О нет, вопрос о гонораре, разумеется, отпадает. Очень виноват! Желаю вашей очаровательной маленькой жене выздороветь… без нас, врачей.
Леа вприпрыжку спускалась по мраморной лестнице института, целуя Чезаре на каждой площадке.
— Чему ты радуешься, дурочка! Доктора нас прогнали…
— И слава Мадонне! Слушай, Чезаре, а что, если мы поедем в Индию? Пусть меня в самом деле лечат йоги или тибетские врачи.Говорила я тебе, что совсем не больна, ну, просто что-то забыла.
— До Индии далеко и дорого.
— А мы пошлем каблограмму капитану Каллегари. Пусть приезжает в Индию. У него наши алмазы…
— Ш-ш!Замолчи!- Художник в испуге оглянулся.- Подумаем в гостинице,возьмем справочники.
— Чезаре, я знала, что ты согласишься,- Леа повисла у него на шее, к негодованию накрахмаленной медсестры, поднимавшейся им навстречу.
Чезаре не успел опомниться, как Леа стремглав пронеслась вниз, к Сандре, ожидавшей их в холле.
— Профессор нас прогнал, ура! И мы едем в Индию!
Сандра растерянно посмотрела вверх по лестнице на Чезаре. Тот, улыбаясь, развел руками.
— И Сандра поедет с нами! — не успокаивалась Леа. — Завтра же! Бежим на почтамт посылать каблограмму Каллегари.
— Да объясните же хоть вы, Чезаре,- рассердилась Сандра.- Леа, ну, она уж такая…
— Сумасшедшая,- докончила Леа,- профессор это подтвердил, и теперь я могу делать что хочу. И ничего мне не будет. Вот дерну за нос этого надутого господина!
«Надутый господин», кого-то ожидавший в холле, с удовольствием посмотрел на озорную, горевшую румянцем Леа и красивую Сандру.
— Поедемте с нами,- предложил Чезаре,в свою очередь,и с несвойственным ему смущением добавил:- Я к вам привязался,как к сестре. А Леа — вы сами знаете! Да что там говорить, берите сигарету, думайте и соглашайтесь! Я должен закурить!После ужасной отравы- профессорского угощения- во рту смолокуренный завод. Совсем не то, что вчерашнего профессора с голубыми сигаретами.
Сандра, волнуясь, закурила, смяла и бросила сигарету.
— Знаете, я поеду с вами. Спасибо!
Леа кинулась к подруге, покрыла ее поцелуями, растрепала. Сандра крепко пожала руку художника.
Они вернулись в отель только к вечеру. Сандра стояла под душем, когда в дверь ее номера постучал Чезаре и попросил впустить его на минутку. Сандра завернулась в халат и с мокрыми волосами выбежала из ванной. Чезаре запер дверь и потащил Сандру к окну, задернутому шторой.
— У нас был обыск! — встревоженно сообщил Чезаре. — Странно, что добрались до нас только теперь.
— Что-нибудь пропало?
— Пропало! Пленка со снимками Леа в короне и все отпечатки. Теперь нет никакого следа находки. Только в нашей памяти.
— Знаете, Чезаре, мне кажется, что это дело рук вашего нового знакомца.
— Профессора из Турции? Зачем ему пленка, если я отдал хороший снимок?
— А может быть, ему нужны увеличения? Трудно разгадать истинные намерения, когда не знаешь побудительной причины.Вы сами говорили, что он ушел с угрозой. Неизвестно еще,кто он на самом деле. Капитан Каллегари мне рассказывал, что в Танжере, международном воровском центре, британский паспорт стоит всего пятьдесят фунтов, а американский и совсем пустяки — двадцать.
— Ну ладно,что поделаешь.Ясно, что надо удирать отсюда, пока целы. Алмазы, корона, таинственные незнакомцы.Пора!Надо уметь вовремя уйти со сцены. Идите к нам скорее!
— Я только оденусь.
— …Есть постоянная линия с хорошими пароходами- Кейптаун-Бомбей- четыре с половиной тысячи миль.Можно добираться через Аден.Тоже есть линия,- сообщила Сандра, перелистав красочные проспекты и толстый справочник.- Раз в две недели. О, несчастье, позавчера ушел теплоход на Бомбей! А вот примечание, что в осеннее время линия на Аден по особому расписанию.Неужто сидеть здесь еще две недели?
— А самолеты?
— С самолетами тут что-то сложное.Надо лететь в Иоганнесбург, оттуда или в Каир, или опять же на Аден и Карачи. Обойдется в огромную сумму.
Сандра обернулась на прикосновение руки Леа.
— Испытаем счастье, а? Мое счастье? Давайте позвоним в порт! — Леа сняла трубку и подала ее Сандре.
Та довольно долго ждала ответа. Брови Сандры поднялись от удивления, она переспросила:
— Завтра? Завтра?- и повесила трубку.
— Ну что?- не вытерпела Леа.
— В порту французский теплоход, направляющийся в Бомбей. Отходит на рассвете. Есть места, и в дешевом туристском классе,- Сандра взглянула на часы,- десять часов до его отхода. Поехали?
Леа вскочила.
— Едем немедленно!
Пассажиры двадцатитысячетонного черного с белым теплохода «Шалимар» крепко спали,когда он покинул Кейптаун.Сандра,Леа и Чезаре стояли у поручней, ежась от предутреннего ветра, и, не отрываясь, смотрели на амфитеатр города, в котором пришлось пережить так много за короткий срок.
— Вы не сетуете, Сандра, что мы потащили вас с собой, навстречу неизвестности?- спросил Чезаре девушку, задумавшуюся и грустную.
— О нет!Я благодарна вам.И ни о чем не жалею, поверьте. Мне хорошо с вами, так хорошо, потому что я всегда чувствую за спиной дружескую готовность к помощи.Я очень много думала в нашем долгом путешествии. Теперь я знаю, насколько мы все одиноки в жизни.Надо быть друзьями, надо всегда чувствовать вокруг себя дружеское участие, уверенность в помощи, ежедневную духовную связь, общение, деловую поддержку. Даже если захочется уединиться. Тогда появляется большая внутренняя сила, смелость, сознание своего единства с хорошими людьми.
И думается, почему бы людям не создавать дружеских союзов взаимопомощи, верных, стойких и добрых? Вроде древнего рыцарства, что ли, не знаю, как уж назвать. Насколько стало бы легче жить.А дряни, мелким и крупным фашистикам, отравляющим жизнь, пришлось бы плохо.
— Отличная мысль, Сандра! Пока составим втроем наш рыцарский орден.
— И включим сюда дядю Каллегари,- предложила Леа.
— И лейтенанта Андреа, когда он вернется!- сказал Чезаре.
Кейптаун исчез за береговым выступом. Ветер донес на палубу вопль электропоезда, и Сандра зябко вздрогнула.
— Пора в каюту,ветер уже совсем не тот,с каким мы пришли сюда на «Аквиле», — предложила Леа.
— И мы не те, — отозвалась Сандра, — после всего мы стали серьезнее, и суровей, и… может быть, лучше.
Часть третья
ТОРЖЕСТВО ТИГРА
Глава первая
ДАР АЛТАЯ
— Тебе телеграмма.- Величественная, серебряно-седая женщина подала голубоватую бумажку молодому человеку, только что вошедшему и склонившемуся к ней с нежным поцелуем. Тот перервал заклейку пальцем и обрадовался.
— Мама, завтра приезжает Леонид Кириллович! Я пойду встречать. Может быть, уговорю остановиться у нас.
— В прошлый раз это тебе не удалось.
— Он сказал, к нему всегда ходит много народу и он боится тебя обеспокоить.
— И полно, чего это он? Люди моего поколения умеют никому не мешать, не в пример вам, молодежи…
— Знаю,мама, и признаю. Но согласись, что это в какой-то мере зависит и от вас- ведь не на пустом же месте вырастает новое?
— Знаешь, Мстислав, я много думаю над этим теперь, когда… несколько обеспокоена тобой.
— А, понимаю! Не сыскал подругу жизни, одинок и все такое!
— Слава,я серьезно.Знаешь, я даже думала уехать на время… в Симферополь, к старым друзьям.Оставшись один,ты скорее займешься собой. Все твои сверстники давно женаты, имеют детей.
— А сколько уже успело развестись, женившись по первой прихоти, очертя голову?
— Что ж, геологи в большинстве случаев женаты на своих коллекторшах. Что, они все развелись, по-твоему? Скольких я знаю, живут хорошо, как все… Тебе все время попадались плохие коллекторши?
— Да нет,обыкновенные. А мне хочется особенную.
Мстислав, отдав земной поклон, ловил руку матери, полушутя, полусерьезно стараясь поцеловать ее.
— Перестанешь ты когда-нибудь быть мальчишкой? Такой же, как отец… — Она погладила мягкие светлые волосы сына, зачесанные на косой пробор. Он во всем копировал покойного отца. — Иди умывайся, я покормлю тебя. — И, слегка оттолкнув сына, мать ушла в кухню, служившую столовой их маленькой квартирки в недавно перестроенном старом доме.
— Мама, я сегодня видел Глеба, — рассказывал сын за чаем, — у него опять приключение.
— У твоего Сугорина вечно что-нибудь интересное. Всегда так у минералогов, или это специальная привилегия музея Горного института?
— Пожалуй, специальная, потому что к ним тащат находки со всех сторон и стран.
— Так что же Сугорин?
— Его в числе других специалистов пригласили в Эрмитаж. Вот по какому поводу: еще в сорок втором году бомба попала в бывший особняк князя Витгенштейна. Взрыв разворотил стену, а в ней оказался секретный сейф с драгоценностями.Ну,девчонки МПВО… Не хмурься,мама, девушки собрали и отнесли в штаб, а оттуда передали в Эрмитаж как старинные вещи. В Эрмитаже все оценили и сдали, а несколько старых украшений оставили. Среди них какие-то странные серые с металлическими искорками камни в тонкой платиновой оправе. Тогда никто не смог их определить и,следовательно,