— И что ты всё вздыхаешь? — очень тихо и сонно спросила Лая. — Никак задумала что-то?
— Я пойду в горы. Мне нужно увидеться с Гаммелом, — так же тихо ответила Эрра. — Он ведь направился в горы?
— Думаешь, он ждет тебя?
— Думаю, да.
— Считаешь, он хочет, чтобы ты его отыскала?
— Да.
На самом деле Эрра не думала об этом, но Лая, очевидно, была права.
— Ясно, — кратко ответила та и больше не сказала ни слова.
Судя по тому, как девушка часто засопела носом, она, скорее всего, едва договорив, провалилась в сон.
Тут и Эрра почувствовала себя безумно уставшей. Настолько уставшей, что даже мысли казались слишком тяжелым грузом. Отбросив их, девочка стала медленно погружаться в темный омут. Тело её обмякло. Умолкло пение полевых сверчков.
Минуло много рассветов и сумерек, прежде чем Эрра собралась в дорогу. Долго девочка не могла пересилить себя, заставить сдвинуться с места. Страх и нерешительность мешали ей. Но забыть о своей цели она не могла.
В полном одиночестве девочка сидела дома с полным отсутствием интереса к чему-либо. Раньше она могла читать до изнурения, теперь же не была способна прочесть и пары книжных страниц. Не хотелось больше выходить в поле полюбоваться кондорами, отныне и далекие крики их не вызывали ничего кроме раздражения. Иногда Эрра так сильно гневалась на птиц, что хватала косу и гремела молниями в облаках, чтобы те убирались туда, откуда прилетели. И даже сна девочка лишилась.
За что ни возьмись, куда ни взгляни, всюду виделся никогда неизвестный ей родитель. Каждый предмет, каждая перемена, будь то свет или тень, наводили на мысли о нем. Ничего не осталось, была лишь несокрушимая темная гора дум, на вершине которой вырисовывались смазанные очертания Гаммела, окутанные туманными суждениями.
Бессонными сумерками Эрра разжигала печь и подолгу сидела перед ней, уставив взгляд на огонь. Вместе с треском горящей древесины иногда ей чудилось, будто она слышит шепот. Не то капли, скопившиеся от испарений, падая, шипели на раскаленных углях, не то и вправду шептал родитель, засев глубоко в печальных мыслях. Девочка прислушивалась, но не могла разобрать бессмысленных слов, чувствовала только, что голос полон отчаянья и тоски, будто хотел рассказать о том, что дни его сочтены и времени осталось немного.
Эрра никогда не задумывалась о времени и не знала, что его можно терять даром. Что минута для вечных? И что столетие в бесконечном пути? Она и не считала, сколько раз наступали сумерки с той поры, когда она пообещала навестить Гаммела. Но однажды девочка всё-таки решилась.
Толкнул её вовсе не порыв, и это не было результатом долгих раздумий. Просто как-то раз, проснувшись утром, поняла, что пора собираться в дорогу. В окно ещё только-только пробивался рассвет, угли в погасшем камине ещё тлели и дышали сухим жаром.
Ни о чем не думая, словно подчиняясь инстинктам, девочка собрала в мешок всё, что необходимо в долгом походе: наполнила водой флягу, запаслась хлебом и взяла с собой веревку. Вдруг пригодится в горах. И, конечно же, не забыла о своей косе. Без неё в долгом пути обойтись невозможно. Эрра надела серую мантию с капюшоном, сотканную из плотного льна. На улице стояла теплая погода, но она была наслышана о промозглом холоде на вершинах. О горных ветрах, чья сила способна сбросить со скалы даже самого сильного мужчину.
Перед тем как покинуть дом, Эрра оглядела комнату. В утреннем полумраке всё казалось таким унылым и печальным. С тех пор, как девочка поселилась здесь, она ни разу надолго не оставляла своё жилище, потому и была встревожена. Что, если ветер разобьет окна? Вдруг крыша прохудится и дождь зальёт полы? Никто теперь не сможет позаботиться об этом месте.
Девочке стало грустно, как только её посетила странная мысль о том, что будет, если она больше никогда сюда не вернется. Как печально и бессмысленно будет выглядеть дом, в котором никто не живет. «Но я ведь вернусь сюда», — мысленно пообещала Эрра, но чувство, что она видит свой дом в последний раз, не покинуло её.
Девочка и не предполагала, что путь окажется таким неблизким. Когда она глядела на горизонт из окон своего дома, вершины гор выглядели маленькими, казалось, что до них подать рукой. Стоит только пройти через поле, пересечь подвесной мост над узкой речушкой на другой берег, куда Эрра никогда не ступала, и вот они! Однако оказалось, что её представления далеки от реальности. За рекой оказался редкий лесок, за лесом необъятное поле.
Небо уже давно прояснилось, став слепяще-голубым. Над полевыми травами потоками струился знойный воздух. Казалось, плотная ткань мантии стала тяжелее раза в два, тело под ней взмокло от жары. Ноги налились свинцом и едва приминали непротоптанную траву, но горы вдали по-прежнему оставались маленькими, а их подножья всё ещё утопали за линией горизонта.
За день пути Эрра не встретила ни одной живой души, даже птицы в небе не летали. Словно весь мир стал пуст и превратился в бесконечное поле. Почувствовав себя ужасно одинокой, девочка принялась разговаривать сама с собой, но и это ей вскоре надоело.
— Ох, как же долго, — жаловалась она сама себе, делая шаг за шагом, и постоянно поглядывала вперед на самую высокую вершину, боясь отклониться от курса.
Вдалеке из зеленого моря трав вынырнули верхушки деревьев. Эрра обрадовалась, увидев хоть какое-то изменение в однообразной картине. Даже подумала, что это знак того, что она ещё на шаг приблизилась к своей цели. Небо темнело, а сплошная стена леса была ещё впереди. Усталость начала пересиливать напористость, и Эрра замедлила шаг. Так и брела лениво, пока ноги сами не подкосились. Девочка рухнула в траву и мгновенно заснула.
С пришествием темноты удушающий зной превратился в холод. Девочка очнулась в сырой траве от собственной дрожи. Руки и ноги едва шевелились, словно примерзли к земле. Опираясь на косу, как на клюку, Эрра поднялась на ноги, огляделась вокруг. Исчезло поле, стерся горизонт, далекие горы и близкие верхушки деревьев растворились в темноте. Не стало огромного мира, всё вокруг поглотила тьма.
«Куда идти? В какую сторону я двигалась?» — взволновано думала девочка, метая взгляд по сторонам. Ничего. Лишь холод и чернота. Словно провалившись в сон, Эрра так и не вынырнула из темной бездны. Но стоять на месте было нельзя, иначе придется мучиться от холода до самого рассвета. Оглядевшись ещё раз, девочка решила идти наугад, прислушиваясь к шуму ветра в ветвях деревьев и стрекоту ночных птиц. Там впереди должен быть лес. Онемевшие со сна ноги постепенно расхаживались, глаза привыкали к темноте, однако разглядеть что-то дальше чем на несколько шагов было невозможно. Наконец, добравшись до леса, девочка снова оказалась в кромешной тьме. Продолжать путь было трудно, ноги то и дело спотыкались о кочки и корни деревьев. В очередной раз запутавшись в кусте, Эрра решила остановиться. Спать ей больше не хотелось, но и сидеть в потемках до самого рассвета без дела — не самое лучшее занятие.
Сколько предстоит сидеть вот так, обняв руками колени, прежде чем небо начнет светлеть? Да ещё и это примитивное чувство — страх — закралось под кожу. Казалось бы, чего бояться в темном лесу? Вокруг только деревья, зверьё да птицы. Но сознание не терпело непроглядного мрака и рисовало жуткие картины. Эрре мерещились движущиеся тени и не характерные для лесов звуки. Даже ветер теперь казался прерывистым дыханием чужеродных существ. Грезилось, будто совсем рядом медленно передвигаются мохнатые лапы тех самых огромных черных пауков. Они шелестят сухими листьями, задевая раздутым брюхом землю, роняют капли черного яда и судорожно заглатывают воздух. Обычные пауки не дышат, но эти — не простые насекомые, иначе бы они не были такими огромными… А вдруг эти жуткие твари и вправду здесь? Выползли из Сквозной Дыры и затаились в лесах, отравляя всё вокруг и сея пустоту. Что если они способны умертвить не только животное, но и человека?
Эрра сама удивлялась, как на неё действует темнота, даже эти глупые сказки казались страшными и не казались теперь такими уж небылицами.
Устав терпеть медленное течение времени, девочка на ощупь отыскала сухой ствол мертвого дерева. Древесина осыпалась и оставляла на ладонях пепел. Некогда этот дуб поразила молния, из-за чего мог случиться пожар, но вокруг растительность не погибла, кто-то вовремя остановил пламя, значит, у леса есть покровитель.
— Ты мне пригодишься, — улыбнулась девочка и с силой ударила лезвием косы по стволу.
Мертвый дуб охнул пустотой, и вокруг разлетелись слепящие искры. Эрра впервые пыталась вызвать огонь с помощью своего оружия, и пришлось повозиться, прежде чем оранжевые язычки заплясали на почерневшем стволе. Собрав с земли сухие ветви, девочка сложила небольшой костер. Её привыкнувшим к темноте глазам маленький огонек казался ярким, как полуденное небо. Эрра уселась поближе, вытянув вперед озябшие руки. Маленький огонь мгновенно рассеял прохладный мрак в душе. «Нет тут никаких пауков и быть не может», — радовалась девочка, подкидывая в огонь ветки.
Ветер больше не казался ей страшными вздохами, а мохнатые лапы при свете костра оказались всего лишь толстыми дубовыми ветками. Никаких чудовищ рядом не было, только любопытная саблезубая кошка бродила рядом, шаркая по кустам, то и дело с опаской поглядывая на девочку.
Лохматая, грозная, но осторожная. С людьми редкий зверь, судя по поведению, был знаком, а вот огня боялся.
Горы становились ближе, их очертания уже были отчетливыми: стали различимыми веерообразные подножья, густо поросшие зелеными травами, выше виднелись хребты, величественные бугры и крутые обрывы, а на туманных вершинах уже белел снег. Но Эрра давно перестала обращать внимание на всё это. Вера в то, что однажды цель будет достигнута, потерялась в долгом пути, точно так же, как и то, что осталось позади. Теперь существовала только дорога, жаркий свет и холодная тьма, усталость и жажда.
Девочка уже стала забывать, что раньше было по-другому. Воспоминания о родном доме стали расплывчатыми, какими были раньше эти проклятые горы впереди. Но вместе с этими воспоминаниями пропала и мучительная тоска по прошлому, от чего двигаться к цели стало значительно легче. Если в начале пути Эрра постоянно жалела себя за всё, что приходилось терпеть, то теперь она начала привыкать к трудностям. Все тяготы нелегкой дороги стали привычными и сносными.