— Я готов.
— Сегодня без четверти полночь на своей машине проедешь от Виа Палермо до переулка Криспи. А завтра утром скажешь, сколько у тебя ушло времени.
— Может, лучше Галло отправить?
— Не лучше. Он долетит за семь с половиной минут, а то и меньше. Так, теперь ты говори.
— Комиссар, съездил я поговорить с Интелизано. Он дал мне имена и адрес тех двух тунисцев, что живут в Монтелузе. Им лет по пятьдесят, хорошие работники и с законом ладят; прибыли года четыре назад и получили политическое убежище.
Монтальбано навострил уши.
— Политическое убежище?
— Так точно.
— Надо узнать, как им удалось доказать, что…
— Уже готово.
Когда Фацио так отвечал, Монтальбано начинал дергаться.
— Раз готово, так будь любезен и меня просветить.
Фацио спохватился:
— Простите, комиссар, я подумал, что…
Комиссар успел уже раскаяться в своей несдержанности:
— Это ты меня прости.
— У обоих сыновья в тюрьме. Выступали против правительства. Их самих тоже было велено арестовать, но им удалось вовремя бежать.
— Не нравятся мне эти тунисцы, — заметил комиссар.
7
— Всем доброго дня, — входя, приветствовал Мими Ауджелло.
— Поздравляю, вы были правы, — ответил, улыбаясь, комиссар.
Мими изобразил изумление:
— Поздравляешь? Я тоже был прав?! Что у нас на дворе, международный день доброты? А по поводу чего я прав?
— По поводу двух тунисцев.
— В смысле?
— Они политэмигранты. Были в оппозиции. В Тунисе их сыновья сидят в тюрьме. Потому есть вероятность, что…
— Стоп! — воскликнул Ауджелло. — Ни шагу дальше!
— Что такое? — спросил Монтальбано.
— Нас предупредил лично синьор начальник. А сказал он буквально следующее: «Передайте Монтальбано, что с этого момента расследование переходит в ведение отдела по борьбе с терроризмом. И пусть не вздумает вмешиваться, а не то ему не поздоровится». Ну вот, я передал. А теперь сделаем синьору начальнику ручкой и подумаем, как нам быть с этими тунисцами.
— Понятия не имею пока, — признался комиссар. — Но, может, что и придумается — после обеда. Фацио, расскажи Ауджелло про ограбление синьоры Ди Марта.
Когда Фацио закончил, Мими вопросительно взглянул на Монтальбано.
— И что ты об этом думаешь?
— Мими, я представил себя в роли вора. Допустим, Лоредана рассказала правду — хотя мы знаем, что это не так. Я прячусь в переулке и жду машину, чтобы броситься на землю. Так вот, я, вор, не знаю, кто будет в той машине. А вдруг там несколько человек? И пусть даже вор при оружии, дело сразу усложняется. Один вылезет посмотреть, а другой или другие останутся в машине и могут действовать как угодно. А вдруг тем временем подъедет еще одна машина? Нет, риск слишком велик. Если только он заранее не знает, что за машина и кто в ней.
— Вывод?
— Сейчас скажу. Ограбление, если оно действительно было, случилось в другом месте и при других обстоятельствах, и у грабителя был как минимум один сообщник.
— Согласен с тобой, — сказал Мими. — Но вопрос в том, что нам предпринять. Мы уверены, что синьора заливает, но как ее расколоть?
— Мы устроим так, что она, сама того не зная, даст нам кое-какие подсказки. После обеда вызовем ее, скажем, к половине пятого. Фацио, обеспечь и подтверди. Если решит явиться в компании мужа, ничего страшного. Я задам ей пару вопросов, а потом посмотрим. Но ты, Мими, не должен тут маячить, когда придет синьора Ди Марта.
Ауджелло скроил обиженную мину.
— Почему это мне нельзя присутствовать?
— Объясню после того, как она уйдет. Так будет лучше для тебя, поверь. Ты от этого только выиграешь.
Направляясь к оконечности мола, он подумал, что при всей ясности плана насчет Лореданы Ди Марта он понятия не имел, каким боком подступиться к тем тунисцам.
Надо было действовать с осторожностью, потому что как только станет известно, что они под подозрением, эмиграционные власти в один миг вышлют их назад в Тунис, и неважно, что там их будут пытать или наверняка убьют. Сколько раз уже поступали так же с бедолагами, которых после репатриации ждала верная смерть? Он не хотел такого бремени на совести.
Уселся на плоский валун и тут же заметил, что краб его поджидает.
— Будь здоров, — сказал он.
Наклонился, зачерпнул пригоршню гальки, выкинул крупные и приступил к игре. Игра заключалась в метании камушков в краба. Если комиссар промахивался, краб не шевелился. Если попадал, тот отодвигался на пару сантиметров. И так бочком, бочком, пока не добирался до кромки воды и не исчезал.
И вот, пока Монтальбано наблюдал за движением краба, ему пришло в голову, что и к тунисцам надо подойти точно так же: бочком-бочком.
В его голове мгновенно нарисовался четкий план, который не причинит им никакого вреда.
В качестве награды он позволил себе выкурить еще одну сигаретку, а потом пошел обратно в контору.
А там первым делом вызвал Фацио и велел послушать телефонный разговор между ним и Интелизано.
— Монтальбано это. Простите, мне крайне необходимо с вами поговорить.
— Когда?
— Если можно, до вечера.
Интелизано прикинул время.
— В семь уже поздно?
— Нет, отлично.
Положил трубку.
— Зачем он вам? — спросил Фацио.
— Я разве не говорил, что после обеда меня посетит годная мысль?
— И что за мысль?
— Завтра утром поедем с Интелизано в предместье Спириту-Санто, он представит меня тунисцам под фальшивым именем, не говоря, что я из полиции, а скажет, что я, мол, собираюсь купить землю. Пока годится?
— Ага. А потом?
— Потом вернусь после обеда, уже один, и объясню им, что Интелизано про этот визит знать не должен, потому что я хочу узнать у них правду про тот участок. Сколько он дает, какой доход… Заодно спрошу и про бесплодную часть, ту, где стоит домик, поскольку Интелизано продает всю землю разом. Само собой, заплачу им. А там, слово за слово, может, и удастся что-то вытянуть.
— По-моему, задумка хорошая, — сказал Фацио.
Вошел Мими Ауджелло.
— Сколько у меня времени, прежде чем исчезнуть?
Монтальбано глянул на часы.
— Минут пять.
— Хотел сказать, мне тут кое-что припомнилось. Эта Лоредана, прежде чем выйти за Ди Марту, работала продавщицей в супермаркете на Виа Либерта?
Фацио ответил за Монтальбано:
— Так точно.
— Тогда мы с ней знакомы.
— Пресвятая Богородица! — воскликнул Монтальбано. — Ты ее…
— Нет, к ней подкатывал один мой друг, он мне ее и представил. Но тому пришлось отступиться: девушка давно была с одним парнем, в которого была по уши влюблена.
— Так она знает, что ты из полиции?
— Нет. Я представился адвокатом Диего Крома.
Монтальбано разобрал смех. Имечко, достойное персонажа женского любовного чтива.
— Твоя боевая кличка?
— Одна из многих.
— Назови еще одну, позабавь меня.
— Карло Альберто Де Маджистер. Это когда я прикидывался дворянином. Мне надо знать, мешает ли то, что мы знакомы, твоим планам.
— Нет. Наоборот.
Зазвонил телефон.
— Синьор комиссар, тут в присутствии один синьор мужского пола и с ним синьора женского пола, и они говорят, что вы их пригласили для разговора.
— Наверно, супруги Ди Марта?
— Не знаю, синьор комиссар, но думаю, они скорее из Вигаты, чем с острова Мальты.
Монтальбано решил замять вопрос.
— Ладно, Катаре. А…
— Но если вы хотите, я могу у них спросить.
— Говорю тебе, ладно. Давай так: сосчитай до десяти, а потом проводи их ко мне.
— Мне вслух считать, синьор комиссар?
— Как хочешь.
Повесил трубку.
— Так, я исчезаю, — сказал Мими, открывая дверь и выходя из кабинета.
— Не закрывай! — крикнул ему вслед Монтальбано.
Прошла минута. Никто не появился.
— Сколько времени нужно Катарелле, чтобы досчитать до десяти? — спросил Фацио.
Еще полминуты. Монтальбано схватился за телефон.
— Катарелла, ну что там?
— Синьор комиссар, вы уж потерпите, мне тут никак не дают досчитать до десяти — то один позвонит, то другой зайдет, а мне каждый раз приходится останавливаться и начинать сначала, ну и вот… И сейчас, когда вы позвонили, я забыл, до скольки дошел, теперь придется заново считать.
— Кончай уже считать и веди их ко мне.
Наконец в глубине коридора показались синьор Ди Марта с женой; они шли к его кабинету. Он встал, вышел им навстречу, представился синьоре, проводил их внутрь и усадил перед письменным столом.
Фацио сел за столик с компьютером.
Лоредана Ди Марта — ей не было двадцати одного, а на вид едва можно было дать восемнадцать — была настоящей красавицей-брюнеткой. Высокая, длинноногая, сияющие глаза чуть подернуты дымкой волнения. Она нервничала и была бледна.
Комиссар невольно бросил взгляд на пухлые губки идеальных очертаний, без следа укуса, которым якобы наградил ее грабитель.
— Мы явились без возражений, но я не понимаю причины… — с ходу начал Ди Марта.
Монтальбано прервал его, подняв руку.
— Синьор Ди Марта, то, что вы присутствуете на этой беседе по вашей просьбе, всего лишь любезность с моей стороны. Так что вы не должны вмешиваться, поняли? А причину поймете, когда молча выслушаете вопросы, которые я задам вашей жене.
— Хорошо, — пробормотал Ди Марта.
— Постараюсь закончить как можно скорее, — сказал Монтальбано девушке. — Поэтому, не теряя времени, перехожу к вопросам. Скажите, когда именно муж отдал вам деньги для внесения в банк?
Муж с женой переглянулись. Они явно не ожидали, что комиссар начнет с этого вопроса.
— Когда я собиралась выходить из дому, чтобы навестить подругу Валерию.
— Время?
— Наверно, половина девятого.
— А в течение дня у вас не было возможности навестить подругу?
— Я была у нее после обеда, с половины пятого до семи.
— А после ужина вы решили к ней вернуться?
— Да. Ей нездоровилось. Я вернулась домой, как и обещала, к семи, приготовила мужу ужин, мы поели, я сказала, что мне надо уйти, тогда он и отдал деньги.