— И где ж они были?
Интелизано его не слышал.
— Тогда я пошел к ангару. Он был заперт, но ключи валялись у двери. Открыл. Тунисцы навряд ли далеко ушли — внутри лежали их рюкзаки и все остальные вещи, что они тут держали.
— И что вы сделали?
— Подождал с полчасика. Подумал — раз они вот так бросили ключи, то наверняка скоро вернутся. Потом вижу — не идут, сел в машину и поехал в Монтелузу. Я знаю, где они живут: снимают комнатку в квартале Рабато. Никого там не застал. А другие тунисцы, что живут по соседству, сказали, что те вернулись часов в одиннадцать, похватали свои пожитки и быстро умотали.
— А сейчас вы где?
— В Спириту-Санто.
— Дождитесь меня, прошу. Еду.
Спустя полчаса он уже был с Интелизано. Тот сидел у открытого ангара с удрученным видом.
— Никак в толк не возьму.
— Я вам объясню. Тунисцы узнали меня, а рыльце у них в пуху, вот они и слиняли.
— То есть вы хотите сказать — они замешаны в этом деле с оружием?
— По уши. А бегство — тому доказательство.
— А вас-то они как узнали?
— Наверно, по телевизору видели.
Интелизано поморщился.
— Уж простите, но когда вы последний раз по телевизору показывались?
Монтальбано прикинул в уме.
— С десяток месяцев тому.
— И что же, по-вашему, незнакомый с вами человек видел вас пару минут десять месяцев назад и до сих пор помнит, как вы выглядите? Даже если б они вам в лицо светили…
Свет! Блик света! Это было не отражение от стального листа, а, возможно…
— Как попасть на сеновал?
— Обогните ангар, там наружная железная лестница, я по ней не лажу, голова кружится.
Он помчался за ангар, следом — Интелизано. Лесенка шла опасной вертикалью, но комиссара это не смутило: он вскарабкался как заправский пожарный, а Интелизано глядел на него снизу.
Сеновал был почти пуст, не считая десятка рулонов сена, сложенных в дальнем углу около отверстия в полу над входом в ангар.
Но Монтальбано заметил, что рулоны сдвинуты так, что между ними образовалась выемка. Можно залечь там и обозревать окрестности.
Он залез в выемку. Сверху открывался вид до места, где он оставил машину, и дальше. Мало того, поскольку у холмика, разделявшего две части участка, чуть выше середины имелась ложбинка, виден был и домик-развалюха, которым они воспользовались в качестве временного склада. Отличный наблюдательный пункт.
Значит, когда он был тут утром с Интелизано, кто-то сверху за ним следил. Возможно, с помощью бинокля — он-то и дал резкий блик, попавший ему в глаза.
Этот кто-то и узнал его, а не те двое тунисцев. Потому и сбежал в такой спешке.
Комиссар вылез из укрытия и осмотрелся. Рядом с лестницей было накидано сено — видимо, спальное место.
Там же валялась бутылка из-под минеральной воды. И сложенная газета. Стараясь ничего не касаться, комиссар двумя палочками перевернул газету, чтобы прочитать дату. Сегодняшняя. Наверняка тунисцы купили с утра пораньше и принесли тому, кто прятался на сеновале.
Потом увидел пластиковый пакет, приоткрыл палочкой. Внутри — яичная скорлупа, кусок свежего хлеба и наполовину выпитая бутылка воды. Вместе с газетой принесли и завтрак.
Больше ничего не было. Он спустился вниз.
— Нашли что-нибудь?
— Да. Ваши батраки прятали на сеновале человека. Они ведь знали, что вы не будете лазить наверх из-за головокружения. Он-то меня и узнал, скорее всего.
— И что будем делать?
— Заприте ангар и поедем вместе в Монтелузу.
— Зачем?
— Пообщаться с ребятами из отдела по борьбе с терроризмом.
В кабинет к Спозито он зашел один, оставив Интелизано ждать в приемной.
— Чему обязан, дорогой Монтальбано?
— Хочу признаться тебе в том, что я облажался.
— Ты?! — поразился Спозито.
Когда комиссар закончил рассказ, Спозито спросил:
— А начальство в курсе твоего параллельного расследования?
— Нет.
— Понятно. Я тоже ничего не скажу.
— Спасибо.
— Кстати, не факт, что тунисцы и тот, третий, сбежали из-за того, что узнали тебя.
— Разве нет?
— Нет. В котором часу вы с Интелизано уехали из Спириту-Санто?
— Примерно в полдесятого — без четверти десять.
— Совпадает.
— С чем?
— Как я тебе говорил, мы прочесываем сельскую местность, потому что я уверен, что оружие не могли увезти далеко. Сегодня в девять утра бригада во главе с моим замом Периторе снова обыскала домик, где хранилось оружие, а потом осмотрела холм. Они нашли пещеру, ничего там не обнаружили, добрались до трактора, но людей там не было. Периторе сказал, что там были стальной ангар и конюшня. Ключи от ангара валялись снаружи на земле, так что они отперли дверь, осмотрели ангар и не нашли ничего важного. В конюшне тоже ничего не было. Тогда они перешли на соседний участок.
— А на сеновал они не заглянули?
— Нет. Как видишь, мы тоже облажались по полной.
— Так ты думаешь, что троица улизнула не потому, что узнала меня, а потому, что тот, с сеновала, заметил твоих людей, когда они направлялись к ангару?
— Вполне вероятно.
— Ясно. Но вот что не вполне вероятно.
— Что же?
— Что Периторе не додумался отправить человека осмотреть сеновал.
Спозито развел руками.
— Что я могу сказать? Так уж вышло.
Нет, что-то тут не клеится.
— Можно задать тебе один вопрос?
— Задать-то ты можешь, но не знаю, смогу ли я ответить.
— Какую сеть тебе велели закинуть? Частую или редкую?
— Без комментариев. Но сейчас я вызову Периторе и велю ему снова поехать к ангару и подняться на сеновал. Наверняка на бутылке и газете есть отпечатки пальцев. Ну что, ты доволен? Кстати, ты ведь там ничего не трогал?
— Нет, я не наследил.
Он встал.
— Я привез с собой синьора Интелизано, он владелец участка. Если хочешь допросить его про тунисцев…
— Обязательно, спасибо.
Вернувшись в контору, собрал Фацио и Ауджелло у себя и все им рассказал. И добавил, что, по его впечатлению, Спозито как-то странно юлил при встрече.
— Думаю, я понял, почему, — сказал Ауджелло.
— Так объясни.
— Он ведь глава отдела по борьбе с терроризмом, так? Так что его забота — вовремя выяснить, не плетут ли террористы свои сети и не готовят ли против нас теракт. Верно?
— Верно.
— А вдруг речь идет не о террористах? Вдруг эти люди никому не собираются навредить, а оружие нужно им, чтобы добраться до родины и бороться с правительством?
— Хоть террористы, хоть патриоты, а контрабанда оружия — все равно преступление, — вмешался Фацио.
— Согласен. Но Спозито не знает, террористы там или патриоты, так что дело не в этом. Надо нам действовать осторожнее.
— Возможно, ты и прав, — сказал Монтальбано. — А если так, я уверен, что Спозито надеется предотвратить возможный конфликт интересов. Если это не террористы, то дело будет возвращено полиции. Вот он и озабочен тем, чтобы я выкинул из головы мысль о том, что бегство случилось из-за меня, и поверил, что всему виной действия его бригады.
— И зачем это ему?
— Чтобы я забросил расследование, тем более раз я признал, что мы не уполномочены его вести.
— А разве не… — начал Ауджелло.
— Мими, ты сам подумай. Поведение Спозито говорит о трех вещах. Во-первых, он убежден: тот, кто сидел на сеновале, узнал меня. Во-вторых, что прямо вытекает из первого пункта, тот тип знает меня не вскользь, а очень близко, раз он понял, кто я, по усам, родинке и походке. И в‑третьих, возможно, тот человек с сеновала — не чужак, а местный, из Вигаты или вроде того. Короче, Спозито попытался отвести меня от этих мыслей, чтобы меня не разобрало любопытство. Хотя теперь, когда тунисцы сбежали, нам вроде как и не резон этим заниматься. Так что поговорим о другом. Мими, что ты мне расскажешь? Ты вышел на Бонифачо?
Ауджелло усмехнулся.
10
— Конечно, вышел. Еще как вышел!
— Только не говори мне, что… — поразился Монтальбано.
— Нет, до этого дело не дошло. Даже Дон Жуан бы не справился. Но надо рассказать все с самого начала, это любопытно. Утром, часов в девять, я засел в машине наблюдать за виллой Бонифачо, запасясь терпением. Она как полоумная вылетела из дома, вскочила в машину и понеслась в сторону Монтелузы. Я, само собой, двинул за ней. Бонифачо добралась до клиники Санта-Тереза, свернула в проулок и остановилась на парковке. Я — следом. А она тем временем вбежала в больницу. Когда я подошел к окну справочной, ее в холле уже не было. Тогда я предъявил удостоверение, и мне сказали, что Бонифачо узнавала, в какой палате лежит синьора Лоредана Ди Марта. Я был не в курсе, что она в больнице. Но не стал расспрашивать — не хотел терять время. На лифте поднялся на третий этаж, как мне было сказано. В коридоре услышал громкие голоса. Мужчина лет пятидесяти, наверняка Ди Марта, говорил: «Забудь про мою жену! Запрещаю тебе с ней видеться! Это все из-за тебя!» — а Бонифачо ему: «Отвали, козел!» Тогда Ди Марта схватил ее за плечи и приложил об стенку. К счастью, подоспели двое санитаров. Ди Марта вернулся в палату жены, Валерия направилась к лифтам. Я успел туда до нее. Так мы оказались в одной кабине. Она плакала, и я стал расспрашивать, не болеет ли у нее кто. Слово за слово, я довел ее до больничного кафе. На пороге она заупрямилась и хотела уйти. Тогда я убедил ее зайти посидеть в соседнем кафе, где были расставлены столики на тротуаре. Сидели мы почти два часа.
— Ты орел, Мими. А позволь узнать, кем ты ей представился?
— Адвокатом Диего Крома. Подумал, лучше назваться так же, как я в свое время представился Лоредане.
— Она разоткровенничалась?
— Нет, сказала, что плачет от злости, а не от горя, потому что муж лучшей подруги не пустил ее к ней, а когда я спросил, отчего так, ответила, что муж ревнует к их дружбе. И что жена очутилась в больнице из-за его побоев.
— Назвала причину?
— Все та же ревность. Но к мужчине.