— Если у вас нет других забот.
— Тогда, с вашего позволения, меня не будет.
— Да, кстати, Монтальбано, когда, вы сказали, выпишут красавицу-жену Ди Марты?
— Завтра.
— Вот я ее завтра и сцапаю, — сказал Томмазео, облизываясь, как кот, задумавший поймать мышь.
Доехал в комиссариат к половине четвертого. Фацио сразу пришел к нему в кабинет.
— Я передал пистолет криминалистам. Позже перезвонят с ответом.
— Говорил с людьми из отдела по борьбе с терроризмом?
— Да. Их ребята уже два дня гонялись за нашими приятелями из Спириту-Санто.
— Так это были они?
— Да.
— И они устроили склад в развалюхе? Это подтверждено?
— Да. Видимо, они уже давно занимались переброской оружия в Тунис. Не ради денег, а потому, что они против правительства и готовят революцию. Спозито приказал арестовать их, стараясь избежать перестрелки.
— И как вышло, что она все же случилась?
— Они прятались в пещере, бригада прошла мимо, ничего не заметив, и вдруг совсем рядом, у них за спиной, послышалась автоматная очередь. Они ответили выстрелами наугад, но тем троим удалось бежать.
— Ты говоришь, очередь было только слышно?
— Да.
— Так что, возможно, ее выпустили по оплошности.
— Они тоже так думают. Сказали также, что один из троих наверняка ранен. Они нашли много следов крови.
Когда Фацио вышел, он сел подписывать бумаги. План был уйти с работы пораньше, чтобы оказаться в Маринелле к восьми вечера. Он не хотел повторения вчерашнего вечера — убедил себя, что Мариан звонила и не застала его дома.
Фацио снова зашел в половине седьмого.
— Не совпадает.
— Что?
— Нарезка ствола пистолета Ди Марты со следами на пуле, извлеченной из головы Савастано. В общем, его убили из другого пистолета того же калибра, 7,65.
Очко в пользу Ди Марты.
— Прокурор в курсе?
— Не могу сказать.
Позже зашел попрощаться Ауджелло.
— Не рановато для ужина?
— Сперва зайду домой переодеться.
— И надушиться?
— Само собой. Побрызгаюсь.
— Как называется?
— Парфюм? «Вирилитэ».
— И твоя вирилитэ еще на высотэ?
— Не жалуюсь.
Собирался уже встать и выйти, когда зазвонил прямой городской телефон. Это был Дзито.
— Можно зайти к тебе минут через двадцать?
— Зачем?
— Дашь мне интервью?
— О чем?
— Ты что, ничего не знаешь?
— Нет, а что случилось?
— Томмазео арестовал Ди Марту.
Он чертыхнулся — не из-за ареста, а из-за просьбы об интервью.
Как может он отказать Дзито, ведь тот столько раз его выручал? Но он, возможно, задержится, а Мариан…
— Ладно, но постарайся приехать побыстрее.
Перезвонил прокурору.
— Прокурор Томмазео? Монтальбано. Я узнал, что…
— Да, имеются улики, и весьма серьезные. Оставив его на свободе, мы рискуем подтасовкой доказательств. И потом, он снова может напасть на жену.
— Вы знаете, что эксперты проверили пистолет, конфискованный у Ди Марты, и не…
— Да, они сообщили мне во время допроса. Однако это не меняет общей картины.
— Давай по-быстрому, чтобы успеть вставить в выпуск новостей в полдесятого, — сказал Дзито, входя в кабинет вместе с телеоператором.
— Если управишься за четверть часа, я тебя в лобик поцелую, — ответил Монтальбано.
Через пять минут все было готово.
— Комиссар Монтальбано, спасибо, что согласились дать интервью. Итак, убийца Кармело Савастано пойман. Поздравляем прокурора Томмазео и вас. Быстрая работа.
— Прежде всего я должен уточнить, что ни прокурор Томмазео, ни я не считаем, что Ди Марта выступил непосредственным исполнителем убийства. Он был самое большее его заказчиком.
— Прокурор Томмазео сказал, что мотивом послужила месть. Но больше ничего не захотел говорить.
— Раз прокурор Томмазео на этом остановился, то и я не стану ничего добавлять.
— Но мотив только этот?
— Раз так сказал прокурор Томмазео…
— Поговаривают, что Ди Марта заказал убийство Савастано из ревности.
— Мне нечего добавить по этому поводу.
— Вы допрашивали жену Сальваторе Ди Марты, которая в настоящее время находится в больнице в результате падения?
— Да.
— Можете сказать нам, была ли синьора…
— Нет.
— Но у вас есть конкретные доказательства против него?
— Доказательств пока нет. Веские улики — да.
— Правда, что вы конфисковали личный пистолет Ди Марты?
— Да.
— Говорят, что криминалисты, изучив его, исключили, что он мог служить орудием убийства. Подтверждаете или опровергаете?
— Подтверждаю. Это не орудие убийства. Но я хотел бы напомнить: мы считаем Ди Марту заказчиком убийства, поэтому факт, что его пистолет — не тот, из которого совершено убийство, становится несущественным.
— Так что расследование продолжается в поисках фактического исполнителя убийства?
— Несомненно. Но это как минимум два человека.
— Благодарю, комиссар Монтальбано.
Когда они освободили кабинет, комиссар взглянул на часы. Чертыхнулся: полдевятого уже миновало. Но ему надо было сделать еще одну вещь, которую он считал важной.
Набрал Ауджелло на мобильный.
— Ты где?
— В машине. Еду к Валерии.
— Ты знал, что Томмазео арестовал Ди Марту?
— Да. Слышал в восьмичасовых новостях.
— Хотел тебе сказать, что в половине десятого выйдет мое интервью на «Свободном канале». Понаблюдай за реакцией Валерии.
— Легко. У нее телик постоянно включен.
Он вскочил в машину и помчался в Маринеллу.
Когда открывал дверь, слышал, как звонит телефон.
Успел поднять трубку вовремя.
— Алло! — произнес, отдуваясь.
— Привет, комиссар. На пробежке был?
Звон колоколов, птичьи трели, гитарный перебор, взрывы хлопушек.
В общем, его оглушило той мешаниной.
— Да. Я только приехал. Хочу… хочу, чтобы ты сейчас же дала мне все.
Мариан хихикнула.
— С удовольствием, вот только как?
— Нет, извини, ты не поняла, я хотел сказать, дай мне все свои номера телефонов.
— А у тебя разве нет?
— Нет, и я каждый раз забывал…
— Хорошо. Дам тебе номер мобильного и домашний моих родителей.
Записал на листке.
— Почему ты вчера не позвонила?
— Потом расскажу. Это была глупая затея, и вышло все неправильно.
— Можешь выражаться яснее?
— Сейчас мне надо идти. Можно перезвонить тебе около полуночи?
— Конечно.
— Тогда до скорого, комиссар.
Аппетит у него разыгрался как у волка из сибирских степей.
Завывая про себя, он бросился на поиски добычи — того, что наготовила Аделина. Так дернул за ручку холодильника, чуть с мясом не оторвал.
Можно было возликовать и пропеть благодарственные гимны. На полках сияли, подобно двум солнцам Ван Гога, две миски с едой: рис с артишоками и горошком на первое, тунец в томатном соусе — на второе.
Пока грелся ужин, открыл дверь на веранду. С удивлением заметил, что зарядил мелкий ситничек — невидимая морось, «ассуппавидрано», но холодно не было. Можно ужинать на веранде. Запах моря в дождь ощущался резче. Он вдохнул полной грудью.
Вкусно пах и мокрый песок.
Чуть слышная дробь капелек дождя по крыше веранды — словно далекая музыка, которая…
Да что это с ним?
С чего это он полюбил дождь, который раньше всегда повергал его в мрачное настроение?
Это неизбежные возрастные изменения сделали его таким чувствительным?
Или, что гораздо более вероятно, сказывается «эффект Мариан»?
Он решил не слушать свое интервью по телевизору.
Накрыл на стол, дождался, пока рис как следует разогреется, и вынес миску на веранду.
С аппетитом съел все до последней рисинки и до последней горошинки.
Потом перешел к тунцу, оказав ему те же почести.
Убрал со стола, взял сигареты и пепельницу и снова уселся на веранде.
Решил обойтись без виски, чтобы сохранить ясность мыслей.
Достал из кармана листок с записью телефонных разговоров и стал изучать.
14
Первое, что бросалось в глаза с очевидностью черного пятна на белом листе: ни Валерия, ни Лоредана ни словом не обмолвились про убийство Кармело Савастано.
А ведь не так уж много времени прошло с тех пор, как объявили о том, что труп опознан.
Возможно, они уже обсудили это в разговоре, состоявшемся до начала прослушивания, но выглядело все так, будто девушки избегали упоминать об этом серьезном деле, словно сговорившись молчать о нем.
Что было весьма странно.
Савастано не только долгое время помыкал Лореданой, пребывая в качестве ее жениха, но и устроил (пока не будет доказано обратное) ее ограбление с изнасилованием.
Сам факт, что она теперь в больнице, в некотором смысле был следствием ее близкого знакомства с убитым.
Возможно ли, чтобы из уст девушки не вылетело ни единого словечка о нем — ни проклятий, ни сочувствия? Конец Савастано был ужасен, и у нее должно было вырваться хотя бы «бедняга!» или «он это заслужил!».
Но нет, ничего такого.
А почему Валерия, которая так старалась предстать перед Мими в роли суровой обвинительницы Ди Марты, никак не прокомментировала тот факт, что мужа Лореданы вызывали в комиссариат? Разве она не должна была от души пожелать, чтобы из комиссариата его отправили прямиком в кутузку?
Слишком много умолчаний, слишком.
Потом еще одна, совершенно непонятная вещь.
Эти вопросы Лореданы, ее желание узнать, все ли хорошо, ее нетерпение из-за сидения в больнице без возможности…
Без возможности сделать что?
И ответ Валерии, успокоившей подругу словами, что она еще успеет наверстать упущенное, — он что означает?
Наверстать в чем?
В общем, выходило, что Валерия — единственный посредник между подругой и чем-то, чего Лоредане отчаянно не хватало.