Вернулся в контору.
— Ай, синьор комиссар! Синьор Спустито звонил, говорит, если вы ему наисрочнейше перезвоните, то он на месте.
— Катарелла, это часом был не синьор Спозито?
— А я разве не так сказал?
— Ладно, позвони ему и переключи на меня.
— Монтальбано?
— Это я. Начальник сказал, и вот…
— Я потому и звонил. Сказал начальнику, что нет нужды.
— Не понял.
— Я объяснил начальнику — он, видимо, не так понял, — что мне не нужны люди.
— А я кто, лошадь, что ли?
— Монтальбано, мне нужны чернорабочие, а не спецы вроде тебя.
— Понял. Не хочешь, чтобы я под ногами путался.
— Да ладно тебе! И в мыслях…
— Боишься, что мне достанутся лавры поимки?
— Пошел ты знаешь куда! В общем, ты мне не нужен, ясно?
— Куда уж яснее.
Спозито будто заколебался.
— Прости, Монтальбано, но обстоятельства…
— Сам теперь иди в задницу!
Не ожидал от Спозито подобного. И что еще там за обстоятельства?
Но была в этом какая-то неувязка.
Он нарочно его подначивал, но Спозито не повелся.
Собрался было позвонить Бонетти-Альдериги за объяснениями, потом передумал.
Возможно, оно и к лучшему. Зато обойдется без долгих пеших прогулок по сельской местности в жару и в сырость.
А вдруг бы пришлось есть вареную баранину или кровяные колбаски — да он такое и в рот не положит! — в хижине у какого-нибудь овчара.
Вызвал к себе Фацио.
Прочитал ему две записи разговоров, сообщил о звонке, который прослушал утром.
— Что скажешь?
Фацио высказался примерно в том же духе, как думал и он сам, заключив, что Бонифачо замешана в этом деле по уши.
— Тогда дело за тобой, Фацио. Ты мне уже кое-что сообщил про Валерию Бонифачо, но этого слишком мало. Надо покопаться в ее жизни. Разузнать о ней все, что только возможно.
— Будет нелегко, но я постараюсь.
— Начни прямо сейчас.
— Ах да, я хотел вам кое-что сказать. Завтра снова откроют супермаркет Ди Марты.
— А что, его закрывали?
— Да.
— А кто будет вести дела?
— Ди Марта оформил через адвоката общую доверенность на жену.
— У Ди Марты есть еще собственность?
— У него денег как грязи, комиссар. Владеет складами, домами, землей, рыболовецкими судами…
К семи вернулся Ауджелло.
— Есть новости?
— Да. Как я тебе говорил, к четырем поехал к Валерии. Та встретила меня в дезабилье: накинула пеньюар, а под ним одни трусики и лифчик.
— Боевой наряд.
— Вот именно. Но она следит за дозировкой, поэтому в спальню не повела. Мы остались на диване и занимались всем, чем возможно, кроме главной вещи. У нее отличный контроль, всегда успевала меня вовремя остановить.
— Сказала хоть что-то?
— Сальво, поверь мне, она — та еще штучка. Намекнула, что речь идет о пакете, который она мне вручит, но он не для меня. Я спросил, кому его надо отнести, она рассмеялась. Объяснила, что его не надо никому передавать или показывать. А надо незаметно положить в одно место. Если меня застукают, я сильно рискую. Я спросил, что в пакете, а она ответила: лучше мне этого не знать. В общем, я согласился.
— И когда она передаст пакет?
— Сказала, пакета при ней нет. Сегодня вечером принесут.
— Ты будешь у нее ужинать?
— Нет, мы встречаемся завтра в обед. Сегодня после ужина у нее дела.
— Может, как раз пойдет забирать пакет?
— Понятия не имею.
15
Ровно в восемь он вышел из комиссариата и понесся в Маринеллу. Погода позволяла накрыть на веранде. Подошел к холодильнику и застыл.
Не из-за того, что увидел внутри — даже разглядеть толком не успел, — а из-за промелькнувшей в голове мысли.
Где вообще была его голова? И чем были заняты мозги?
Вопросы риторические, ведь он отлично знал, что было на уме и где были мозги: в Милане, рядом с Мариан.
И он совершил оплошность размером с дом, да нет, с целый небоскреб.
Как теперь поправить дело? Есть только один выход. Сделать все самому, лично и персонально.
Тогда надо немедленно предупредить Мариан. Услышав его голос, та изобразила удивление.
— Привет, комиссар. Какими…
— Прости, хотел попрощаться.
— А ты где?
— Дома, но скоро выйду.
— Куда собрался?
— Есть одна ночная работенка.
— Во сколько вернешься?
— Понятия не имею.
— Так, значит, тебе не перезванивать?
— Вряд ли ты меня застанешь.
— Как жаль. Ты спешишь?
— Да.
— Ну тогда до завтра, комиссар.
— До завтра.
Поставил кофе, быстренько переоделся: натянул штаны с кучей карманов, по которым рассовал мобильник, сигареты, книгу, зажигалки, фонарик, фляжку с виски и небольшой термос, наполнив его свежесваренным кофе.
Потом надел охотничью куртку, а на голову — кепку. Через плечо повесил бинокль ночного видения.
Сделал себе пару бутербродов, один с колбасой, второй с сыром (слава богу, Аделина пополнила запасы), прихватил полбутылки вина. Все распихал по карманам куртки.
Вышел, сел в машину и снова поехал в Вигату.
Конечная точка: Виа Палермо, 28.
Валерия Бонифачо сказала Ауджелло две важные вещи: что этим вечером ей передадут пакет и что после ужина ей надо отлучиться из дома.
Самое простое — поставить кого-то за ней следить, чтобы узнать, с кем она встречается. Но он был занят мыслями о Мариан и забыл отдать приказ.
Так что придется ему самому делать то, что он не успел поручить другим.
Виа Палермо словно пролегала в параллельной вселенной: паркуйся где хочешь. Он поставил машину прямо напротив особнячка, на другой стороне улицы. В двух комнатах горел свет, значит, Валерия еще дома.
Достал бутерброд — оказался тот, что с сыром; съел. Однако вместо того чтобы утихнуть, аппетит разыгрался еще сильнее. В итоге бутерброд с колбасой постигла та же участь, что и его собрата. Допил вино, закурил.
Спустя четверть часа — ничего не происходило — он завел мотор и сдал немного назад, встав под фонарем. Оттуда окна комнат видно было хуже, наискосок, но все же разглядеть можно.
Достал книжку, которую прихватил с собой; автора звали Болако, и он ему очень нравился; начал читать при свете фонаря, иногда поднимая глаза — проверить, не изменилось ли что.
В половине двенадцатого свет в окнах погас. Он закрыл книжку, положил на соседнее сиденье и приготовился ехать.
Прошло десять минут, и ничего не случилось. Он засомневался, не пошла ли Валерия спать — в таком случае он только зря потерял время, как говорится, «всю ночь старался, а родилась девочка». А может, она пошла за машиной? Где она ее держит?
Он не мог вспомнить, заглядывал ли на задний двор, чтобы проверить, есть ли гараж.
С параллельной улочки вырулила машина. Было слишком темно, чтобы разглядеть водителя, но, к счастью, мимо промчался другой автомобиль, осветив машину фарами: никаких сомнений, это Валерия.
Она не гнала, так что комиссар спокойно ехал следом. Если бы она спешила, он наверняка не смог бы за ней угнаться. Валерия свернула на шоссе в сторону Монтереале, проехав мимо Маринеллы.
Что там говорил Де Никола? Когда Валерия прервала разговор, звонок шел из Монтереале.
До городка они не дотянули. В полукилометре от первых домов Валерия свернула направо и поехала по проселку. Ночь была почти безлунной. Монтальбано потушил фары и, чертыхаясь, двинул за ней, держась на расстоянии.
Он ничего не мог разглядеть и боялся, что, того и гляди, угодит в канаву или яму.
Вдруг фары машины Валерии потухли. Она остановилась. Было опасно ехать дальше, шум мог ее спугнуть. Он приметил слева родник с каменной поильней для скота, подогнал туда машину. Запер и пошел дальше пешком.
Минут через десять завиднелось что-то белесое. Пустырь перед каменоломней. Машина Валерии стояла там, горели красные огоньки задних фар.
И тут он услышал шуршание колес подъезжавшего автомобиля. Едва успел соскочить с дороги и укрыться за большим деревом.
Вторая машина остановилась у авто Валерии. Та уже вышла; фары полоснули по ней ярким светом. Габаритные огни второй машины остались гореть. Теперь рядом с Валерией стоял мужчина. Здороваться они не стали, а сразу вступили в разговор. Монтальбано слышал голоса, но слов разобрать не мог.
Лиц не разглядеть. Мужчина ростом не меньше метра восьмидесяти. Комиссар направил на них бинокль, но толку от него было мало.
Оставалось лишь на ощупь подойти ближе, стараясь не шуметь. Это оказалось не так просто: дважды он споткнулся о корни, один раз угодил левой ногой в яму с водой, промочив ее по колено. И никакой тебе возможности крепко ругнуться в полный голос.
Наконец до него стали доноситься обрывки фраз — не столько из-за малого расстояния, а скорее потому, что двое собеседников повысили голос.
— Да что ты …бе в голо… брала? — говорил мужчина.
— …годи, послу… — отвечала Валерия.
— Не отдам, даже …чнешь … слезы лить.
— … ты не понима…? Если… полу…, и полиция найдет … Ди Марта …всегда увяз…, а ты … сухим из воды!
— … нет? И вообще, почему … доверя… …кату?
— Я чу…, … можно …
— Чувствуешь? Чувствует она! Какого хрена! И вообще, … в море вы…
— … не верю.
— Говорю — выкинул в море!
В это самое мгновение Монтальбано чихнул.
— Что это? — воскликнула Валерия.
Монтальбано снова чихнул.
Мужчина молча запрыгнул в машину и укатил.
Третье «апчхи». Теперь настала очередь Валерии.
Четырнадцать чихов подряд совершенно его оглушили. Наверно, нюхнул травы, на которую у него аллергия. Или все из-за литра ледяной воды, хлюпавшей в левом ботинке. Хорошо еще, с ним не было никого из ребят, знатно опозорился. Он вернулся к машине и поехал обратно в Маринеллу. Было ясно: мужчина не согласен с планом Валерии. И совершенно не собирается давать ей то, что она хочет. Или не может отдать. Вещь, которая может навсегда подставить Ди Марту. Что это за тип? Возможно, тот самый, с кем Валерия не хотела говорить по телефону?