— А что он ищет?
— Понимаешь, в итальянской живописи XVII века полно мадонн, распятий, младенцев в яслях и воскресений. Но эти сюжеты его не интересуют, как и портреты. Он ищет натюрморты, пейзажи или жанровые сценки. На полотнах больших размеров.
— Понял. Это надолго? Думаешь быстро закончить с этим делом?
— Надеюсь. Не могу вынести разлуку с тобой. Никогда раньше со мной такого не…
Остановилась на полуслове.
— Чем ты сегодня занимался?
— На работе?
— Да. Мне хочется разделить каждое мгновение твоей жизни.
— Слушай, я бы рассказал, да, боюсь, ты заскучаешь.
— Тогда облегчу тебе задачу. Расскажи, чем занимался, пока ждал моего звонка.
— Посмотрел пару фильмов по телевизору и…
Чуть не проговорился, что звонила Ливия, но вовремя сдержался.
Но Мариан почувствовала, как он запнулся.
— И? — спросила она.
Ему не хотелось опять врать. Хватит и одного вранья за вечер.
— Потом звонила Ливия.
— Ах.
Пауза. А потом:
— Ты рассказал ей про нас с тобой?
— Нет.
— Почему?
— Пока не считаю нужным.
На этот раз пауза была дольше.
— Слушай, Сальво, надеюсь, ты понял: для меня это не приключение на одну ночь. И не мимолетный каприз. Я слишком хорошо себя знаю.
— Это я понял.
— И из того, что я почувствовала той ночью, уверена: для тебя это тоже не было приключением.
— Если б было, вряд ли бы я сейчас с тобой говорил по телефону.
— Когда вернусь, нам надо поговорить. А сейчас прощаюсь. Когда лягу, представлю, что ты рядом. Во сколько можно тебе позвонить завтра?
— Не знаю. Давай вечером, чтобы спокойно поговорить?
— Как скажешь. Спокойной ночи, мой комиссар.
Есть два варианта, ясных и четких. Или продолжить размышлять над тем, как представить дело Ливии, или постараться сразу уснуть, пока в ушах звучит голос Мариан.
Выбрал второе, закрыв глаза и заставив себя заснуть.
Удивительно, но ему это удалось.
Последней мыслью было: как давно он уже не говорил вот так с Ливией?
Проснулся комиссар в ладу с самим собой, да и день был погожий. Выпил чашку кофе, принял душ, побрился и перед выходом оставил записочку Аделине: ужинать будет дома.
Сел в машину в полдевятого, а в девять уже парковался на Виа Палермо, напротив дома Бонифачо.
Ехал он так долго, потому что Виа Палермо располагалась в верхней части Вигаты, на самой окраине, и граничила с сельской местностью. Застроена она была отстоявшими друг от друга особнячками, каждый с небольшим садом. Сад номера 28 выглядел ухоженным. Железная калитка была не заперта.
Он вошел, пересек сад, нажал кнопку домофона.
— Кто там? — спустя некоторое время отозвался женский голос.
— Комиссар Монтальбано.
Пауза.
— Кого вам надо?
— Синьору Валерию Бонифачо.
Снова тишина. Потом голос сказал:
— Я дома одна.
А он кто? Насильник?
— Синьора, повторяю вам, я…
— Хорошо, но мне надо одеться.
— Я подожду.
— А вы не могли бы зайти после обеда?
— Очень жаль, синьора, но не могу.
— Тогда я вас впущу минут через десять.
Метод внезапных визитов без упреждающего звонка действовал безотказно.
Наверняка сейчас синьора Валерия висит на телефоне с подружкой Лореданой, уточняет, как ей себя вести.
Он выкурил сигарету. Виа Палермо была довольно безлюдна — наверно, потому, что тут не было магазинов. За десять минут, что он ждал, проехала всего одна машина.
Снова позвонил в домофон.
— Комиссар Монтальбано?
— Да.
Замок щелкнул, комиссар толкнул дверь и вошел.
Синьора Валерия вышла навстречу, протянула руку, провела в гостиную и усадила в кресло.
Кто знает, почему, но комиссар ожидал увидеть женщину средних лет, а Валерия была совсем молодой, скорее всего, ровесницей Лореданы. Изящная миловидная блондинка в облегающей блузке и брючках — весь арсенал напоказ.
— Кофе?
— Нет, благодарю.
Она села в кресло напротив. Скрестила ноги. Взглянула на него, улыбнулась. Но Монтальбано заметил, что улыбка была натянутой.
Она сильно нервничала, но держала себя в руках.
— Чем могу помочь, комиссар?
— Мне очень жаль, что пришлось вас побеспокоить, но разве вам не сообщили из комиссариата о моем визите?
— Не сообщили.
— Вот вернусь в контору, я им устрою! Мне надо спросить у вас кое-что по поводу ограбления вашей подруги Лореданы Ди Марта. Вы ведь знаете, что…
— Да, я все знаю. Лоредана сообщила мне по телефону. Она была в шоке. Я сразу поехала к ней, и она все рассказала, включая… неприятные подробности.
— Вы о поцелуе?
— Не только.
Монтальбано забеспокоился.
Неужели синьор Ди Марта утаил полдела? А все обстояло гораздо серьезнее?
— А было что-то еще?
— Да.
— Можете пояснить?
— Мне неприятно об этом говорить. В общем, он схватил ее руку и потянул… ну вы понимаете.
— Да. А кроме этого?
— К счастью, нет. Но Лоредана говорит, что это было отвратительно и ужасно.
— И она совершенно права. Хорошо еще, что на этом все кончилось. А вы помните, во сколько ваша подруга вышла от вас тем вечером?
— Точно не могу сказать.
— Приблизительно.
— Смотрите, наверно, было чуть раньше полуночи, потому что после того, как ушла Лоредана, звонили часы.
Она указала на огромные напольные ходики в углу гостиной.
— Красивые, — отозвался комиссар.
Но неточные. Немного спешат.
— Да. Часы отца. Он был помешан на ходиках. У нас ими весь дом был забит. Но мне удалось от них избавиться. Оставила только эти.
— Значит, было, скажем, без десяти двенадцать?
— Возможно, без четверти.
— Не раньше?
— Исключено.
— Синьора, для нас крайне важно знать точное время, когда случилось ограбление.
— Тогда я подтверждаю: без четверти полночь.
— Спасибо. А синьора Лоредана всегда уходит от вас так поздно?
— Нет. Обычно она уходит перед ужином.
— А тот вечер стал исключением.
— Да.
— Можно узнать, почему?
— Мне нездоровилось, и Лоредана не хотела оставлять меня одну. Она очень разволновалась, но потом мне стало лучше.
— Вы живете одна? Вы не замужем?
— Замужем. Но муж — капитан грузового судна, и его подолгу не бывает дома.
— Понятно. А проясните-ка мне вот что. Синьора Лоредана была еще у вас, когда вспомнила, что не положила деньги мужа в банк? Или, может, она вспомнила об этом после того, как ушла?
— Она вспомнила, как только пришла сюда. И хотела сразу бежать к банкомату. А я предложила ей сделать это потом. Даже пришлось настаивать.
— Ах, так это были вы?
— Да. И я чувствую себя ужасно виноватой в случившемся. Если бы я ее сразу отпустила…
— Ну что вы, синьора! Как вам такое могло в голову прийти! Это всего лишь непредвиденное совпадение!
Он встал.
— Вы были очень полезны. Благодарю вас.
— Я вас провожу, — сказала Валерия.
Когда она открывала дверь, Монтальбано спросил:
— Вы знакомы с Кармело Савастано?
Он не ожидал, что эти слова произведут такое действие. Валерия побледнела и отступила назад.
— По… почему вы… спрашиваете?
— Поскольку я узнал, что ваша подруга Лоредана долгое время была невестой этого Савастано…
— А какое отношение он имеет к ограблению?
Сама того не замечая, она повысила голос.
— Совершенно никакого, синьора. Простое любопытство.
Но синьора Валерия уже вполне оправилась:
— Конечно, я его знаю. Мы с Лореданой дружим с детства. Но я давно не видела Кармело.
Монтальбано сел в машину, посмотрел на часы. Десять тридцать одна.
Тронулся.
Но вместо того чтобы двигать в комиссариат, он направился к переулку Криспи, стараясь ехать быстро. Движение на улицах было обычное.
Добравшись до переулка и встав между магазином тканей и ювелирной лавкой Бурджо, он снова взглянул на часы. Одиннадцать одиннадцать. На дорогу ушло сорок минут.
Если верить заявлениям Валерии и Лореданы, девушка проделала тот же путь за восемнадцать минут. К тому же часы Валерии спешили. Но тогда была почти полночь, а значит, машин было гораздо меньше.
Как только зашел в контору, решил проверить и позвонил Лоредане.
— Монтальбано это.
— Опять?!
— Простите, у меня к вам всего один вопрос.
— Ну ладно.
— Вы помните, во сколько точно вышли от своей подруги Бонифачо в тот вечер…
— Без четверти полночь.
Выпалила не задумываясь.
Ясное дело: едва он ушел, Валерия пересказала их беседу Лоредане.
Он вызвал Фацио.
— Есть новости?
— Кое-что.
— У меня тоже.
— Тогда скажите сперва вы.
Монтальбано пересказал то, что ему сообщил Паскуале (Фацио был в курсе отношений комиссара с сыном Аделины), потом — о своей встрече с Валерией Бонифачо, а в конце — о недавнем телефонном разговоре с Лореданой.
— Простите, — сказал Фацио. — Раз мы точно знаем, что машина Ди Марты в тот вечер не проезжала по переулку Криспи, зачем вам так нужно знать, сколько времени, по словам девушки, ей понадобилось, чтобы добраться туда с Виа Палермо?
— Ты сам подумай. Могу я написать в отчете, что знаю о том, что машины не было в переулке Криспи, со слов вора, а тот — со слов члена шайки грабителей, стоявшего на шухере? Могу я вызвать Паскуале давать показания? Нет.
— Вы правы.
— И потом, даже если бы мне чудом удалось вызвать их свидетелями, никто бы им не поверил. Да защита их в клочья порвет. Потому что они воры в законе, а значит, на них клеймо прирожденных лжецов. А те лгуны и преступники, которые законом не признаны таковыми, могут вешать всем любую лапшу на уши, и все им верят, ведь они — адвокаты, политики, экономисты, банкиры и так далее и тому подобное. Поэтому надо доказать, не нарушая правил, что Лоредана говорит неправду.
— И как нам это сделать?
— Ты пока что окажи мне одну личную услугу.