— Мой брат… он не такой. Я не верю, я… не верю, что он способен на вот это… Вы сказали, что в смерти Савелия обвинили меня и… что-то со мной сделали. Не верю, что Андрей… что он мог причинить мне боль.
Дыхание застряло в горле, и я не могла сделать вдох.
— Не ваш брат. А Максим Воронов. Зверь. Он у них палач-инквизитор. Скрытый маньяк и садист. Он убил вашего отца… и чуть не убил вас саму. Он ужасный человек. Он всегда был против вашего брата и несколько раз пытался его уничтожить. А сейчас он готовится уничтожить десятки невинных людей, а Андрей ничего об этом не подозревает. Макс связался с террористической организацией, которая ввозит оружие и взрывчатку на территорию нашей страны. Погибнут сотни.
Я закрыла лицо руками, моя голова раскалывалась от невыносимой боли, горло драло, в груди зарождался вопль ужаса.
— Чего вы от меня хотите?
— Вы могли бы помочь нам уличить его в преступлениях и посадить за решетку. Заставить понести законное наказание за свои преступления. Но все это позже, сейчас важнее другое. Зверь взял нашего человека. Он единственный, кто знает всех нас по именам. Единственный, у кого есть доступ к секретным файлам с адресами и фамилиями. Пока что наш человек молчит, но его пытают, он терпит адские муки, изощренные пытки, на которые способен только этот садист. Вы должны сделать так, чтобы он отпустил нашего человека.
Я ничего не понимала, я просто дрожала, зуб на зуб не попадал, как при страшном ознобе.
— Почему вы решили, что Макс меня послушает, что я хоть как-то могу на него повлиять?
— Потому что вы единственная из всех, кого я знаю, кто может заставить его изменить любое свое решение.
Я усмехнулась уголком рта:
— Вы ошибаетесь. Мы никогда не были с ним друзьями… он сам мне об этом сказал. Так что нет никаких шансов. Все напрасно.
Данила подошел ко мне вплотную и склонился сзади опираясь ладонью на край стола.
— Да, вы не были друзьями. Вы намного больше, чем друзья. Макс Воронов — ваш муж. Он женился на вас, чтобы манипулировать братом и заставлять делать все, что он хочет.
Я почувствовала, как у меня перед глазами поплыли круги, ноги стали ватными, и я судорожно втянула воздух.
— Это наглая ложь. Я не верю. Я не могла быть его женой. Вы сумасшедший? Ненормальный. Я не должна была приходить сюда. Все что вы говорите — это какой-то отвратительный бред.
У меня началась истерика. Я не могла дышать.
— Вы родили ему дочь. А второго ребенка потеряли при аварии, которая произошла по его вине из-за его врагов.
Я закрыла лицо руками. Если бы передо мной сейчас разверзлась пропасть, я бы не была в таком шоке, как сейчас. Господи, у меня есть ребенок? От Макса? Мир сошел с ума, и я вместе с ним…
— Вы любили его. Любили и прощали это чудовище, которое истязало вас, избивало и рвало на части, а вы видели в нем идеал. Сейчас вы смотрите на него другими глазами. Я думаю, вам стоит узнать, какая у вас была жизнь со Зверем. Без розовых очков, без романтического ореола и его давления на вас. Вы можете продолжить просмотр материала. Я приду, когда вы закончите, и буду ждать вашего ответа.
ГЛАВА 10. Дарина
Ошибочно предполагать, будто все люди обладают одинаковой способностью чувствовать.
Когда он вернулся, меня скрутило пополам спазмом где-то вверху живота, вроде и не тошнит, а там камень застыл. Не вдохнуть, не выдохнуть. И глаза невольно зажмурила, словно это могло меня спасти от ужаса, который прочла и увидела. Нет, я не могла на это пойти добровольно, не могла любить вот это лютое чудовище, вывернувшее меня наизнанку. Он же убивал меня. Разве этого вокруг никто не понял? Как его вообще ко мне подпустили? Господи, кому меня отдали и за что? Кем я была вообще? Какая я была? Я терпела? Я не пыталась сбежать? Нееет, я не могла это прощать. Та женщина на фотографиях, так похожая на меня, не может быть мною. Как она… после того, как у нее ребра срастались и руки… разрывы зашивали… родила ему? О господи, я не могла быть этим убогим существом, я бы не позволила ему, не простила бы никогда, я и сейчас понять и простить не могу. А тогда… как я вернулась после всего, что он со мной сделал? Меня заставили. Иначе этого не объяснить. Он силой удерживал меня возле себя и насиловал. Я боялась его и поэтому притворялась. А потом я, наверное, боялась за ребенка. Значит, вот что они все от меня скрывали. Но почему? Та была согласна молчать, а эта могла заговорить? Я что-то про них знаю?
— Дарья… вам плохо?
Кивнула и взяла дрожащей рукой стакан с водой. Стуча зубами о стекло, сделала несколько глотков. Мне было не только плохо — мне было невыносимо страшно. Я погрузилась в панику и не видела выхода из этой ужасной ситуации, где рядом со мной находились люди, которым было плевать на то, что делает со мной мой муж. И слабой надеждой — может, они не знали? Ведь Андрей, он так искренне любил меня, я же видела это по глазам, и Карина… дети не умеют так лгать.
— Я понимаю, что вам страшно и трудно в это поверить, но вы убедились сами. Все снимки сделаны в больнице и в карете скорой помощи, когда вас доставили в реанимацию. Вы так же читали заключение врачей. Мне к этому нечего добавить. Вы все видите сами.
Я снова несколько раз кивнула и поставила стакан на стол. Мне вообще казалось, что я посмотрела какой-то идиотский фильм с собой в главной роли, но это был действительно фильм, а не моя жизнь. И тот человек, который мне все это показал… он не вызывал чувства благодарности, он как раз вызывал чувство жгучего раздражения за то, что поселил в моей душе этот панический страх перед людьми, которым я верила. Он вдруг вышвырнул меня в человеческую пустыню из мертвых тел и гнилых душ, где я озираюсь по сторонам и не вижу никого, кто мог бы протянуть мне руку помощи, и это по-настоящему страшно. Ведь даже вот этому от меня что-то нужно. Данила Петрович обошел стол и приблизился к окну, отодвинул шторку пальцем и внимательно посмотрел на улицу, а затем обернулся ко мне:
— У вас, конечно же, есть выбор, и никто не станет вас заставлять делать то, чего вы не хотите. Мы можем забыть об этой встрече. Я уничтожу все записи, которые вы видели, и вас отвезут обратно в город. Вы нас не найдете, а мы вас больше не потревожим. А еще вы можете постараться нам помочь и наказать виновных в смерти вашего родного отца, в исчезновении вашего младшего брата, которого до сих пор не нашли… И…
Но в этот момент где-то снаружи кто-то сдавленно вскрикнул, я почувствовала, как по телу прошла волна невольной дрожи. Словно я сразу поняла — это за мной. Данила схватился за пистолет. Второй его помощник не успел. Распахнулась от сильного удара дверь. Я вскрикнула, когда увидела Макса и шестерых парней с пистолетами в руках. Один из них тут же выстрелил в ногу помощнику Данилы Петровича, и едва тот упал, выбили у него пистолет, скрутили на полу.
Макс остановился в дверях.
Он был похож на маньяка-убийцу с всклокоченными волосами и взглядом исподлобья, которым он обвел помещение и остановил его на мне. Красивый и ужасный одновременно. Теперь я чувствовала его звериную сущность, которая и внушала тот самый суеверный ужас, как перед стихией, которую невозможно контролировать. Он нашел меня. И нашел очень быстро, судя по реакции Данилы Петровича и его людей, явно неготовых к нападению. Судя по всему, они не ожидали увидеть Максима так скоро.
Но я вдруг поняла, что все, что прочла здесь и узнала, было правдой. Да, нас связывало с этим жутким человеком общее прошлое. То самое, в котором я покорно принимала от него побои и насилие, молча мирилась со своей участью рабыни или игрушки. Вот и сейчас он пришел забрать меня, и ему совершенно плевать, что я думаю по этому поводу. Посмотрел на Данилу Петровича и презрительно скривился.
— Отойди от нее, — проговорил тихо, но в голосе клокотала скрытая ярость, — отойди к стене. Давай. Медленно положи пистолет на пол без лишних движений и отходи к стене. Руки за голову. Одно неверное движение, и я выстрелю тебе в глаз.
А у меня перед глазами трупы с дырками вместо век.
Макс посмотрел на Данилу Петровича, когда тот отодвинулся к стене и поднял руки за голову. Зверь улыбнулся. Жуткая улыбка, больше похожая на оскал.
— Вот и свиделись, Данила Петрович. Да-да-да, мы о вас знаем. Так же, как и вы о нас. Знаем на три шага вперед и нашли эту точку за… — Максим посмотрел на часы на запястье, — за тридцать минут. Все остальное время заняло наблюдение за зданием и устранение твоей охраны. Ты, и правда, считал, что сможешь увезти мою жену так, чтоб я ее не нашел без последствий для тебя и твоих людей? Это было ошибкой — привезти ее сюда. Ты мог жить спокойно, пока не сильно мне мешал. Но ты тронул то, что принадлежит мне. И я хочу знать, кто тебе поручил тронуть? И я узнаю… Мне расскажут, не сомневайся.
Макс повернулся ко мне и стиснул на секунду челюсти, играя желваками и втягивая в себя воздух через нос.
— О, я вижу ты теперь многое знаешь. Как чудесно. Этот ублюдок сократил мне долгие дни, а то и месяцы гребаного осточертевшего до оскомины фарса. Я пришел за тобой. Пора прекращать этот спектакль и игру в добрых родственничков — он мне дьявольски опостылел.
— Я никуда не пойду, — всхлипнула и попятилась к стене. — Я хочу позвонить Андрею. Пусть он меня заберет.
— Ясно.
Перевел взгляд на Данилу и поднял руку с пистолетом:
— Выбирай, куда мне выстрелить. Назови любую часть тела, которую тебе не жалко. Не то я выберу сам.
И снова эта жуткая улыбка, от которой у меня немеют кончики пальцев и дико колотится сердце в груди. А вот Данила стал таким же белым, как и стена, к которой он прислонился.
— Я не просто мент.
— А я не просто упырь, на которых ты охотишься.
— Это будет иметь последствия.
— Ты мне угрожаешь? Это уже имеет последствия для тебя. Так что? Нога. Рука. Глаз. Палец или ухо? Что можно отстрелить ЗА ТО, ЧТО ТЫ, МРАЗЬ, ПОСМЕЛ ТРОНУТЬ МОЕ?