Лезвие вечности — страница 19 из 68

Борис тяжело вздохнул, словно учитель арифметики, вынужденный вколачивать в голову дебила таблицу умножения.

— Вы же ознакомились с моим романом. Юрген — правая рука главного злодея. Документы Шернера — поименные списки организации Ледяного Паука…

— Хватит! — оборвал Бек. — Не прикидывайтесь дурачком! Дурачку не под силу спланировать похищение компьютера Калужского, спланировать так, чтобы это было принято за рядовую уголовщину. А как чисто ликвидированы исполнители!

У Бориса глаза на лоб полезли. Вот какой я, оказывается, крутой…

— Однако не думаю, — продолжал Бек, — чтобы вы организовали все это в одиночку. Такое невозможно представить… Ваши связи, Градов, — вот что меня интересует.

— Но если вы уверены, что я не один, — проговорил Градов, — почему вам не пришло в голову и другое? Ведь пароль к файлу могу знать не я, а, скажем, мои шефы в Бонне.

— В Бонне?

— Это так, к примеру.

Генрих Рудольфович отметил про себя «Бонн» — он почитывал Фрейда и знал кое-что о симптоматических оговорках.

— Нет, — холодно улыбнулся Бек, — не проходит.

— Почему?

— Потому что вы не могли не удостовериться, что это ИМЕННО ТОТ файл.

— Логично, — кивнул Борис. — Генрих Рудольфович, давайте закончим роман вместе. У вас детективный склад ума.

— Спасибо за лестное предложение, — усмехнулся Бек. — Почему бы и нет? Засядем где-нибудь на вилле, на Лазурном Берегу… Но сначала — пароль и ваши связи.

— Мне нужно все обдумать, — заявил Борис.

— Что тут обдумывать? Альтернатива вам известна.

— Не советую, — угрожающе проговорил Градов.

— Что? — Брови всесильного магната приподнялись.

— У вас все в порядке со слухом? Я сказал — не советую. Вместе с тем я готов подумать, как помочь вам выбраться из этой ужасно неприятной для вас истории.

— Для меня? — Бек был ошеломлен. Он не помнил, когда в последний раз с ним разговаривали в подобном тоне. Может, в школе? Да и то в начальных классах… Черт, либо этот Градов — наглец каких поискать, либо (что намного вероятнее, учитывая ход событий!) за ним немалая сила… Но какая? Кропотливейшие изыскания службы безопасности Бека ни к чему не привели. «Надо продвигаться осторожнее, в потемках недолго и шею свернуть», — подумал Генрих Рудольфович.

— Да, для вас, — подтвердил Градов. — Но не паникуйте. Может статься, мы и выработаем приемлемые формы сотрудничества. А пока предварительные условия…

— Какие?

— Немедленного освобождения не требую, вы верно подметили, что я не дурак. Но из подвала переведите меня куда-нибудь наверх. Пусть решетки, замки, охрана — но свет и комфорт. Телевизор, магнитофон, бритва «Браун». Получше кормить, бутылка сухого вина в день — обязательно. Я люблю сигареты «Честерфилд»… И верните очки.

В глазах Бека вспыхнули зловещие огоньки.

— Хорошо, Борис Михайлович. Все, о чем вы просите, будет вам предоставлено.

Бек вышел. Охранник запер дверь. Шагая по коридору, Генрих Рудольфович улыбался. Да, он обеспечит Градову свет и комфорт. Но, если выяснится, что уважаемый Борис Михайлович — прыщ на ровном месте, он умрет не сразу. Он заплатит страшную цену за каждую выпитую им бутылку вина…

29

На столе перед Слейдом выстроились египетские приобретения Кострова — статуэтки из вулканического камня, инкрустированные цветным стеклом, миниатюрные бронзовые модели парусных лодок, фигурки фантастических животных из слоновой кости, отделанные голубым фаянсом. Слейд брал в руки то один, то другой предмет, не особенно прислушиваясь к рекламным трелям Михаила Игнатьевича.

Наконец он остановился на статуэтке из яшмы с вкраплениями ляпис-лазури, изображающей бога Осириса.

— Сколько вы хотите за это?

Костров рассчитывал продать Осириса максимум долларов за двести, поэтому в соответствии с идеей о прибавлении нулей без колебаний заявил:

— Две тысячи.

Слейд немедленно полез в карман и вручил ошеломленному Кострову две тысячи долларов сотенными.

— Небольшие суммы у меня всегда с собой, — спокойно пояснил он.

У Михаила Игнатьевича перехватило дыхание. Этот Мищенко может сделать его богачом… Но уже следующая фраза Слейда оказалась для Кострова ушатом холодной воды.

— К сожалению, в вашей коллекции меня больше ничто не привлекает. Это все, что у вас есть?

— Да… Постойте… Нет, не все, — Костров вспомнил о стилете, — есть еще одна очаровательная вещица, но она у моего друга.

— Что за вещица?

— Бронзовый стилет изумительной работы.

— Гм… А как бы взглянуть на него?

— Нет ничего проще. — Костров взялся за телефон, набрал номер Левандовского, но никто не ответил. Михаил Игнатьевич посмотрел на часы — А, понятно, он в институте… Да нет, скорее уже направляется домой. Если мы поедем к нему сейчас, наверняка застанем.

Слейд склонил голову набок, будто взвешивая, стоит ли тратить время на один-единственный, неизвестно какой предмет.

— Ну хорошо, поедем… Правда, у меня на сегодня намечена встреча… Да ладно, не так это важно. Далеко живет ваш друг?

— Совсем близко. Могу отвезти вас на моей машине, если вы устали за рулем.

— Напротив, я за рулем отдыхаю. Так что с удовольствием сам нас обоих доставлю, а потом сразу на мою встречу — может, успею. Стоп, нет — как вы обратно тогда доберетесь? Любезность требует вернуть вас домой.

— Не беспокойтесь, я доеду и на такси.

— Да? Вот и отлично.

На «опеле» Слейда они подъехали к дому Левандовского.

— Подождите меня, — попросил Костров. — Если он успел вернуться, я принесу вещь.

Слейд не возражал, чем немало обрадовал Кострова, ведь Михаилу Игнатьевичу хотелось без посторонних поговорить о цене стилета.

Левандовский оказался дома, но, похоже, не очень обрадовался приходу приятеля.

— Привет, — буркнул он и пошел в глубь квартиры. — Чаю выпьешь?

— Спасибо, Илья, тороплюсь. Я за стилетом… Ну и узнать, что ты о нем выяснил.

— Немало выяснил, — произнес Левандовский, поворачиваясь к Кострову. — Значит, сорок фунтов, а?

— Да, а что?

— А то, что страховая стоимость аналога, хранящегося в Египетском археологическом музее, — пятьдесят тысяч долларов…

— С ума сойти, — опешил Костров.

— И это не главное. Стилет представляет огромную научную ценность. Вообрази: внутри находится второе лезвие, покрытое иероглифами, да не простыми. Мне удалось частично расшифровать криптограмму — речь там идет о каком-то открытии ученых Древнего Египта. А может, оно и заимствовано у более древней культуры. Когда текст будет прочитан полностью, в наших исторических… воззрениях может кое-что измениться… А стилет, конечно, необходимо передать в музей.

— Разумеется, — поспешно согласился Костров. Его меньше всего волновали споры историков об уровне развития древнеегипетской науки, зато цифра — пятьдесят тысяч — дразняще вспыхивала в сознании. А упомянутое Левандовским второе лезвие делало стилет презанятной игрушкой. Какую цену заломить? Восемьдесят тысяч? Сто?

— Вот, кстати, — продолжал он, — внизу в машине ждет специалист, сотрудник музея.

— А меня, — обиделся Левандовский, — уже недостаточно?

— Это мой хороший знакомый, я хотел просто показать ему… Но раз такое дело, я вместе с ним поеду в дирекцию, оформим дарственную.

Костров пока не думал о том, как станет выкручиваться впоследствии. Эту проблему он решит потом.

— А какой это музей? — полюбопытствовал египтолог.

— Музей… — Костров запнулся. — Илья, почему ты так мрачно глядишь, что случилось?

— Видишь ли… стилета у меня нет. Михаил Игнатьевич похолодел.

— Как нет?..

— Не беспокойся, все в порядке, — поспешил успокоить приятеля Левандовский. — Понимаешь, смысл криптограммы относится не к моей сфере. Грубо говоря, я в таких материях ноль. Поэтому я отдал стилет профессору Калужскому, чтобы он помог с расшифровкой и растолковал мне что к чему.

— Ну ты молодец! — воскликнул Костров. — Отдать музейную редкость невесть кому!

— Не невесть кому, — с некоторым раздражением сказал Левандовский. — Профессор Калужский — ученый от Бога и честнейший человек…

— А когда честнейший человек вернет стилет?

— По первому требованию.

— Считай, оно предъявлено.

Что ж, — вздохнул Левандовский. — Как угодно, я позвоню ему. Только жаль прерывать исследования.

— Угомонись. Ребята из музея исследуют наш стилет вдоль и поперек.

— В том-то и дело, — с досадой сказал египтолог. — А приоритет? Я собирался опубликовать статью. Уверен, Калужский подумывает о том же…

— Никто не отнимет твой приоритет, — утешил Костров. — Как даритель экспоната, я поставлю условия…

— Да что за спешка?

— Илья, мне хочется получить мою вещь. Пока еще мою. На это я имею право?

Левандовский исподлобья взглянул на Михаила Игнатьевича и поднял телефонную трубку. Послушав длинные гудки, он сказал:

— Не отвечают. Какой сегодня день? Ах, да, суббота, у меня же в институте были консультации. Тогда понятно, профессор с сыном на даче.

— А там есть телефон?

— Нет. Если только подъехать…

— Полагаешь, профессор потащил стилет с собой на дачу?

— Он обещал мне никогда не расставаться с ним. А обещания профессора Калужского неизменно выполняются.

— Да, дела… — Костров поскреб в затылке. — Ну так поехали! Собирайся, а я поговорю со своим музейным знакомым. Думаю, он не откажется нас отвезти, когда узнает…

Михаил Игнатьевич покинул квартиру, сбежал по лестнице и сел на переднее сиденье «опеля» рядом со Слейдом.

— Небольшая заминка, — голос Кострова прозвучал заискивающе, — если бы вы согласились подбросить нас на дачу к одному профессору… Стилет у него.

— Мм… А где его дача?

— Понятия не имею. Но, уверяю вас, вы не пожалеете! Стилет представляет гораздо большую ценность, чем то, что я вам показывал. Это просто чудо…

— И цена чудесная, а? — съязвил Слейд.

— Вам по карману, — льстиво изрек Михаил Игнатьевич. Слейд пожал плечами.