— Ингрэм?
— Да, Роберт Ингрэм.
— И потому его нет на месте? Я думал, он болен.
— Он временно отстранен под благовидным предлогом. Данных для ареста пока недостаточно, прямых улик нет. Но именно к Ингрэму сходятся все нити.
— Но ведь есть и другие подозреваемые?
— Да, и поэтому я намерен устроить классическую ловушку. Вернуть Ингрэма на службу, затем подсунуть всем подозреваемым псевдоважную информацию, каждому свой «меченый атом». По реакции Москвы мы установим, какая приманка сработает. Но я почти уверен, что это Ингрэм. Так как это задание поручается вам, в ближайшее время жду детальных предложений.
Слейд чуть изменил позу в кресле.
— Это ведь не так срочно, сэр? Мне не хотелось бы бросать на произвол судьбы моих российских друзей.
— Занимайтесь ими параллельно, Джек, но, боюсь, их надежды остаться в Англии беспочвенны. Вы знаете наших крючкотворов… Кажется, у девушки есть родственники в Канаде?
— Родители, сэр.
— Вот и хорошо. Рассмотрите этот вариант. А о дате их вызова для допросов вам сообщат.
Слейд поднялся и взял со стола дискету.
— Я могу идти, сэр?
— Конечно. Сегодня отдыхайте, но завтра жду предложений по Ингрэму. Не забудьте стереть файл. Не скрою, так и тянет заглянуть. Но увы, Джек! Я слишком часто нарушал законы в ходе операций, чтобы делать это еще и в стенах родного учреждения. А все же любопытно…
Не так любопытно, как вы думаете, мелькнуло у Слейда, когда он шел к выходу, сжимая дискету в руке.
11
Красный спортивный автомобиль Джека Слейда подкатил к дому. На звонок в дверь никто не откликнулся. Тогда Слейд открыл запасным ключом и вошел в гостиную. Он увидел закуску и недопитую бутылку вина на столе, поднялся по лестнице на второй этаж, заглянул в спальню.
Борис и Ольга крепко спали под одеялом, тесно прижавшись друг к другу. Руки девушки обвивали шею Бориса, ее голова покоилась на его плече. В этой картине было столько мира и тепла, что Слейд невольно улыбнулся. Он бесшумно закрыл дверь и спустился в гостиную, где снял трубку внутреннего телефона. Наверху раздался звонок.
Спросонья Борис не сразу понял, что это за звук и что он означает. Потом он вытянул руку и схватил трубку.
— Алло.
— Добрый день, — сказал Слейд, разумеется по-русски.
— О, мистер Долтон…
— Называйте меня мистер Слейд. Я больше привык к своему настоящему имени.
— Хорошо, мистер Слейд. Где вы?
— Внизу, в гостиной.
— Вы уже знаете?
— Да.
— Мы одеваемся и идем.
Борис положил трубку. Оля заворочалась во сне, что-то пробормотала. Борис прикоснулся к ее плечу.
— Оля, просыпайся. Он здесь.
— Кто здесь? — Девушка села в постели, хлопнула ресницами, тут же инстинктивно прикрылась одеялом.
— Слейд. Он все узнал.
— О дискете?
— Да, ждет нас на расправу. Может быть, я один с ним поговорю?
Девушка постепенно возвращалась от сна к реальности.
— Ну уж нет. Чтобы станцевать танго, нужны двое, правда?
Они появились в гостиной минут через двадцать, приведя себя в порядок настолько, чтобы не выглядеть беспомощными, какими выглядят люди, вытащенные из постели. Ольга поздоровалась, Борис взял сигарету и закурил.
— Как вы это сделали? — спросил Слейд.
— Это целиком моя вина, — начал Борис, но девушка перебила.
— Не слушайте его, мистер Слейд. Он будет изворачиваться и покрывать меня. Мы придумали это вместе, заранее. В компьютерном магазине мы купили упаковку дискет «Вербатим», таких же как та, с файлом. Потом мы зашли на телеграф, попросили там карандаш, ластик, поработали с наклейкой, чтобы новизна не бросалась в глаза, сделали карандашную пометку. Не сразу получилось, штук пять испортили. Остальные дискеты в упаковке мы выбросили. Вот… А когда мы во второй раз продемонстрировали вам файл, я как будто бы в обморок упала. Пока вы, мистер Блейк и мистер Данияр возились со мной, Борис подменил дискету.
— Я бы подменил раньше, — добавил Борис, — да боялся, что вы попросите снова включить. Так и вышло.
— Гм… А куда вы дели настоящую?
— Когда я выходил в туалет в самолете мистера Данияра, я разломал корпус дискеты, а сам диск смял, поджарил зажигалкой и спустил в унитаз. Если на свете существует способ восстановить информацию после такой обработки, значит, я зря рассказал вам об этом.
— Успокойтесь, Борис, — ответил Слейд, — такой способ вряд ли существует, да никто и не стал бы его искать.
— Почему?
— Потому что английское правительство приняло закон, запрещающий все исследования такого рода — у нас это называют репликацией, — а также поиск, распространение и любое использование подобной информации. Мне приказали стереть файл и забыть о нем.
— Вот как! — воскликнул Борис почти разочарованно. — Выходит, мы старались напрасно?
— Вы опасались, что в Англии возникнет проект вроде «Коршуна»?
— Да. — Борис затушил сигарету в пепельнице. — Понимаете, из-за этого погибла та девушка, Таня, наш друг. Она хотела полностью уничтожить все, что только есть об этом… о репликации. И я искренне надеюсь, что у АЦНБ ничего не осталось. От стилета — лишь оболочка… Получается, дискета была последним известным нам источником. Если бы мы поступили иначе, мы бы предали ту девушку и многих других людей, которые живут на Земле и хотят жить спокойно. Я не оправдываюсь, мистер Слейд. Я убежден, что мы действовали правильно.
— Да, — проговорил Слейд. — Я тоже думаю, что вы поступили правильно. Так или иначе, эта история закончена, и не пора ли…
— Не совсем закончена, — сказала Ольга. — А стилет? Где он, что с ним?
— Ах да, стилет. Стилет вернется в каирский музей, откуда он и был похищен вместе с другими экспонатами, которые тоже удалось вернуть. Я не успел зайти в посольство Египта в Москве и передать их, но уж в Лондоне я это сделаю.
— И люди будут смотреть на него, любоваться красотой… даже не догадываясь, какая странная и захватывающая история с ним связана! Может быть, это самая странная история в мире.
— Возможно, — суховато откликнулся Слейд, настроенный не столь романтично. — Мне сейчас ближе другая история, ваша…
Борис налил себе вина, жестом предложив Оле и Слейду (оба отказались). Слейд продолжал:
— Тут много неясностей, вашей проблемой будут заниматься в высоких инстанциях. Чем все завершится, не берусь предсказать. А пока вам предстоит жить здесь. Не знаю сколько — неделю, две, месяц. Расценивайте это как летние каникулы. Меня вы будете видеть нечасто, работы полно. Но ничего, любые новости узнаете без промедления. Я дам вам немного денег. В общем, развлекайтесь, но съездить и поговорить с моими коллегами вам все же вскоре придется.
— Мистер Слейд, — произнес Градов, все еще не переключившийся после неожиданного оборота дела с файлом. — Вот вы как будто одобрили наш поступок… Я о дискете…
— По этому поводу мне добавить нечего.
— А каким было бы ваше мнение, если бы не принятый закон?
— Точно таким же, если вы спрашиваете о моем личном мнении. Хотя ни ваши, ни мои действия, ни законы британского правительства, ни даже всех правительств, вместе взятых, не изменят ситуации по существу. Открытое однажды не закроешь вновь.
— Однако, — заметил Борис, — египетский секрет таился в подземельях бог знает сколько веков. Может быть, очередную штуковину и откопают, но лет через тысячу.
— Я имел в виду современные исследования, — пояснил Слейд. — Двигатель науки — любопытство, а его не отменить правительственным запретом. Впрочем, надеюсь, что вы правы, и тысяча не тысяча, но лет сто у нас в запасе есть. — Он засмеялся. — Вот что, я в затруднении. Нужна ваша помощь.
— Да? — Борис наклонил голову.
— Я страшно устал, но, если сейчас завалюсь в постель, просплю до ночи, проснусь с больной головой и потом уже не усну. А вот если мы втроем сядем в машину и поедем в Лондон, в джазовый клуб Ронни Скотта…
— Принято! — Ольга захлопала в ладоши. — Джазовый клуб! Мистер Слейд…
Она взглянула на Бориса, а он на нее. Без слов их взгляды говорили одно и то же: в джазовый клуб, на скучнейшую лекцию или в батискафе на дно морское — нет разницы, все одинаково интересно, все восхитительно с тобой, с тобой…
12
Металл казался обжигающе холодным, несмотря на то что имел комнатную температуру. Да, это не был холод, обусловленный законами физики, это был холод МОГИЛЫ. Ветер, дующий с другой стороны, откуда нет возврата…
Курбатов оторвал ствол пистолета от виска, положил оружие на стол. Почему он должен умирать? Он, пусть немолодой, но полный сил и энергии человек? Он, а не те, кто виновен в его поражении и чудовищном позоре? Он ли минуту назад был уверен, что жизнь потеряла смысл? Нет, смысл остается: ВОЗМЕЗДИЕ. Не месть — мстят рогатые мужья и обиженные любовницы. Именно так: возмездие или, еще лучше, ОТМЩЕНИЕ. В мести всегда есть что-то детское: «Ах ты так?! Вот тебе, вот!» Ничего подобного нет в отмщении или возмездии. Просто каждый должен получить то, что ему причитается, то, что он заслужил. Торжествует незыблемый закон бытия, установленный Господом, а Всевышний волен выбирать любое орудие.
Курбатов поймал себя на том, что он, законченный атеист, вдруг вспомнил о Боге. Как ни странно, это не удивило его. Минута наедине с заряженным пистолетом, готовность нажать на спуск — такое изменит кого угодно. Помутнение разума? Нет, всего лишь изменение, а не помутнение. Курбатов знал, что признаков безумия нет.
Он знал, но… Но ЭТО БЫЛО помутнением разума.
Теперь нужно наметить список жертв. Он должен убить всех виновных, без гнева и пристрастия, сознавая, что он — только орудие, а решения принимаются на небесах. Первый — Никитин, не потому, что виновнее других, а потому, что ближе. Потом Иллерецкая и ее дружок. И наконец, десерт, чудесный финал этой захватывающей охоты — Джек Слейд.
Времени лучше не терять.
Экс-генерал сунул пистолет в карман и вышел из квартиры.