«Я не могу стерпеть… я всё стерплю……»
Я не могу стерпеть… я всё стерплю…
Наверное, вот это и зовётся
Всем тем, что мы расскажем журавлю,
Который стаю поведёт от солнца…
Не скоро?
Потерплю
Не потерплю
Я буду ждать всегда
Я ждать не буду
Пусть Вас хранят
Пусть яду Вам нальют —
Тогда отпустит синяя простуда…
«Фанаток узнают по взгляду…»
Фанаток узнают по взгляду.
Но что же может мой сказать?
Там лишь о том, что вечность кряду
Была мне смерть – сестра и мать,
Домотерпящая сиделка,
Ладонью утешала боль.
А всё Возвышенное – мелко
Перед Луной, перед Тобой…
«Ночи стали бессонны…»
Ночи стали бессонны,
Темень – слишком светла.
Занавесить оконный
Ветерок не смогла…
Потолок этот белый
Так и лезет в глаза:
Там написано мелом,
Что нельзя, что нельзя…
Так не спать, так не слышать
И не ведать во тьме.
Пробираются мыши
По спине на уме…
«Нельзя! Так в детстве били по рукам…»
Нельзя! Так в детстве били по рукам,
Которые за хлебом протянулись…
Я растерялась на распутье улиц,
Как в детстве.
Это детство светит Вам!
Сто лет меня учили – не дерзить,
Не научили – спрашивать дорогу…
И только Пушкин о своих тревогах
Советовал с ветрами говорить.
«Что мы друг другу…»
Что мы друг другу,
Что друг другу мы…
Что ей Селена?
Что ему́ Гекуба?
И только снова пересохли губы
От этой выси и от этой тьмы.
Пишут…
Путают адресатов:
Пишут не тем, кому
Пишут. Сменяют даты…
Это – урон уму,
Памяти и растратам
И послезимья дрожь.
Пишут. Но что: пока ты
В сердце своём поймёшь…
«Ещё одна душа попалась в сети…»
Ещё одна душа попалась в сети —
Рыбак премудрый вытянул на берег.
Какое солнце, и какие дети!
Какие книги! Если темень светит…
Я снов не вижу!
Не об этом слово.
И не об этом дело Рыболова.
Зачем мне сны, когда бессонны ночи,
Когда бессильны нити многоточий.
Как бусины, на нити точки нижут…
Зачем так часто я бывала книжной?
Зачем мне буквы заменяли речи,
Зачем скитались призраки наречий?
Зачем теперь в песке хватаю воздух?
Как будто поздно.
Поздно. Звёздно. Поздно…
«Воображая что-то, улыбаюсь…»
Воображая что-то, улыбаюсь
Самой себе: я зарыдать боюсь!
Куда-то мир уходит – ну и пусть
Нисколько перед ним не преклоняюсь.
А поклоняюсь древнему божку.
Он просто – вещь, он вырезан из кости.
Но почему-то дремлет начеку,
Как на чужую смотрит,
Как на гостью.
Птицы
Передайте, птицы, что я сгорела,
Что душа уже далеко от тела.
Всё равно – кому, всё равно – о ком!
Передайте, птицы, что мне легко.
Что лишь с добрым пламенем улетаю,
Что уже нашла и прибилась к стае,
Что крыло немножечко поджило,
И не так уж больно, не так светло…
Облака не могут заклать светило.
Что не так уж было всё то, что было.
Что исчез куда-то земной простор…
И что дата в камне – не приговор…
Передайте, птицы…
«Заснуть – недостижимая мечта…»
Заснуть – недостижимая мечта!
Недостижимей Вас, недостижимей
Всего, что в деревах и камне живо.
Не красота спасёт, а простота
(Бывающая, правда, и святой,
Кидающей в огонь еловый хворост).
Когда засну – то позабуду голос
И буду отрешённой и простой…
Таёжное
Сломаюсь, надломлюсь, как ветка,
И до конца не буду знать,
Что это кто-то путь отметил
Туда, где пролегает гать,
Где гладь озёр, где дум туманы
И елей тёмный разговор.
А что до этой глупой раны:
Так хорошо, что не в костёр.
Старинный романс
Я вспомню Вас, и потекут
Стихи кровавыми комками…
Гори, звезда, над облаками!
Луною не затмить строку!
Но можно северной звездой
Затмить всё то, что было нужно.
Я и вчера была недужна,
Сегодня – каменной плитой
Болеет грудь, принять желая
Плиту и землю на себя.
Гори, звезда моя родная,
Над гробом у́мершей, любя…
Бессоница
Это – регресс в бесконечность!
Темень – чужая душа.
Чуткие души невстречны
И ничего не решат.
В чьих я блуждаю потёмках,
Не объяснить потолку.
Знаю: что рвётся, то тонко.
Струнность во мне начеку.
Переписка
Я не знаю, что значит милость.
Вы о чём говорите, сударь?
Я не сплю. Но сегодня снилось,
Что смертельна моя простуда…
Это часто мне снится, просто
Я не верю ни в сны, ни в вещи,
Но охлёстывает мне плечи,
Если вспомнится вид погоста.
Я стараюсь помочь, чем можно,
Тем, кому это можно, сударь.
Перепиской неосторожной —
Не поможешь… Я всё забуду…
Лезвие
Забыть лицо… и голос позабыть —
Так многие, наверное, мечтают
Из тех, кто любит… Но как раз любить
Мне что-то под виском не позволяет.
Причудливое что-то… Не пойму:
То рококо, то вычурность барокко.
Не любят те, кто жил под властью рока
И поклонялся книжному письму.
Зачем забыть? Попробуй-ка, ответь,
Берёза и ольха, Луна и Солнце…
Я не могу на лезвие смотреть:
Мне по нему пройти ещё придётся.
Уходит мама
Мне будет не хватать в пустой квартире
Тебя, меня… особенно меня!
Не существую в этом дивном мире,
Я затерялась. Окнами маня,
Стоит квартира – анфилады комнат,
Пустых, простых, бездомных квадратур.
Уходит мама… ничего не вспомню
И не забуду. Окнами пройду.
«О том, что было – не скажу…»
О том, что было – не скажу.
Всё потому, что словно чуждо…
Всё потому, что я хожу
С какой-то пропастью ненужной
В груди – там пели соловьи,
Теперь – одно молчанье камня,
Орфею внемлющего… чьи
Теперь стихи откроют ставни?
Почта
Есть почта… которой довериться можно
Лишь так осторожно, как только сумеешь.
Есть почта (не все о ней знают) —
Надёжней письма и имейла,
Надёжнее крыл голубиных…
Есть почта такая…
Но лучше не знать и не ведать —
Ведь чем обернётся
Простая записка по почте Всевышней?
Мне страшно…
И что нам вернётся?
Теряем порой
осторожность…
И так под ногами колеблется почва земная.
И всё-таки, днём или ночью порой засыпая,
Порой вспоминаешь,
Порой наважденьем:
Есть почта…
От этой почты нужно Вас беречь!
Меня уже беречь, пожалуй, поздно:
Привыкла к холодам небесных встреч,
Забыла, что бывает пульс венозный,
Что в плане – телефонный разговор,
На связи – деловые обсужденья…
Забыла, что под окнами растенья,
Забыла, что должна писать разбор…
Но кто-то должен будет дальше жить —
И пусть не будет призванность жестокой!
(Она бывает.) Почему от рока
Не упасти Вас? Нить не сохранить?
Тянутся ночи…
Усни, дитя, и няню успокоишь…
Тянутся ночи, и колются взгляды:
Больше не знаю, зима или лето.
Милый аптекарь, продайте мне яду —
Я отравлюсь на могиле Джульетты!
Факел чадит… и осклизлы ступени,
Тени от факела пляшут в балете.
Будет ли вынут клинок – или канет —
Я подойду, я приближусь к Джульетте.
Как хороша… И не дышит, не дышит