Ни своей обидой, ни любовью,
В сны оно приходит наяву,
Ночью подползает к изголовью!
Травами травили – оттого
Схожи так слова (но это к слову)…
Только эхо моего улова,
Только тень скитанья моего…
Эти травы будут долго знать,
Лето всё. Но осенью – забудут,
Выжженные…
осенью – не будут
Яд таить и стопы целовать!
Незабудки
Ничего не бывает случайного в этом мире.
А зачем случайность? К чему и кому она?
Тишина разверзлась зияньем в моей квартире,
Тишины моей уже не достанешь дна.
Незабудки цветут, Вы знаете, по болотам.
Говорят или бредят, что их забывать нельзя?
Незабудки проснулись, как сонное очень что-то,
И глядят, и корят, и засматривают в глаза…
Депрессия
Господи, благослови его!
А меня – оставь: мне хочется в могилу.
Там древней намного. Оттого
Что там корни трав, мне это мило…
Пусть вовне страдают лепестки.
Хоть какого цвета были розы?
Пусть они тревожны и легки,
Корни трав – бледнее и венозней!
Да, они мою впитают кровь —
Станет соком, чистою слезою.
Наверху звенели корни слов.
Но жара откликнулась грозою.
Дневниковое
Надо было же на приблизительный срок замолчать и подумать…
Певчим птицам так свойственно петь без тоски и стыда.
Оперенье в крови – но вокруг прихотливо и шумно.
Кто расслышит? Спохватится кто? Не ищите добра —
Нет его. Да в него и не стоило, собственно, верить.
Ближним зла не желай… Да ребёнка не бей по рукам…
Вот и всё… А когда обернёшься и встанешь за дверью,
Из каморки родные повыбросят книги да хлам.
Воспоминание
А года лихие были,
Те, которых не зови:
Мало смысла, много пыли,
Отреченья и любви…
Не зови – они не будут
Превращаться даже в сны!
На, лови мою остуду —
Мячик повестей лесных…
Потеря
Потерялась… найтись не могу – слишком мелкая вещь —
За шкафы закатилась, пропала в разломах
паркета…
Этот сумрак сгустился – тревожен, стреножен и вещ.
Я бы с ним говорила… Но я не в сегодня, а где-то.
Что? Иголка? Булавка? Тогда бы помог бы магнит…
Может, просто шерстинка, пылинка, короткая нитка?
Всё равно это Нечто всё время со мной говорит,
Как приёмник вещая, и не замечая убытка…
Тишина
Тишина, словно повесть в эфире —
Хоть бы мыслить – нет мыслей в уме.
Как в квартире в душе, в кубомире,
С кубатурою комнат во тьме.
Час звенит. Не звонят и не пишут.
Это ладно… не думают, вот…
Вот оно! Мы немного – не мыши,
Чтоб себя затерять под комод.
Никуда-то себя и не денешь.
Лишь твержу: я боюсь аонид!
И росою осыпанный вереск
Синим пламенем в небе горит.
Август
Август слишком долго длится.
Хоть ещё не начинался…
В опрокинутые лица
Светит Солнце, но не сдался
Лик Луны – он мал и бледен,
Он отстал от этой жизни.
Август слишком долго длится.
Всё закончится – как в песне.
Просто долго длится август.
А дождёшься ль звездопада?
Радость жизни, смерти ль радость —
Всё закончится. Так надо.
Из ненаписанного…
Компьютер мой всё время виснет, он
К таким, быть может, мыслям не привык.
Переходя на сумрачный язык,
Не объяснить, что это был за звон…
Тучки(Стихотворение в прозе)
Где я? Знаю только, что на самом глубоком дне и что с этого глубокого дна и видно только небо. На небе происходит разное – то там играет солнце, то набегут облачка, то тучки, то грозой заволочёт и пригрозит, но всё равно – гроза закончится, и снова облачка и тучки, изменчивые и непостоянные. Они рвутся в клочья, они разлетаются, но собираются снова над головой. Говорят, там Бог, в небе, но я не Его там вижу, а Он – везде. А что я вижу в небе и кого, об этом, наверное, лучше не думать. Потому что всё равно наблюдаю это небо с самого, самого дна, оттуда, куда, быть может, и не проваливался так ещё никто. Только со дна, может быть, небо так хорошо и видно. И не только не выбраться, но и не подняться даже: слишком занимают эти бегущие и рвущиеся в клочки тучки и скользящие по лицу тени облаков. Август.
Сны
Просить – не смею… Желать – не знаю…
Всё, чем владею: слегка летаю
Под эти мысли: мне что-то снится.
Порою – нежность, порою – птица…
Порою это – растений тени,
Без своемыслий, без отношений
К чему-бы либо… Порою – это
Лишь странный отблик чужого света.
Мне что-то снится: что делать с этим?
И бьет зарница в глаза столетий.
Золушка
Не знала, что так больно бьют часы,
Так мудро бьют по телу, как разряды!
Не знала, что так чётки балюстрады,
Когда двенадцать бьёт – и не слезы…
И надо бы бежать, но приросли
Как будто к полу туфельки – я брошу
Одну – лишь только б не узнал хороший,
Что я в золе – и нет во мне красы!
Да, знаю – надо экстренно бежать…
Куда и как? – там льётся тьма снаружи,
И полночь бьёт… А тот, кто слишком нужен,
Хотел бы бал весёлый продолжать…
Обида
А эти часы – не встали?
На тех уже было восемь,
Когда мне что-то сказали,
Что скудно мы переносим.
Сказали – да и забыли:
Не все же деянья – в осень.
Но в сердце набилось пыли.
А в дом – так милости просим:
И всех, кто забыл о стиле,
И всех, кто о чём-то вспомнил
Неважном… мы жили-были,
Но долго прождали молний.
Я прождала…
Я прождала до позднего забвенья,
До вывернутых слёз, до лунных глаз…
Чего? Отдохновенья? Вдохновенья?
Чтоб кто-то отдал мысленный приказ?
Чего здесь ждать… уже не понимаю,
Но я ждала все эти времена…
И не моя вина, что не сгораю…
И не моя судьба, что не дана…
«И быт, стремящийся к разладу…»
И быт, стремящийся к разладу,
И небо сонное над ним —
Всё – не выдерживает взгляда —
Его гипноз необратим.
Лишь пустота, лишь только бездна
При встрече не отводит взгляд…
Зачем всё это бесполезно?
Зачем всё сжёг огонь лампад?
Какие дожди
Какие дожди ожидают нас завтра,
Не знает никто.
У солнца нет автора – это понятно:
Оно не о том.
О чём же написаны небо и солнце
Стихами лучей?
О том, что и лето однажды очнётся
В руках скрипачей…
Под дождём…
Под дождём промокли розы,
под дождём…
И не то мы потеряли,
что найдём.
Можно было и подумать: просто дождь.
Этот дождь будил, бесшумный,
В розах дрожь…
Прост и сложен:
В каждой капле —
Сон комет.
Будет биться он и длиться
Сотни лет.
Потерянный мир
Потерянный мир из потерянных дней…
Чем время бесшумней – мерцает больней.
Чем время бездумней, тем выше течёт —
Над домом, над крышей, над взятым в расчёт
Стремленьем, сомненьем, над сонной луной.
И все эти мненья – уже не со мной…
Лето кончается
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Лето кончается, лето ничем,
Видно, не кончится – осенью просто.
Листья желтеют, и дом, словно остров,
Словно в печали парит надо всем.
Красною гроздью – кисти рябины…
Вспомнилось: «Я родилась… я – Марина…»
Кто-то родился, но кто-то умрёт.
Кто-то продолжится… Рада, что дети,