– Пожалуйста. Поговори с ней.
– Попытаюсь, – мягко отвечаю я, но смотрю куда угодно, только не ему в глаза.
16
– Ты точно взяла с собой зарядку для телефона?
– Ага.
– А зарядку для машины?
– Взяла.
– Не забудешь позвонить мне, когда доберетесь?
– Ма-ам. Не забуду.
Она нервно ходит по кухне, постоянно трогая лоб. Не знаю, зачем так нервничать: как будто я на Луну лечу.
– Мам, туда ехать полтора часа. Это все равно что по пробкам на другой конец квартала.
– Знаю. Просто это так странно – поездка на день открытых дверей. Мне хотелось бы быть там с тобой. – Она падает на стул, подпирая сумочкой подбородок. – Жаль, что приходится пропускать такое.
– Но все будет отлично. Я ведь еду с Эбби.
– Пообещай, что у вас все будет не как в «Девчонки отрываются»[25], – сурово говорит мама. – Никаких тусовок со студентами.
– Ма-ам.
– Я всего лишь беспокоюсь за тебя. – Она щипает меня за нос. – И за Гаррета.
– Блин, никогда больше тебе ничего не буду рассказывать.
– Хорошо. Но позвони мне на работу. – Она встает и поправляет юбку. – Я серьезно. Сразу как приедете. И повеселитесь хорошенько!
Я откидываюсь на спинку стула, подняв глаза к потолку. До приезда Эбби еще два часа. Понятия не имею, как она будет себя вести. Проплачет всю дорогу из-за разрыва с Ником? Или будет клеиться ко всем парням в пределах видимости? Да еще Саймон, который рассчитывает, что я найду волшебные слова, способные все исправить. Как будто я в состоянии уговорить ее вернуться к Нику и жить с ним долго и счастливо.
Мне начинает казаться, что это худшая идея в истории худших идей.
Все так запутано, а я будто постоянно в напряжении, причем трудно даже сказать почему. Как если бы в песне внезапно сменился регистр, или мелодия началась не в такт, или ритм поменялся на середине. Как икота где-то в груди. Как непроизнесенный возглас удивления. Как когда что-то идет не так.
Или просто меняется.
Эбби приезжает на пятнадцать минут раньше. С подъездной дорожки не звонит, а сразу стучит в дверь.
Я знала, что она поступит именно так.
Именно поэтому все выходные прошли за уборкой: стопки одежды и бумаг переместились из гостиной в мой шкаф, где высятся огромной шаткой горой. Теперь комната выглядит почти нормальной, если смотреть от входной двери, даже несмотря на заляпанный и выцветший диван и обои прямиком из девяностых. По крайней мере, стало видно пол.
Завидев ее через окно, я присматриваюсь и понимаю, что она не плачет. Да и вообще выглядит счастливой. Я бы решила, что они с Ником помирились, если бы утром мне не позвонил Саймон. К тому же Эбби, похоже, из тех, кто преодолевает трудности с улыбкой. За которой, подозреваю, скрывается разбитое сердце.
Я выскальзываю в дверь, загораживая ей вход в дом. На улице облачно и прохладно, в самый раз для моего хогвартсовского кардигана.
– Я все-таки начала это читать. – Эбби обвиняюще тычет пальцем в эмблему Слизерина у меня на груди. – Меня заставили.
– Саймон?
– И Молли, моя двоюродная сестра. Неделю заваливала меня цитатами.
– Наш человек!
– Пока что мне нравится, – улыбается Эбби в ответ. – Я уже на середине третьего тома.
– Всего лишь «нравится»? – гневно вопрошаю я. Нравится ей «Гарри Поттер», видите ли. Это все равно, что назвать мистера Роджерса[26] милым, а Риса Кинга[27] – «симпатичным». Эта книга не может просто «нравиться». От нее надо быть без ума!
Пока мы идем к машине, ветер играет с ее волосами. Сегодня на Эбби узкие джинсы и свободный голубой свитер, кудрявые волосы распущены. Она открывает багажник, и я кидаю свою спортивную сумку рядом с ее маленьким чемоданом на колесах. Машина, которую одолжила ей мама, старая, багажник забит книгами и стопками бумаги. Почему-то это успокаивает: я привыкла думать, что у остальных в жизни полный порядок.
– Итак, сейчас я забью адрес Кейтлин в навигатор, и мы ознакомимся с одним из самых эпически-бездарных плейлистов тысячелетия, который пробил дно и устремился еще ниже, ведь ты не подошла к вопросу с достаточным усердием. – Эбби смотрит на меня с усмешкой.
– Ого, Сусо, это был залп из всех орудий, – отшучиваюсь я, забираясь на пассажирское сиденье. Она в ответ энергично разводит руками и пожимает плечами. Я кошусь на нее с улыбкой. – Между прочим, я действительно подготовила два плейлиста. Выбирай.
– Хм, выбирать. – Она включает зажигание. – Да ты испытываешь меня.
– О, поверь. Я буду судить строго.
– Так и знала! – смеется Эбби.
– Веселый или печальный. Выбирай!
– Нашла что спросить, – фыркает она.
– Это значит «Я Эбби Сусо, и я хочу веселья»?
– Прямая противоположность номеру два: «Я Лиа Берк, и я хочу рыдать всю дорогу до Афин».
– Пф-ф. Я никогда не рыдаю.
– Звучит как вызов.
– Посмотрим, – ухмыляюсь я.
Ничего себе. Все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса. Похоже, она не намерена плакать из-за расставания с Ником. Она вообще ведет себя так, будто никогда в жизни не плакала. Да еще эти подначивания. Мы не вели себя так, даже когда были друзьями. У меня вообще не получалось собраться с духом и нормально с ней разговаривать, что уж и говорить о подобных подколках. Сейчас же я чувствую себя так, будто в моем мозгу открылась тайная дверца. Впервые наедине с Эбби я в ясном уме – и мы на равных.
Это, черт побери, офигенно.
Мы выезжаем на шоссе в блаженной тишине. Я смотрю в окно, а для нас поет Эзра Кениг из Vampire Weekend, и голос ее постепенно затихает. Следующей в списке идет Rilo Kiley, и стоит песне зазвучать, как Эбби начинает смеяться.
– Ты чего? – поворачиваю я к ней голову.
– Песня про расставания. Идеальное для нее время.
– Ох, черт, – у меня внутри что-то обрывается, – я не подумала. Прости.
– За что?
– За то… – Я нервно сглатываю. – Не хочу все усложнять.
– Ты не усложняешь.
– Хочешь поговорить об этом?
– О Нике? – Она поджимает губы.
– Ты не обязана, – поспешно иду я на попятную.
– Да нет, все нормально. – Эбби кивает, не сводя глаз с дороги. – Это же только между нами, да?
– Конечно. – Я улыбаюсь. – Все, что случилось в Афинах, останется в Афинах.
– Мы еще не в Афинах.
Я выглядываю в окно в поисках дорожных знаков.
– Все, что случилось в Лоуренсвилле…
– Даешь слово? – Она протягивает мне руку с оттопыренным мизинцем. Я цепляю его своим.
– Даю слово.
Клятва на мизинчиках. Кажется, в прошлый раз я давала ее лет в десять.
– Я не знаю, что делать, Лиа.
– С Ником?
Эбби убирает за ухо прядь и вздыхает.
– Да. Вроде того. Я поговорила с Саймоном, он считает, что я совершаю большую ошибку, но… Не знаю. Плохо ли мне сейчас? Да. Но не потому, что я хочу его вернуть.
Я просто смотрю на нее, не зная, что ответить. Саймон хотел бы, чтобы я оспорила ее слова или хотя бы выспросила детали, но для меня это все равно что оказаться на сцене с монологом, который я ни разу не репетировала. Откуда мне знать, как люди чувствуют себя после разрыва? Я ведь даже ни разу не целовалась.
Наконец Эбби вздыхает.
– Чувствую себя настоящей стервой. Мы же встречались больше года. Я люблю его. Правда. Просто, – она постукивает пальцами по рулю, – не хочу отношений на расстоянии. Вообще не хочу. Но какая-то часть меня считает, что я ему должна, потому что не еду в Новую Англию. Глупо, да, и все же мне кажется, я так перед ним виновата.
– Из-за того, что не отказываешься от стипендии и не хочешь до конца жизни выплачивать кредит за учебу?
– Ага. – Она снова вздыхает. – Ты меня понимаешь. Даже вопроса такого стоять не должно.
– Слушай, если бы он хотел, мог бы подать документы в университет Джорджии.
– Мог бы. Хотя я рада, что он не стал.
Упс.
– Ладно.
– Я кажусь тебе свиньей, да? Он прекрасный парень. Невероятный. Это же Ник. Я просто не могу… – Она горько смеется. – Знаешь, я пытаюсь заставить себя верить, что у него что-то было с Тейлор, потому что тогда у меня хотя бы появится повод порвать отношения.
– Зачем тебе повод?
– Меня гнетет, что его не было. Я просто ничего не чувствую. Не так сильно, как должна бы. Мне грустно, но не могу сказать, что я подавлена или разбита. Хотя, казалось бы, я должна чувствовать себя ужасно.
– Ты бы хотела, чтобы это разбило тебе сердце? – Я бросаю на нее быстрый взгляд.
– Хотела бы я любить его настолько, что расставание разбило бы мне сердце? Да.
Это короткое «да» вдруг разрастается, словно воздушный шарик, заполняя собой весь салон. Да.
– Тогда, я думаю, ты поступаешь правильно, – спустя пару секунд говорю я, чувствуя себя при этом как взведенная пружина: тронь, и сорвусь.
– Знаю, – мягко говорит она.
Еще какое-то время мы молчим.
– Боги, как же мне фигово. У него скоро день рождения. Выпускной через две недели. Кажется, я испортила всем праздник. – У нее снова вырывается грустный смешок. – Вот весело-то будет, когда мы соберемся кататься на лимузинах.
– Нельзя же оставаться в отношениях только ради того, чтобы у всех мог быть спокойный выпускной.
– Когда ты так говоришь, идея и правда кажется дурацкой. – На губах Эбби появляется легкое подобие улыбки. Я пожимаю плечами. – Просто все так странно. Я же никогда раньше никого не бросала.
– Правда?
– До Ника у меня был всего один парень, и это он меня бросил. – Она проводит рукой по волосам. – Как это вообще работает? Имею ли я право радоваться?
– Ну… не в присутствии Ника. И не при Саймоне.
– Точно. – Она наконец смеется. – Боже, парни такие… Бр-р! Ни за что больше не буду с ними встречаться.
– Может, тебе стоит переключиться на девушек.