– Они и от старого дома не собираются отказываться, а второй просто поставят во дворе.
– Боже. – Она поджимает губы и осуждающе качает головой, потом добавляет: – Слушай, надо попробовать заказать те печенья, которые доставляют в коробках из-под пиццы.
– Ха!
– Согласна?
Сейчас так легко представить, что у нас все получится. Что мы сможем быть друзьями. Может, даже соседками. Будем шататься по дому в пижамах, скайпиться с Саймоном, по вечерам грызть печенье и учиться только на «отлично». Она найдет себе парня, я буду сохнуть по какому-нибудь второкурснику – лучшие подруги, всё как по книжке. По меньшей мере, мне не придется делить жилье с кем-то посторонним.
Около одиннадцати Эбби потягивается и зевает.
– Думаю, пора спать.
Тут-то я и вспоминаю, что у Кейтлин всего одна кровать.
– Я лягу на диване.
– Зачем? – Эбби таращится на меня, будто я сморозила глупость. – Что за чушь, там же огромная кровать. У этих ребят из передачи дом меньше!
– Ты права.
Она права. Это глупо. Мы же спали вместе на полу миллион раз: у Саймона, у Ника, у всех, у кого ночевали. Дорога в Афины сблизила нас еще больше. К тому же на этой кровати, если захочется, можно лечь на расстоянии трех футов друг от друга.
Это же Эбби.
Хотя есть что-то в том, чтобы делить одну постель.
Она наблюдает за мной, слегка нахмурившись.
– Или я лягу на диване.
– Ни за что. Кейтлин ведь твоя подруга.
– Вообще-то она сестра друга девушки моей двоюродной сестры.
– Ах, ну да. – Я улыбаюсь. – В любом случае в этом нет необходимости.
Нет никакой необходимости.
19
Я просыпаюсь под стук капель дождя. Эбби уже встала и сейчас сидит у изголовья, скрестив ноги и погрузившись в «Гарри Поттера».
Меня немедленно охватывает паника. Трудно объяснить, но меня начинает тошнить при мысли, что Эбби видела, как я сплю. Конечно, она не смотрела специально, а сейчас вообще не поднимает глаз от книги, но я могу думать только о том, как по-дурацки выгляжу во сне. Наверняка у меня рот был открыт. А если я еще и храпела…
– С добрым утром! – Эбби загибает уголок страницы, и я смотрю на нее в притворном ужасе.
– Ты что, только что…
– О боже. – Она пытается сдержать улыбку. – Я должна была догадаться, что ты из этих.
– Из этих? Я что, теперь монстр? – Продолжая качать головой, я смотрю на нее и думаю, что уж Эбби-то в подобном не заподозришь: кудри, сиреневая пижама – воплощение невинности! Но меня не проведешь. – Сейчас я открою тебе страшную истину, но, возможно, ты слышала…
– О закладках. Да, знаю. – Она закатывает глаза. – Ник регулярно читал мне нотации на эту тему. По-моему, за то время, что мы встречались, он подарил мне их около сотни.
– И где эти закладки?
– Естественно, я от них избавилась.
– Потому что?..
– Потому что мы расстались. – Она пожимает плечами. – Все, что напоминает о нем, заставляет меня грустить. Это плохо?
– Почему?
– Ведь это я его бросила. Мне не положено так себя чувствовать, – невесело улыбается она.
– Ты можешь чувствовать что угодно.
– Знаю-знаю, но все сложно.
Вид у нее такой, будто она сейчас расплачется. Может быть, Саймон прав. Может быть, Эбби и Нику не стоило расставаться.
– И дождь идет, – говорит она.
– Да, слышу.
– Как думаешь, они отменят день открытых дверей?
– Не знаю.
– Надеюсь, что нет. Надеюсь, к середине дня распогодится. – Она вздыхает и косится на телефон. – Парни выехали из Бостона. Саймон только что написал мне. Нику, оказывается, дают стипендию еще и в университете Тафтса – там ему тоже очень понравилось.
– Куда они поедут дальше?
– Уэслианский, остановятся у Элис. Завтра – в Нью-Йоркский.
– Саймону понравится.
– Ага. – Она потягивается. – Он такой забавный. Свято верит, что согласился бы сохранить отношения с Брэмом и на расстоянии, но при этом выбрал универ в Нью-Йорке.
– Ну да, – соглашаюсь я, Эбби в ответ слабо улыбается.
Сердце у меня уже не так колотится, как при пробуждении. Мы перебираемся из кровати на диван и к полудню успеваем одеться и позавтракать хлопьями. Дождь переходит в легкую морось; могло быть и хуже. Эбби, конечно, взяла с собой резиновые сапоги: ярко-зеленые в белый горошек.
– Ты знала, что будет дождь?
– Нет, мне просто нравится, как они смотрятся с этим нарядом. Это странно?
– Довольно странно.
Она морщится и легонько толкает меня.
Выглядит она отлично – как настоящая студентка. Я всегда завидовала тому, как она умеет подбирать одежду. Все выглядит очень продуманно. Например, сегодня на ней джинсы в обтяжку, синяя рубашка в клетку, поверх которой надет серый свитер с закатанными рукавами. И, конечно, резиновые сапоги. Когда на мне несколько слоев одежды, кажется, что я под ними что-то прячу.
– Нам нужно в приемную комиссию? – уточняю я, заправляя за ухо прядь волос.
– Да! – Она извлекает из чемодана зонтик. Естественно, у нее есть с собой и зонтик.
Мы добираемся до места очень быстро и вскоре уже записываемся в здании, где идет прием абитуриентов. Оттуда нас отправляют в аудиторию в дальнем конце коридора. Несмотря на то что мы приехали немного раньше, часть мест уже занята.
Все, кого мы видим, сидят рядом с родителями. Все, кроме меня и Эбби.
– Давай сделаем себе поддельные документы? – шепчет она, устраиваясь на соседнем стуле. Мы сидим в последнем ряду.
– Зачем?
– Почему бы и нет? Здесь никто не знает, кто мы такие.
– Ты же понимаешь, что через пять месяцев все эти люди будут с нами на одном потоке?
– И что? – Она смотрит прямо перед собой, на губах широкая улыбка.
– И это дурацкая идея.
– С сегодняшнего дня зови меня Бубо Ясс, – невозмутимо продолжает она.
– Чего? – Мне трудно сдержать смех.
– Это анаграмма моего имени и фамилии.
– Берешь пример с Волан-де-Морта?
– Слушай, я же прочитала об этом неделю назад! – Она ухмыляется. – Так, а тебя будут звать Хью Баркл.
– Как ты так быстро это делаешь? – удивляюсь я.
– Не знаю.
– Выход Эбби-отличницы. – Я качаю головой. – Хорошо, что ты загибаешь страницы.
– Что?
– Иначе ты была бы идеальна, а это неприлично.
– Прости? – фыркает Эбби.
– Дай подумать. – Я начинаю загибать пальцы. – Группа поддержки, танцы, театральный кружок, ежегодник, студенческий совет. И отличные результаты выпускных тестов.
– Только за аналитическое чтение.
– То есть математику и письмо ты провалила?
– Нет.
– Вот видишь. – Теперь моя очередь ухмыляться. – Идеально.
– Приходится. – Она пожимает плечами.
– Почему?
– А ты как думаешь? Такая у меня жизнь. Если ты девчонка – трудись усерднее. Если ты чернокожая девчонка – в два раза усерднее. И даже если ты чего-то добиваешься… всегда есть такие, как Морган.
– Ох, прости. – Я потираю лоб. – Морган просто…
– Дело не только в Морган, понимаешь? Помнишь, что она сказала? Это довольно популярное мнение. Я слышу такое постоянно.
– Отстой.
– Отстой. – Она поворачивается ко мне. – Иногда кажется, что в этой битве мне не победить.
Я открываю рот, чтобы ответить, но не могу найти слов, и мы просто смотрим друг на друга; выражение на ее лице невозможно расшифровать. Потом Эбби невесело улыбается.
– Такова жизнь.
– Наверное.
– Просто больше не называй меня идеальной, договорились? – Она морщит нос.
– Договорились.
Приветственную речь произносит мужчина примерно маминого возраста. Он же представляет наших гидов: трех девушек и парня, все – студенты последнего курса. Нас делят на две группы и ведут на парковку, где уже ждут специальные автобусы.
– Жаль, что автобусы не двухэтажные.
– Или не амфибии.
– Ты о чем? – Я смотрю на нее с удивлением. – Какие на фиг амфибии?
– Скажи «на фиг амфибии» десять раз подряд, только быстро.
– Да иди ты.
Мы занимаем места внутри.
– Автобусы-амфибии могут ездить и по земле, и по воде. – Видимо, вид у меня сейчас забавный, потому что Эбби хихикает. – Честное слово. Погугли. Их много в Колумбии.
Я уже собираюсь что-то ответить, но тут понимаю, что наш гид – Фатима – как раз рассказывает о чем-то важном.
– …В этом здании по левую руку, – говорит она. – И это входит в стандартную плату за еду.
Ее тут же прерывает чей-то папа, забрасывая вопросами о необходимой его сыну диете, но Фатиму это не смущает.
– В наших столовых студенты с пищевыми аллергиями без проблем смогут подобрать что-то для себя.
– Моя дочь – веган…
Кажется, присутствующие в автобусе родители всерьез решили испытать ее терпение.
– Это также не проблема, поскольку в меню есть множество вариантов…
– Я хотела бы чуть больше конкретики, чем размытое «множество вариантов». – Девушка, чья мама так упорно отстаивает ее право быть веганом, медленно сползает с сиденья, явно желая исчезнуть.
– Видишь, почему я решила ехать без родителей, – шепчет Эбби.
– Не то слово.
– Будь здесь папа, он бы уже достал всех вопросом об отсутствии раздельных спален.
– А они смешанные? – Я пытаюсь сдержать улыбку. – Потому что это университет, да?
– Ага, он просто пропустил письмо с напоминанием об этом.
Забавно, что мистер Сусо думает о разделении спален как о способе избежать контактов между молодежью. Разумеется, это помогло бы, не будь на свете столько квиров. Почему он этого не понимает? Нет, правда: как человек, у которого сестра – лесбиянка, умудряется забывать об однополых отношениях?
Конечно, в данном случае о них можно забыть. Это не для Эбби. Она на другом конце радуги.
Проходит еще несколько часов. Мы уже дома, и я сражаюсь с подводкой у зеркала в ванной. От идеи сделать прическу я уже отказалась: у моих волос сегодня праздник непослушания.