– Там в основном фандомные штуки. Я не пытаюсь на них зарабатывать.
На мгновение повисает тишина, потом Эбби спрашивает:
– А что насчет комишек? Рисунков на заказ?
Забавно, ведь я об этом думала. Иногда меня даже спрашивали про заказы в личных сообщениях. Но мне и в голову не приходило заняться этим всерьез. Трудно представить, что кто-то посмотрит на мою мазню и решит за нее заплатить.
– Еще можно было бы открыть свой онлайн-магазин. – Эбби снова косится на меня. – Ты могла бы загружать макеты с рисунками, а посетители покупали бы их для печати на телефонные чехлы или еще для чего-нибудь.
– М-м-м…
– Я правда думаю, что на этом можно было бы прилично заработать. И купить на эти деньги барабанную установку. Было бы чудесно.
– Не понимаю, почему тебя это вообще беспокоит.
– Потому что… – Она сникает, а я одергиваю себя. Какая же я все-таки вредина, она ведь пытается помочь, причем эти предложения имеют смысл. Разве не здорово было бы получать деньги за рисунки? Покупать наконец-то что-то для себя. Помогать маме после выпуска из школы. Я не против ее идей, я просто веду себя как последняя скотина.
Все через жопу, знаю. Но такие уж мы.
21
Первое, что я вижу, вернувшись домой, – это пакет из магазина одежды на кровати. Желтое платье. Мне даже внутрь заглядывать не нужно, я и так это знаю. Стоит все-таки его увидеть, как у меня сводит внутренности.
Поэтому я звоню маме по видеосвязи.
– Какого черта?
– Ого. Не совсем та реакция, на которую я рассчитывала.
– Мы не можем себе этого позволить. – У меня горят щеки. – Я его верну.
– Лиа!
– Нельзя потратить двести пятьдесят долларов…
– Во-первых, оно стоило не двести пятьдесят, – перебивает она меня. – Я взяла его на распродаже.
– Не верю.
Она вскидывает руки.
– Напрасно. На него была десятипроцентная скидка, еще пятнадцать процентов мне скинули за то, что я подписалась на их рассылку.
– Все равно получается почти две сотни.
– Тебя не должно это беспокоить.
– Да как это может меня не беспокоить? – У меня снова комок подступает к горлу, и это уже даже не смешно: я ведь не плакса, но все равно полжизни провожу, пытаясь сдержать слезы.
– Лиа, у нас все под контролем. Ты же это понимаешь, правда? – Она потирает переносицу. – Мне заплатили за переработки в прошлом месяце, еще пришел чек от твоего отца…
– Я не хочу, чтобы он за это платил.
– Но он же оплачивает твои счета за мобильный. И альбомы. Лиа, алименты для того и придуманы.
– Это отвратительно.
– Знаешь что? Он будет платить за все это еще два месяца, а потом ты сможешь вволю насладиться финансовой независимостью. Поэтому, может, сейчас мы все же остановимся на том, что вопрос решен? Платье оплачено. Он может себе это позволить. – Она качает головой. – Почему тебе непременно нужно все усложнять?
– Что, прости?
Какое-то время мы просто смотрим друг на друга.
Потом она вздыхает, слегка понурившись.
– Слушай, мы можем это обсудить дома?
– Если хочешь.
– Хорошо. Милая, пожалуйста, не беспокойся из-за денег. У нас все под контролем, клянусь.
Я поджимаю губы.
– Я серьезно. Все хорошо. Я бы не стала покупать это платье, если бы оно было слишком дорогим, понимаешь?
– Ладно, – смягчаюсь я.
– И я тебя люблю, ты это помнишь? Буду дома к шести. Хочу послушать рассказ о поездке.
– Я тоже тебя люблю. И спасибо за платье. Наверное.
– Сохраняй хладнокровие, Лиа, – фыркает она. – И пожалуйста.
Как раз хладнокровие мне сохранить и не удается: я едва не разрываю пакет и замираю, уставившись на платье.
Оно все такое же идеальное. Возможно, даже идеальнее, чем мне казалось: я и забыла, как круто смотрятся цветы на подоле.
Я скидываю джинсы и поспешно надеваю его, застегиваю молнию на спине и иду в ванную, а шлейф тянется за мной по полу, и он такой же великолепный, как в «Красавице и Чудовище». Обожаю его.
Щелкнув выключателем, я изучаю свое отражение в зеркале. Чудесное преображение: я больше не гадкий утенок. Желтый цвет ткани придает моей коже кремовый оттенок, волосы лежат на плечах легкими волнами, даже щеки похожи на спелые круглые яблочки. Хочется вечно смотреть на себя такую, пока не запомню каждую деталь. Тогда в мечтах я смогу видеть себя красивой. Вот она, Лиа, которая кое-что может. Лиа, которая может держать все под контролем каждый день.
Когда я возвращаюсь в комнату, на экране телефона светится непрочитанное сообщение. Я падаю на кровать, не снимая платья.
Это от Анны:
Вы уже вернулись?Так и хочется ответить «нет». Может, тогда мне удалось бы исчезнуть, хотя бы до конца каникул. Свернуться в спальне, как в норе, ни с кем не разговаривать, только путешествовать бесконечно по моему все расширяющемуся королевству мечтаний. Заехать в ту область, где я на сцене за барабанной установкой отбиваю ритм в свете прожекторов – и справляюсь идеально. На мне надето выпускное платье, и, сто́ит Эбби, сидящей в зале, поймать мой взгляд, музыка становится медленнее. Она улыбается мне той спокойной полуулыбкой, которую я могу себе только представлять, потому что, скорее всего, она хочет разбить мне сердце.
Я скучаюМожет, в пятницу в «Старбакс»?Да! Только мы вдвоем?Она в ответ присылает улыбающийся смайлик.
К счастью, Анна – ранняя пташка, поэтому, забросив маму на работу, я еду сразу на встречу с ней. Оказалось, я совсем забыла, какой тут балаган утром в пятницу. Очередь к окну обслуживания автомобилистов такая длинная, что мне едва удается вползти на парковку, а оставлять машину все равно приходится у соседнего мужского клуба. Я приехала на пять минут раньше, но машина Анны уже здесь, и стоит мне войти в кафе, как я вижу ее за столиком: спиной к двери, темные волосы собраны в аккуратный хвост.
И сидит она напротив Морган.
На меня накатывает такая ярость, что, кажется, сейчас стошнит: желудок буквально подступает к горлу. Морган ловит мой взгляд и шепчет что-то Анне, та поворачивается и улыбается мне, машет рукой, но я продолжаю стоять на месте и смотреть на них.
Анне не остается ничего другого, кроме как обернуться снова к Морган, а потом встать из-за стола и подойти ко мне.
– Это шутка? – спрашиваю я у нее.
– Нет. Успокойся. Вам нужно поговорить.
– Поверить не могу, что ты мне наврала.
– Я не врала, – морщится Анна.
– Ты сказала, мы будем вдвоем.
– Вообще-то я отправила тебе в ответ смайлик, который можно как угодно истолковать.
– Это был радостный смайлик! Какие тут еще могут быть толкования. – Я бросаю взгляд на Морган, которая отвечает мне неуверенной улыбкой. Ну уж нет. Я быстро отворачиваюсь. – Ты знала, что я не захочу с ней общаться.
Анна закатывает глаза.
– Ты понимаешь, насколько абсурдно все это выглядит? Мы в выпускном классе. Через два месяца школа останется в прошлом. Навсегда. Вы с Морган дружите со средней школы. И что, ты позволишь всему этому просто исчезнуть? Ну почему ты такая упрямая?
– Не смей вести себя так, будто это моя вина.
– Просто угомонись, – со вздохом просит Анна. – Лиа, Морган знает, что совершила ошибку. Она была расстроена и ляпнула ерунду. Может, ты уже позволишь ей извиниться?
– Она должна извиняться не передо мной, а перед Эбби.
– Но это ты злишься из-за случившегося.
– Думаешь, Эбби не злится? – Кровь приливает к моим щекам. Неужели я даже имя ее не могу упомянуть, не краснея?
– Откуда Эбби могла узнать, что сказала тебе Морган? – Анна подозрительно щурится. – Если только ты сама ей не сказала.
– Я не говорила. Но она в курсе, и да, это не вызвало у нее восторга.
Анна со вздохом потирает лоб.
– Ладно, я этого не знала.
Я пожимаю плечами.
– Просто подойди и поговори с Морган, пожалуйста! Пожалуйста? – Она говорит мягче. – Я так устала пытаться вас помирить.
– Так не пытайся.
– Может, ты уже перестанешь? Я хочу, чтобы все было как раньше. Осталось совсем мало времени.
Я смотрю на нее и вдруг снова ощущаю себя одиннадцатилетней. Усыпанной веснушками запутавшейся шестиклассницей, у которой нет друзей. Вообще нет. Мой день однообразен: школа, дом, вечера у телевизора вместе с мамой. Весь обед я пряталась в туалете, читая мангу. Папа только-только нас бросил, поэтому мама вечно то злилась, то плакала, а Морган и Анна оказались первыми, кому почему-то было до меня дело. Они стали моими друзьями еще до того, как я узнала о существовании Саймона и Ника. Возможно, Анна права, и я действительно веду себя как свинья. Может, я себе все придумала.
Клянусь, кто-то будто завязал мои внутренности в узел.
Анна качает головой.
– И что дальше? Ты найдешь причину ненавидеть еще и меня? И Ника? И Саймона? Откажешься от всех нас, потому что не готова попрощаться как следует?
– Ты говоришь ерунду и прекрасно знаешь об этом.
– Неужто?
– Дело не во мне, – огрызаюсь я. – Морган вела себя как расистка. И перед Эбби она так и не извинилась. Все. Разговор окончен.
Развернувшись на каблуках, я вылетаю из кафе, оставив удивленную Анну у стойки заказов.
22
Не успеваю я дойти до машины, как приходит сообщение от Саймона:
Можешь прийти в «Вафл Хаус»? Прямо сейчас?Я немедленно отвечаю: Ты удивительно вовремя: я как раз выхожу из «Старбакса». У меня даже мелькает подозрение, не знал ли он о сегодняшней моей встрече. «Вафл Хаус» настолько близко от кофейни, что я могу дойти пешком.
Супер. Мы в самом дальнем углу, приходи!