– С точки зрения эволюции или теории экзистенциализма?
– Почему мы сидим у тебя в подвале? – хмуро игнорирует шутку Саймон.
– Потому что мы друзья, а друзья именно так и должны себя вести: зависать вместе в подвалах. – Он берет еще один аккорд и делает большой глоток, потом продолжает: – А все остальные – де-е-ерьмо-о!
Последнее слово Ник не проговаривает, а поет. Потом, отставив банку в сторону, перехватывает гитару поудобнее и начинает наигрывать настолько сложную мелодию, что я едва успеваю следить за его пальцами.
Саймон сползает с дивана на пол и усаживается рядом.
– Ничего себе, вот это круто.
– Фигня это, – отвечает Ник, продолжая терзать струны, но на его губах появляется широкая улыбка.
Саймон выдерживает паузу, потом спрашивает:
– У тебя точно все хорошо?
– Нет.
– Хочешь поговорить об этом?
– Нет.
– Ладно. – Саймон бросает на меня отчаянный взгляд, и я наклоняюсь вперед.
– Ник, ты нас пугаешь.
– Чем?
– Ты ведешь себя очень странно.
– Ничего подобного. – Он ударяет по струнам, и гитара отзывается громким звуком. – Просто я, – еще один аккорд, – сижу и сочиняю музыку, – аккорд, – с моими лучшими друзьями. – Опустив руки, Ник добавляет: – Знаете, что самое прекрасное?
– Что? – с надеждой переспрашивает Саймон.
– То, что с сегодняшнего дня и до конца жизни я смогу рассказывать людям о том, что за две недели до выпускного меня бросила девушка.
Черт. Я перевожу взгляд на Саймона. Он раздувает щеки и тяжело вздыхает.
– Зашибись, правда?
– Неправда.
– Я так ее любил, – голос Ника пугающе спокоен, – а теперь она все забыла. Как будто ничего не было. Все.
– Не думаю, – начинает Саймон.
– Ты вообще знаешь, каково это: настолько любить кого-то?
Я едва не подавилась, услышав это заявление.
– Слушай, мне правда за тебя сейчас тревожно, – продолжает Саймон, покосившись на меня.
– Почему? Я в порядке, – улыбается в ответ Ник. – Все отлично. Знаешь, что мне нужно?
– Что?
Он откладывает гитару и тянется за остатками пива. Прикончив банку, тут же открывает новую.
– Это! Боже, мне уже гораздо лучше.
– Ладно, – без особенной уверенности соглашается Саймон. – Наверное, это хорошо.
– Есть идея! – неожиданно оживает Ник.
– Какая?
– Сыграем в соккер!
– Что?
– Ладно вам, это отличная идея. Мы просто обязаны устроить дружеский матч. Где там мои яички… Простите, мячики.
Перехватив мой взгляд, Саймон отчаянно мотает головой. Еще пару минут мы молча наблюдаем за тем, как Ник ковыряется в шкафу, напевая что-то себе под нос и отхлебывая из третьей по счету банки пива. Мне доводилось видеть Ника пьяным, но еще ни разу он не был настолько возбужден.
– Нашел! – сообщает он, с триумфом демонстрируя нам мяч. – Пойдемте, будет весело.
– Дождь же, – возражает Саймон.
– Тем лучше!
С улыбкой Ник манит нас за собой прочь из подвала на задний двор, где начинает чеканить мяч, аккуратно перекидывая его с ноги на ногу. Дождя нет, но в воздухе висит влажное марево.
– Ну же, – подбадривает нас Ник. – Лиа, принимай пас.
– Напомни: почему мы здесь?
– Потому что мы здесь, – отвечает он, хлестким ударом отправляя ко мне мяч. Я без особенного энтузиазма выбрасываю ногу, но промахиваюсь на километр.
– Ничего, ничего. – Ник хлопает ладонью по сжатому кулаку. – Хороший выпад.
Я подбираю мяч и возвращаюсь с ним к парням.
– Нужно было его пасовать нам ногой, – смеется Ник.
– Не думаю, что это хорошая идея.
Он забирает у меня мяч и кладет на землю.
– Мы с Эбби часто так играли. У нее отлично получалось. – И добавляет, не дожидаясь ответа: – Отлично. Отлично получалось. Но знаете что?
Мы молчим.
– Она бросила меня, – с широкой улыбкой провозглашает Ник, а потом бьет по мячу так сильно, что тот улетает к соседскому забору.
– Ник. – Саймон делает было шаг навстречу, но Ник неожиданно срывается с места и бежит за мячом.
– Но это не так уж плохо, – рассуждает он, возвращаясь с добычей. – Все к лучшему. У нас все равно ничего бы не получилось, потому что отношения на расстоянии – это бред. Правда ведь?
– Правда, – морщится Саймон.
– Нет, – возражаю я.
– Правда-правда. – Ник пасует мяч Саймону. – Они обречены еще до начала.
– Не обязательно. – Я бросаю на Саймона многозначительный взгляд. – Если ты хочешь, чтобы все получилось, все получится.
Он замирает, глядя в пространство.
– Эй, чувак, ты должен был передать мяч мне.
– Э-э. – Опустив глаза, Саймон несильно пихает мяч ногой, так что тот останавливается снова, не преодолев и метра. – Ты говорил с Эбби?
– Нет. Мне все равно. Наплевать. – Он улыбается.
– Это тебе-то?
– Знаешь, сколько в университете Тафтса девчонок? – спокойно спрашивает Ник.
– Много?
– Миллионы. Миллиарды. – Ник подталкивает мяч ногой. – На самом деле Эбби сделала мне царский подарок.
Саймон косится на меня.
– Все равно все забыто, – подытоживает Ник.
Конечно, по тебе и видно, что ты забыл Эбби и вовсе не страдаешь от разбитого сердца. Все в полном порядке. Боже. Я не дура и все вижу, но как бы хотелось ему верить. Ведь если бы Ник и правда пережил этот разрыв, я имела бы право надеяться и не чувствовать себя свиньей. Разумеется, не в ближайшем будущем. Но однажды, через месяц или даже два, когда страсти поулягутся… Я могла бы ее поцеловать.
Очередным злым ударом Ник отбрасывает мяч в сторону дома.
Возможно, моим надеждам не суждено сбыться.
В этот раз за мячом бежит Саймон.
– Лиа, теперь только ты у нас окружена романтическим ореолом.
Я вздрагиваю от этих слов, как будто рядом кто-то с размаху ударил по клавиатуре пианино. Сердце покидает свое место в груди и улетает куда-то в сторону пяток.
– О чем ты, Ник? – неожиданно мягко спрашиваю я.
– Не притворяйся. – Он потирает переносицу. – Ты прекрасно знаешь, что Гаррет по уши в тебя влюблен. Только не говори ему, что я проболтался. Я не должен был его выдавать.
– Э-э… Ладно. – К акробатической программе вслед за сердцем присоединяется желудок, и я понимаю, что сейчас расплачусь. Безумие какое-то. Я ведь должна радоваться. Чувствовать себя польщенной. Что-то такое.
– Вам двоим нужно познакомиться поближе. Это ведь всегда самая ожидаемая часть выпускного, правда?
– Клише, ты хотел сказать?
Дыши. Главное, дыши.
– И все равно вам нужно это сделать.
– Я не хочу.
– Чего не хочешь? – спрашивает вернувшийся с мячом Саймон.
– Парни, да бросьте вы уже этот мяч, сколько можно повторять!
Саймон послушно отпускает зажатый под мышкой мячик.
– Я не хочу знакомиться с Гарретом поближе. – Голос мой звучит громче, чем я ожидала, как будто это политическое заявление. Внезапно слова обретают для меня вес – я настолько в них уверена, что даже дыхание перехватывает. Я прижимаю ладонь к щеке. – Даже целоваться с ним не хочу.
– Тогда, конечно, не стоит, – со смехом соглашается Саймон.
Ник носком толкает забытый было мяч в мою сторону. Тот медленно катится вперед, и мои мысли, кажется, перекатываются в голове с той же скоростью.
Я не хочу целоваться с Гарретом. Ни с кем не хочу.
Кроме нее.
Пора признать официально: это худший план в истории худших планов. С тем же успехом можно потоптаться по сердцу Ника, а потом, для верности, и по собственному. Нельзя влюбляться в гетеросексуальную девчонку. Нельзя влюбляться в бывшую девушку лучшего друга.
Я делаю глубокий вдох – и бью по мячу изо всех сил, будто по барабану. Он улетает куда-то вверх, в небо, к Луне.
27
– Саймон странно себя ведет. – Брэм подпирает рукой голову и смотрит на нас с Гарретом. Сегодня четверг, и мы сидим за угловым столом в библиотеке. – Кажется, он чего-то недоговаривает.
– Может, он гей? – заговорщицки шепчет Гаррет.
– Да, я тоже начинаю это подозревать, – так невозмутимо отвечает Брэм, что я не могу сдержать улыбки. Поверить не могу, что Саймон ничего ему не сказал. Неужели он правда верит, что необходимость ездить друг к другу из Нью-Йорка в Филадельфию все разрушит? Это же не Париж и Токио, речь о каких-то полутора часах на поезде!
– Не знаю, – подытоживает Брэм.
Гаррет косится на меня и пожимает плечами, а я вдруг понимаю, как это странно: проводить утро с ними двумя в библиотеке. Не с Саймоном и Ником, не с Морган и Анной. Здесь только Брэм, Гаррет и я. Еще год назад это было немыслимо. Да что год – я не уверена, что это могло случиться шесть месяцев назад.
– Берк, ты в пространство смотришь или задницу Тейлор разглядываешь, не могу понять?
– Разумеется, задницу Тейлор, – не задумываясь отвечаю я, но только сфокусировав взгляд, обнаруживаю, что она и правда всего в паре метров от нас: ползает на коленях, помогая какому-то девятикласснику собрать рассыпанные бумаги. Все время забываю, что она образцовая Хорошая Девочка.
– По-моему, ей нравится Айзнер, – негромко говорит Гаррет.
– Согласна.
– А как же Эбби? – вмешивается Брэм.
– Она же его бросила, – напоминает Гаррет. – Теперь он вольная птица.
– Наверное. – Брэм прикусывает губу. – Нас ждет увлекательный выпускной, да?
– Ты имеешь в виду, что Айзнер и Сусо все равно окажутся в одном лимузине? Это будет цирк.
– Думаешь, выпускной насмарку?
– Для них? Точно. Но мы с тобой, Берк, отлично проведем время, обещаю. – Он улыбается, и я опять вижу в его глазах эту неожиданную мягкость.
Я холодею.
Звенит звонок, и в нем мое спасение.
– Мне пора в класс. – Я вскакиваю так резко, что едва не опрокидываю стул.
Потому что – та-дам! – я так не могу. Не могу терпеть влюбленные взгляды Гаррета и страдания Ника. Не могу сходить с ума по Эбби. Мне этот самый ум еще пригодится в будущем.
Нужно уже расслабиться и забыть о ней на хрен.