Он открывает рот, чтобы ответить, но тут музыка в динамиках меняется. Услышав ее, Ник треплет нас обоих по плечу и рысцой возвращается к своей команде. Мы с Саймоном провожаем его взглядом, разинув рты.
– Мать его, – бормочет Саймон, но эти слова повисают в воздухе…
…потому что парни выстраиваются треугольником, на острие его Ник, по бокам – Брэм и Гаррет, остальные игроки команды – позади. Музыка грохочет.
Ч-ч-ч-ч, ч-ч-Ч-ч-ч ЕРМ. Ч-ч-ч-ч, ч-ч-Ч-ч-ч ЕРМ.
Двигаясь синхронно, они раскачиваются из стороны в сторону, потом неожиданно замирают. Ник делает выпад бедрами, остальные повторяют это движение, потом резко выбрасывает ногу, и они начинают танцевать.
Срань господня.
Вот он, невероятный постановочный танец нашего выпускного. Все как в кино.
Внезапно мы обнаруживаем, что окружены хлопающими и свистящими школьниками, подпевающими песне, которую я никогда не слышала. Песне про то, как девушка стала для парня отравой.
Я наклоняюсь к Саймону.
– Так это… про Эбби?
– Это настоящая песня, – начинает Саймон, но теряет мысль, глядя на Брэма. Не могу его за это осуждать: слишком много перед нами поводов отвлечься. Не знала, что парни вообще могут так делать бедрами. Точнее, не знала, что это могут Брэм и Ник.
– АХОЙ! КТО ЗДЕСЬ СТАРШЕКЛА-А-АССНИК? – разносится по залу.
Ник падает на колени, закинув голову в заключительном эффектном движении. Я оборачиваюсь к Саймону, но тот куда-то исчез, зато рядом со мной стоит Эбби, и на ее губах играет слабая улыбка.
– Это было внезапно, – выдыхаю я.
– Ага. – Она кивает.
– Кажется, это было его программное заявление.
– Забавно, но нет. – Эбби наклоняется ближе. – Они репетировали это несколько месяцев. Я знала, что они собираются выступить сегодня.
– Шутишь? А как же выбор песни?..
– Просто совпадение, – невесело усмехается она. – Они начали еще до того, как я стала отравой.
– Ты не… – начинаю я, но замолкаю, скользнув взглядом по танцполу. – Вот блин…
Парни из театральной труппы – Саймон, Мартин, Кэл, еще несколько человек – выстроились в линию и изображают что-то вроде ковбойского танца. Под все еще звучащую песню про отраву.
Эбби медленно качает головой.
– Это точно из мюзикла про Иосифа.
– Бог мой.
– Под «Отраву».
– О да, – бормочу я. – О да.
Саймон, Мартин, смокинги и этот танец.
– У меня слов нет…
– Ага.
– Они мне мозг сломали.
Эбби берет меня за руку и придвигается ближе.
– Думаю, это танцевальная битва, – шепчет она, переплетая наши пальцы.
Сердце подпрыгивает у меня в груди. Это невозможно. Я стою рядом с Эбби, она в наряде Золушки, и мы держимся за руки и смотрим танцевальную битву, как будто в этом нет ничего особенного. По-моему, я забыла, как дышать.
– Ты в порядке? – спрашивает она, покосившись на меня.
Я быстро киваю.
Эбби не отводит глаз, и я судорожно начинаю соображать, что бы сказать. Не упоминать о руках. Не упоминать о поцелуе. Не упоминать о Нике…
– Разве Ник не должен тоже танцевать с ними? Он же теперь в труппе.
Класс. Мой мозг меня ненавидит.
Но Эбби только улыбается.
– Его герой в этой сцене некоторым образом мертв.
– Ах, так это танец под названием «Да пошел ты, Ник».
– Ага.
Вот только Ник смеется над происходящим так, что едва держится на ногах. Он практически лежит на плече у Брэма, спрятав лицо в отворотах его пиджака. Парни из театрального кружка добираются тем временем до финала и вскидывают руки с растопыренными пальцами в заключительном движении.
Кто-то медленно начинает хлопать, и Эбби отпускает меня, чтобы присоединиться к аплодисментам. Я чувствую укол разочарования: рука кажется теперь такой бесполезной.
– Это было великолепно, – говорит Эбби Саймону, как только он снова присоединяется к нам. – Десять из десяти, посоветую друзьям.
Саймон сияет.
– Я должен был встать на твою защиту.
– Потому что я девушка-отрава?
– Нет. То есть в каком-то смысле… Но нет.
Эбби вскидывает брови.
– Хочешь потанцевать? – резко меняет тему Саймон.
На танцполе звучит какая-то медленная песня; кажется, это Эд Ширан. Саймон треплет меня по волосам, берет за руку Эбби. Она улыбается мне через плечо, следуя за ним к танцующим.
Еще какое-то время я просто стою и наблюдаю за ними. У Саймона неплохо получается; он даже правильно держит вытянутую руку Эбби, слегка приподняв ее, на манер пожилых людей. Уверена, он репетировал дома с мамой. Забавно: еще секунд десять назад он был маленьким мальчиком в футболке с волками и вдруг превратился в щеголя в смокинге. Когда мы успели так повзрослеть?
– Ну здравствуй, Берк! – Обернувшись, я вижу Гаррета. Он стоит, сцепив за спиной руки.
– Привет. – Я поворачиваюсь к нему, оторвавшись от изучения Саймона и Эбби. – Кто бы мог подумать, что ты отличный танцор?
Он едва заметно улыбается.
– Думаешь, у меня отлично получилось?
– Я видела гораздо хуже.
– Сознайся, ты была в восторге. Что тебе больше всего понравилось? Вот это движение? – Он быстро трясет тазом три раза подряд.
– Угадал.
– Или это? – Гаррет вскидывает руки, будто чтобы уцепиться за турник, и начинает вращать бедрами.
– Точно. Все вышеперечисленное.
– Блин, так мало нужно, чтобы произвести на тебя впечатление, – шутливо подытоживает он.
Я пожимаю плечами и рассеянно улыбаюсь. Боже, какая же я сволочь. Нужно прекратить это. Прямо сейчас. Просто быстро сказать ему, никак не обидев, чтобы все осталось как есть и никто ни на что не рассчитывал. Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и начинаю говорить.
Гаррет в ту же секунду тоже выпаливает что-то. Получается каша.
– Говори ты, – поспешно предлагаю я.
– Ладно. – Он набирает в грудь побольше воздуха. – Хочешь потанцевать?
И… блин.
Я стою и моргаю, глядя на него.
– Конечно.
Потому что мы пришли вместе. Мы должны танцевать. Без вопросов.
Рука об руку мы идем на танцпол, потом Гаррет останавливается, повернувшись ко мне лицом.
– Так мы…
Он обнимает меня за талию, я его – за плечи, и мы танцуем. Гаррет притягивает меня к себе, так близко, что я касаюсь его груди, и это заставляет меня нервничать. Такое ощущение, будто неловкость, которую я испытываю, разливается вокруг полупрозрачными волнами, настолько она ощутима.
Больше всего меня пугает, что Гаррет не сказал ни слова. Он просто смотрит на меня с нежностью, и этого достаточно, чтобы я чувствовала себя последней дрянью.
Потому что я ни капельки не влюблена в Гаррета Лафлина. И он заслуживает это знать. Но говорю я совсем другое:
– Что случится, когда им будет семьдесят?
– Что?
– Героям песни. Он говорит, что будет любить ее, пока им не исполнится семьдесят. А потом? Он что, скажет: «Мир тебе, телка, я выхожу из игры»?
– Ого, – смеется Гаррет. – Романтические фантазии – это точно не про тебя.
И он не прав. Прямо сейчас мне стоит огромных усилий не позволять себе романтических фантазий с участием Эбби.
Чтобы не смотреть в ее сторону, я перевожу взгляд за спину Гаррета и…
– Да вы шутите!
Он хмурится.
– Обернись!
Срань господня, это же Ник. И Тейлор. Они танцуют, если это можно так назвать: их руки блуждают по телам в случайных направлениях, пальцы Ника только что соскользнули по спине Тейлор и остановились слишком близко к ее заднице. И стоят оба так близко, что между ними и лист бумаги не просунуть.
Разве что между губами: тут лист как раз протиснется.
Я нахожу взглядом Эбби, которая стоит в паре метров от Ника и Тейлор, наблюдая за происходящим. Конечно, что ей еще остается. Саймон замер с ней рядом, у него на лице застыло такое же выражение удивления, брови вскинуты так же высоко.
– Он только что поцеловал ее. Они целуются, – шепчет Гаррет. – Че-ерт.
Святые помидоры! Что они творят? Ник не может целоваться на танцполе прямо на глазах у Эбби, тем более он не может целоваться с Тейлор. Да, если они однажды поженятся и заведут детей, у малышей будут отличные вокальные данные, но погодите… ЧТО?!
Я снова смотрю на Эбби, но она больше не следит за ними, а смотрит прямо на меня, и лицо ее как закрытая книга. Поймав мой взгляд, она грустно и коротко улыбается.
Боже. Она такая… Не могу описать.
Я не должна смотреть на нее так.
И уже точно не с таким вожделением. Лиа, срань такая, остынь. Мы не в кино.
Я быстро отворачиваюсь, возвращаясь к созерцанию легкого порно, которым нас обеспечивают Тейлор и Ник. И, черт возьми, это сейчас был очень влажный поцелуй. Где там наши старшие товарищи? Пьют? Умерли? Нужно позвать их, иначе эта парочка сейчас начнет делать детей не сходя с места.
Прямо перед бывшей девушкой Ника.
Вот только когда я оборачиваюсь на Эбби спустя минуту, Саймон стоит на краю павильона один. Она ушла.
34
Стоит песне закончиться, я спешу к Саймону; он уже успел найти Брэма и столик, за которым оба и сидят, перекинув через спинки стульев пиджаки.
– Эбби ушла? – уточняю я, занимая место рядом с Брэмом.
Саймон кивает, подавшись вперед.
– Ушла, хотя мы танцевали. Сказала, что хочет побыть одна.
– Понятно.
– Странно, правда? Я имею в виду, все это должно казаться ей очень странным.
– Она расстроилась?
– Не знаю. – Вид у Саймона смущенный. – Наверное. Я могу ее понять.
– О боже. – Я прикрываю глаза. – Это уж точно.
Брэм кивает, покусывая губу.
– Нужно было пойти с ней. – Саймон нервно потирает лоб. – Блин. Она же теперь наверняка думает, что больше не в нашей тусовке. Что вместо нее мы будем дружить с Тейлор.
– Она точно так не думает, – возражает Брэм.
– Может, написать ей? – предлагаю я и тут же краснею. Нельзя же так откровенно проявлять свои чувства. Я сейчас все равно что вытащила сердце и выложила его перед парнями на стол, чтобы они могли хорошенько его изучить. Но Саймон только с энтузиазмом кивает: