– Эбби.
– Все хорошо! Никаких обид. Мне просто нужна минутка. – Она подносит пальцы к уголкам глаз. – Я тебя догоню, обещаю.
Я быстро киваю. Срань господня, я вот-вот расплачусь. Не могу даже говорить. Не оборачиваясь, я выскакиваю на настил и бегу обратно к павильону по тропинке.
Естественно, спустя примерно десять секунд я влетаю обратно в павильон, но я не готова видеть кого-либо, с трудом дышу и все еще не могу говорить. Единственное, чего мне хочется, – странное желание! – это просто лечь на землю. Спать в грязи. И плевать на платье.
Все очень плохо и становится только хуже от осознания, что мы были болезненно близки к счастью. Если бы наш поцелуй в Афинах не был дурацкой ошибкой. Если бы я была чуть менее упряма. Если бы Эбби чуть лучше разбиралась в себе и людях. Вдруг они никогда и не начали бы встречаться с Ником? Соверши мы вместе каминг-аут, мы вошли бы в историю Криквуда как одна из тех раздражающе влюбленных пар.
Эбби могла бы уговорить меня принять участие в постановке пьесы. Я проводила бы чуть меньше времени, глядя на других из заднего ряда, и чуть больше времени, активно участвуя в том, что обычно происходит на заднем ряду.
Вместо всего этого я стою метрах в десяти от павильона и наблюдаю за тем, как мимо проходит мой выпускной.
Саймон и Брэм стоят на самом краю площадки, опершись спинами на ограждение. Пиджаков на них все еще нет. Они не танцуют, просто стоят рядом; рука Саймона лежит на талии Брэма, их тела настолько близко, что сливаются в одно пятно. Брэм мягко поглаживает Саймона по загривку.
Иногда мне больно даже смотреть на них.
Песня меняется, и я узнаю ее с первых аккордов. Стиви Уандер. Мамина песня. Замечательно, вот только ощущения, что она стоит рядом и смотрит через мое плечо, мне сейчас и не хватало.
Но это чувство так и не приходит. Наоборот, я вдруг понимаю, что это знак. Тайное послание: не придумывай лишнего.
Перестань сходить с ума. Перестань анализировать то, что не нуждается в анализе. И не плачь.
Это безнадежно.
Я закрываю лицо руками, но рыдания захватывают все мое тело. Я с трудом перевожу дух. Потому что передо мной Саймон и Брэм, они обнимают друг друга, и они настолько смелее меня в решениях, которых я даже не понимаю. Сейчас мы закончим школу, и все, что мне останется, – это самая трагичная влюбленность столетия.
Боже мой. Разумно было бы подождать до университета. Дать Нику возможность прийти в себя. Мягко отказать Гаррету. Дать пыли осесть. Рассказать друзьям. Сначала попробовать воду пальцем и только потом окунуться с головой. Мы могли бы постепенно привыкать встречаться, возможно месяц или два.
Но я не хочу ждать месяцами. И не хочу быть разумной.
Не придумывай лишнего.
И вот я уже бегу обратно: ноги путаются в подоле платья, волосы растрепались и лезут в лицо. Это безрассудно и глупо, к тому же, вероятнее всего, бессмысленно, потому что я сомневаюсь, что найду ее там, где оставила. Уверена, она уже давно ушла. Уверена, она…
– Лиа? – окликает меня Эбби.
И я врезаюсь в нее с разбега.
– У-упс.
– Ничего себе. – Она ловит меня за плечи, чтобы помочь удержаться на ногах. – Ты что?.. Лиа, ты плачешь?
– Нет.
– Теперь ты собираешься стоять передо мной в слезах и утверждать, что не плачешь?
– Да, – выпаливаю я, потом делаю глубокий вдох. – Нет.
– Ладно…
– Я не собираюсь просто стоять.
Мир замирает, я даже музыку из павильона едва слышу, так громко стучит мое сердце. Я касаюсь ее лица.
– Я сейчас это сделаю…
И целую ее.
Очень быстро.
И теперь уже Эбби смотрит на меня, разинув рот и широко раскрыв удивленные глаза.
Я поспешно убираю руки.
– Боже, ты…
– Нет, – перебивает она меня. – И не смей впадать в панику.
– Я не впадаю.
– Отлично. – Эбби улыбается и делает глубокий вдох. – Давай попробуем еще раз.
Стоит кивнуть, как она притягивает меня к себе, перебирая пальцами волосы.
Сердце у меня колотится так, будто вот-вот выскочит.
– У меня бардак на голове.
– Ага. И сейчас станет еще хуже. – Эбби поглаживает пальцем мое ухо. – Намного хуже.
И вдруг ее губы касаются моих, мои руки – у нее на талии, а я отвечаю на поцелуй так яростно, что забываю, как дышать. Я – огонь, который может гореть целыми днями. Потому что Эбби целуется так же, как танцует: полностью отдаваясь процессу. В этот момент она отдает тебе свое сердце.
Потом Эбби отстраняется, упирается лбом в мой лоб.
– Так это все-таки случилось с нами.
– Кажется.
– Обалдеть, – выдыхает она.
– Это «обалдеть, я так рада» или «обалдеть я ненормальная»?
– И то и другое. Это «обалдеть, я так рада, что это ненормально». – Тут она снова целует меня, и я закрываю глаза, ощущая все одновременно: ее пальцы на моих скулах, мягкое давление ее губ, дрожь в коленях. Не понимаю, как я вообще еще держусь на ногах. Я провожу руками по ее лопаткам, притягивая еще ближе.
Просто я – невероятно! – целуюсь с девушкой.
– Ты хихикаешь, – говорит Эбби, не отнимая своих губ от моих.
– Неправда, я никогда не хихикаю.
Теперь я чувствую, что она улыбается.
– Врунишка.
– Может, я хихикаю, только когда ты рядом.
– Правда? – Эбби улыбается шире и отстраняется, положив руки мне на плечи. – Боже, Лиа. Посмотри на себя.
– Принцесса была ужасна?
– Принцесса абсолютно прекрасна. Надеюсь, ты тоже это знаешь.
Она смотрит на меня так, что захватывает дух. Я подношу к губам кончики пальцев. Клянусь, под ними стучит пульс.
– О чем ты сейчас думаешь? – спрашивает Эбби.
– О тебе, – отвечаю я моментально. Боже, я никогда еще не говорила не подумав, но сегодня я чувствую себя легкомысленной, безумной и в двадцать раз храбрее, чем обычно. Наклонившись, я снова мягко ее целую. – Ты как будто светишься.
– Ты с ума сошла. – Она с улыбкой качает головой.
– Так и есть. – Я и ощущаю себе ошеломленной, немного сумасшедшей.
Подняв руку к лицу, я случайно замечаю бутоньерку на запястье.
– Вот черт, – восклицает Эбби, проследив за моим взглядом. – Не начинай, пожалуйста.
С этими словами она ловит мои руки, зажимая их между нами.
– Не начинаю, – поспешно соглашаюсь я, но внутри у меня неспокойно. Я только что поцеловала кого-то, но это не тот, с кем я пришла на выпускной. Я только что, мать вашу, целовалась с бывшей девушкой Ника.
– Лиа! – предостерегает меня Эбби.
– Ладно, но…
– Никаких «но». Поцелуй меня. Прямо сейчас.
– Прямо сейчас? По команде?
– Лиа! – повторяет она, закатывая глаза. Потом целует так жадно, что я едва не рассыпаюсь на куски.
Время останавливается.
И внутри меня открывается какой-то замочек.
– Договорились? – спрашивает Эбби слегка дрожащим голосом. – Перестань думать о Нике, Гаррете и особенно о том, насколько избито целоваться на выпускном.
– Но это все равно избито, – фыркаю я.
– Значит, нас уже не спасти.
Я просто любуюсь ею. Не понимаю, чем заслужила эту возможность: просто смотреть и смотреть ей в лицо, не боясь напугать этим. Хочу запомнить каждый сантиметр: то, как свет играет на ее скулах, как горят глаза, как запутались в ресницах слезы, а губы немного припухли. Не понимаю, как эта девушка может переходить от смеха к слезам и поцелуям, а потом обратно – и все равно выглядеть как лунный лучик.
Я пропала. Абсолютно, целиком и полностью.
– Кажется, у меня теперь есть девушка, и она барабанщица, – говорит Эбби.
– Девушка. – Мое сердце пропускает удар.
Эбби неожиданно настораживается.
– Или нет.
– Просто дай мне минутку, чтобы это осмыслить. – Я сжимаю ее руки. – Девушка, значит?
– И соседка по комнате.
– Все еще считаю это плохой идеей.
– А мне все равно.
– Ты создаешь проблемы, Сусо.
– Ты даже не представляешь, с каким усердием.
Связная речь дается мне с трудом, поэтому я оставляю попытки что-то сказать и целую ее. Клянусь, я с удовольствием сделала бы это своей основной работой. Человек, который профессионально целует Эбби Сусо. Она притягивает меня ближе, кладет руки на пояс, а я все еще не могу поверить своему счастью. Это не кто-то другой, а я, наряженная в прекрасное платье, звездной апрельской ночью целую самую умную на свете девушку из группы поддержки. Не может такого быть.
Тут до моего слуха долетает хруст веток под чьими-то ногами и тихое удивленное восклицание. Эбби вздрагивает, и мы отстраняемся друг от друга.
Кто-то стоит прямо за моей спиной и смотрит на нас. Я медленно оборачиваюсь, внутренне сжавшись от страха. Чертов день. Что именно пытается сказать мне дорогое мироздание? Я забыла купить лифчик. Наша машина сломалась. Ресторан, где мы заказали выпускной ужин, оказался ярко-розовым. Мартин Эддисон надел пудровый голубой смокинг, который навеки отпечатался у меня на сетчатке. Все пошло не так, и в центре всего этого – мы с Эбби. О чем мы только думали, целуясь в двух шагах от павильона? Любой засранец из нашей школы мог выйти прогуляться и наткнуться на нас. Абсолютно любой.
Но, кажется, мироздание сегодня на моей стороне.
Потому что, когда я оборачиваюсь, за моей спиной оказываются только двое очень удивленных парней.
Саймон вскидывает руки к лицу.
– Погодите, – шепчет он, потом снова открывает рот, пытаясь что-то сказать, но только беззвучно шевелит губами. Брэм говорить даже не пытается.
– Сюрприз! – нервно смеется Эбби.
Саймон переводит взгляд с нее на меня и обратно, как будто ждет решающей фразы.
– Итак, – глубокий вдох, – полагаю, вы считали меня гетеро.
Саймон склоняет голову набок, но я и не ожидаю, что он ответит.
– Так вот, вы ошибались. Я не гетеро. Совсем не гетеро. Я би.
– И я, – подхватывает Эбби.
– Святые яйца, – выдыхает Саймон. – Правда?
– Правда.
– Ничего ж себе. У меня к вам очень много вопросов. – Он медленно качает головой. – Ник знает?