– Ты плачешь… Ни один мужчина не стоит слёз женщины.
– Возможно, ты и права… Но я плачу не из-за него.
– Тогда почему?
– Не знаю, – пожала плечами Льяна. – В последнее время я стала такой плаксой… Наверное, это из-за маленького, – она нежно прижала к животу руку и ощутила лёгкий толчок в ладонь. – Он брыкается! – счастливо заулыбалась.
– Думаешь, это будет мальчик?
– Не знаю.
– Почему же ты говоришь «он»?
– Я имею в виду, ребёнок, малыш, дитя.
– Понятно… А кого ты сама хочешь?
– Мне всё равно. Буду рада и мальчику, и девочке.
– На Виоле у меня остались трое сыновей. К сожалению, Богиня-Мать не дала мне ни одной дочери… Раньше я сердилась на неё, а сейчас думаю, что это к лучшему: я не хотела бы, чтобы моя дочь росла сиротой.
Льяна уже знала, что дочери для виолок главнее сыновей. Девочка – наследница и продолжательница рода матери, а сын – досадный довесок. Мальчиков по достижении пятилетнего возраста отдавали отцу, который дальше воспитывал его сам, а дочь оставалась с матерью до совершеннолетия, которое наступало в шестнадцать лет. Потому Семар и не считала оставшихся на Виоле сыновей сиротами – они проживали с отцом в мужском селении.
Семар впервые заговорила о детях. Раньше Льяна и не подозревала, что виолка – трижды мать.
– Тебе не жалко сыновей? – спросила она.
– Почему я должна их жалеть? – искренне удивилась виолка. – Они мужчины и вырастут мужчинами.
– А мне до сих пор жаль отобранного сына…
– У тебя есть сын?
– Да… В шестнадцать лет я родила мальчика, но его отец забрал малыша прямо от моего лона… Я чуть с ума не сошла! Его воспитывает чужая женщина, которую он, возможно, называет мамой… Когда я думаю об этом, то готова убить!
– Не стоит так расстраиваться из-за мальчишки… Вот если бы это была дочь – тогда можно и нужно было бы свернуть наглецу шею. А сын и так принадлежит ему. Плохо, конечно, что он не знает родительницы, но на это, вероятно, была воля Богини-Матери. Если она захочет, то вернёт тебе сына, а если будет её воля, подарит сейчас дочь.
– Да… Девочка, это хорошо, – мечтательно произнесла Льяна.
– Если хочешь, я принесу жертву и попрошу Богиню-Мать, чтобы она послала тебе дочь.
– Если тебе не трудно, Семар… И если у меня родится дочь, я тоже принесу Богине жертву.
*
Несколько дней Альдрик не появлялся в домике на окраине, и от него не приходило никаких известий. Льяна терялась в догадках и сердилась, но не хотела унижаться и посылать гонца в дом лорда Брестона, чтобы узнать что-нибудь о возлюбленном. Она продолжала тренировки с виолками, и вообще, вела себя так, словно ничего не случилось: ходила на рынок, управляла домом и учила виолок приёмам раторрской борьбы. Она постоянно повторяла ученицам, что учиться никогда не поздно и не стыдно, и, если они узнают или увидят что-то новое, то пусть научатся этому.
Однажды на рынке Льяна увидела, как стражники поймали вора-карманника. Худенький тщедушный юноша успешно отбивался от стражей какой-то штуковиной, зажатой в руке, разбив нескольким воинам головы, и только наброшенная на драчуна сеть смогла его остановить.
Льяна подкупила сопровождавших воришку в тюрьму стражников и забрала его себе. Пообещав отпустить на все четыре стороны, она уговорила его научить и её так же драться. Воришка с удовольствием поделился со странной госпожой знаниями, рассказав о бате – деревянной колотушке для колки орехов, и показал несколько эффективных приёмов. Он также научил женщину управляться с шёлковым шнурком-удавкой, и не подозревая, что это нехитрое и неприметное оружие станет обязательным атрибутом будущей касты виолок-телохранителей, их фирменной фишкой, таким же обязательным и значащим, как меч и нож; и ни одна истинная виолка не выйдет из дома, не прицепив к поясу ножны и шнурок.
*
Наконец, после почти шестидневного молчания, Альдрик напомнил о себе. К дому Льяны прибыли роскошные носилки, и сопровождающий их слуга передал девушке небольшой сундук и запечатанный свиток, с личным оттиском принца Альдрика. Льяна с любопытством развернула письмо и прочла, что принц просит её надеть присланные одежды и прибыть в храм Небесных Покровителей. Уже догадываясь, но, ещё не веря окончательно, Льяна приказала виолкам переодеться в парадную одежду, взять оружие и сопровождать её к храму. Затем, выполняя просьбу принца, переоделась в роскошное платье, лежавшее в сундуке, и надела подаренные украшения. Волосы она спрятала под жемчужной шапочкой и подвела чёрной краской глаза. Прекрасная и сияющая, она взошла на носилки, восемь мускулистых рабов подняли их и быстрым шагом понесли по улице. Редкие прохожие оглядывались вслед процессии, но их удивляла не столько госпожа, восседающая на носилках, сколько девушки-рабыни, вооружённые мечами, как воины. Они шли вслед за носилками, одинаковые и бесстрастные, как статуи, поддерживающие крышу храма.
Возле культового сооружения собралась небольшая толпа, в основном, местные вельможи и зажиточные горожане. Все с любопытством смотрели на девушку и её кортеж. На ступенях Льяну встретил один из младших жрецов и проводил внутрь, приказав виолкам оставаться снаружи. Они, конечно же, не послушались, потому что выполняли только приказы госпожи, но Льяна знаком велела им остаться.
Возле алтаря Льяну ожидал принц Альдрик, а в стороне стояли свидетели: лорд Брестон, его старший сын и несколько самых богатых и уважаемых вельмож. Жрец подвел девушку к алтарю и вложил её руку в руку жениха. Главный жрец, обращаясь к присутствующим, произнёс речь, восхваляя достоинства жениха и невесты, затем вознёс хвалу богам, а потом попросил богиню любви и семьи Дариту особого покровительства вступающим в брак. Затем он попросил жениха и невесту произнести брачные клятвы. Альдрик, глядя на Льяну, сказал:
– Я, Альдрик Латорийский из рода Вогезов, беру в жёны эту женщину, и клянусь перед богами и свидетелями, почитать и любить её до конца своих дней, не иметь других жён, кроме неё, и родить детей только от этой женщины.
Клятва принца вызвала у присутствующих лёгкое недоумение, но каждый волен говорить то, что пожелает, главное, чтобы потом обещания были выполнены. А если, случайно или намеренно, кто-либо из супругов забудет клятвенные слова, его вторая половина может напомнить о них, показав свиток, в котором в точности записаны все обещания. Для этого в углу сидел специальный писец, лихорадочно строчащий на листке пергамента.
Когда подошла очередь девушки произносить брачную клятву, Льяна посмотрела в глаза Альдрика и произнесла:
– Я, Лианна Абора, дочь Золана Абора из Вритландии, беру в мужья этого мужчину, и клянусь любить и почитать его, как своего мужа и отца наших детей; клянусь заботиться и защищать его от врагов, обещаю не иметь других мужчин, кроме него, пока смерть или воля богов не разлучат нас…
Клятва невесты вызвала ещё большее удивление, но эта пара и так уже казалась довольно странной, поэтому свидетели лишь вежливо и сдержанно улыбнулись. Принц тоже улыбнулся и поцеловал любимую, скрепляя поцелуем брачный союз.
Главный жрец вновь вознёс богам благодарственную молитву, принёс жертву богине Дарите и объявил их законными супругами. После чего жених и невеста подписали свои брачные клятвы, а свидетели засвидетельствовали их подписи.
Альдрик и Льяна вышли из храма, где их ожидала толпа любопытных, разразившаяся приветственными криками. По знаку принца слуги бросили в толпу несколько горстей серебра, а Льяна швырнула шелковый поясок, повязанный на талии и символизировавший девичье целомудрие. По примете, та девушка, которой достанется пояс, тоже вскоре выйдет замуж, поэтому поясок вызвал толчею и даже небольшую потасовку: в него вцепились сразу три девицы.
Альдрик подхватил супругу на руки и понёс к носилкам. По обычаям Крона супруга не должна касаться ногами земли, пока не окажется в доме супруга. Первый свой шаг в качестве замужней женщины она должна сделать из дома мужа, тогда, по поверьям, их жизнь пройдёт счастливо и благополучно.
Посадив жену в носилки, принц сел рядом, и рабы понесли их не к дому Льяны и не к дому лорда Брестона, а в совершенно ином направлении. Оказывается, дядя выделил Альдрику в вечное пользование один из прибыльных домов, которые он строил за свои средства и сдавал в аренду.
– 14 –
Новый дом Альдрика оказался намного больше того, в котором жила Льяна, и располагался недалеко от порта. Из окон открывался чудесный вид на залив и бороздившие голубую морскую поверхность корабли, плывущие в Торес и покидающие порт. При доме находился большой двор со всеми необходимыми хозяйственными постройками и небольшим садиком, в котором Льяна проводила последние месяцы беременности. Своих верных виолок она поселила в складе, переоборудовав его под казарму. Она продолжала тесно общаться с девушками, ставшими её лучшими подругами, хотя те всё так же считали её наставницей и госпожой.
Под влиянием философии и верований виолок, мировоззрение Льяны значительно изменилось. Поменялись многие взгляды на жизнь и отношения мужчин и женщин. Невольно подражая ученицам, Льяна тоже стала выдержанней, спокойней, хладнокровней и жёстче. Она пересмотрела и переосмыслила отношения с Альдриком, и её доселе интуитивная эмоциональная влюблённость переросла в более зрелое осмысленное чувство. Она уже не смотрела на принца глазами влюблённой девочки, а видела все его достоинства и недостатки, и любила, если можно так сказать, по желанию, осознанно и осмысленно.
Но и виолки, под влиянием Лианны, тоже понемногу менялись. Из почти бесполых мужеподобных существ они постепенно превращались в женщин – сильных, самоуверенных, жёстких и жестоких, воинственных и беспощадных, но всё-таки женщин. Они уделяли больше внимания внешнему виду, смотрели на мужчин не только, как на самцов для продолжения рода, но воспринимали как существ, которые могут доставить моральное и физическое удовольствие, с которыми можно не только драться, не только презирать, как низших существ, но и общаться на равных, даже флиртовать. Льяна баловала рабынь, покупала им красивую одежду и украшения, позволяла многие вольности, о которых не смели мечтать другие слуги, чем часто вызывала неудовольствие принца. Но Альдрик, как человек благоразумный, не вмешивался в дела супруги, отчасти считая это временной блажью, отчасти, не желая лишний раз расстраивать беременную женщину. К тому же он видел, как девушки преданны Лианне, и понимал, что лучших служанок и защитниц дома вряд ли найти. А защита, возможно, скоро понадобится и ей, и ему, а особенно, их будущему малышу. Слухи о женитьбе опального принца и беременности его супруги дошли до Латории, и братец-узурпатор забеспокоился. Его положение на троне Латоса было шатким: многие вельможи выражали недовольство правлением, и Кайот опасался, что его могут свергнуть и вернуть законного правителя, особенно, если у того появится наследник. Потому Кайот послал в Торес целую армию шпионов, с приказом убить Альдрика, его супругу и отпрыска, когда тот появится.