В этот момент меня почему-то пробивает на смех. Может, он совсем не соответствует ситуации, но я начинаю смеяться и остановиться не могу. Это как «съесть смешинку», как говорила мама, я почему-то запомнила это очень хорошо. К слову, мысли о маме вовремя отрезвляют, потому что К’ярд тоже смеется.
Я замолкаю первой, он следом.
— Прости, руку подать не могу, — говорю я, отступаю и сажусь на кровать.
— Я как-нибудь сам, — сообщает он.
Все-таки поднимается и нормально застегивает брюки. Мне не полагается на него смотреть, но я смотрю, и даже — вопреки всему, не краснею. Может быть, потому, что между нами уже все было, а может быть, я просто разучилась краснеть. Особенно когда смотрю на него, отмечая и запоминая все то, что должна была рассмотреть в первый раз. Которого у нас не было. Точнее, первый раз был, а вот всего, что полагается после — не было.
В том числе и таких вот гляделок, когда хочется провести пальцами по перекатывающимся под кожей мышцам.
— Так, ну и что это было? — спрашивает он. — Почему ты вернулась?
Я приподнимаю брови.
— Мэйс, не цепляйся к словам. Ты всегда убегаешь, что на этот раз? Не смогла открыть дверь?
— Очень смешно, — говорю я. — Но в каком-то смысле да, не смогла. Хотела сказать спасибо за то, что не бросил меня одну на дороге и не притащил к сестрам. Мне хватит собственных впечатлений, их впечатления по этому поводу точно были бы лишними.
— На здоровье, — говорит он. — Не пей больше.
Я снова вспоминаю про эту дурацкую игру «Я больше никогда не…» Мне бы хотелось сейчас сказать: «Я больше никогда не буду пялиться на полуголого К’ярда», но что-то не позволяет произнести эту фразу даже в мыслях. Тем более что он уже застегивает рубашку. Футболка и домашние брюки, в которых он сидел на постели, валяются на полу, и я думаю о том, что все это выглядит слишком домашним.
— Ты так на меня смотришь, что моя самооценка стремительно поднимается.
«Только самооценка?»
Эта мысль приходит мне в голову раньше, чем я успеваю ее осознать. Озвучивать такое, я, разумеется, не собираюсь, тем более что это вообще не в моем характере. Это больше похоже на него, но рядом с ним я становлюсь похожей на него. Или мы становимся похожими друг на друга.
— Насколько я знаю, проблем с самооценкой у тебя не было никогда, — говорю я. И прежде, чем успеваю передумать, говорю: — Вообще-то я вернулась, чтобы рассказать, почему это происходит.
Разворачиваю руку ладонью вверх, на которой красуется ожог. Он явно что-то хочет сказать, но я перебиваю. Мне нужно это сказать сразу, потому что каждая секунда промедления может закончиться тем, что я ничего не скажу.
К’ярд застывает, так и не застегнув рубашку. Я смотрю на него, на этот вырез в не до конца застегнутых пуговицах на груди.
— Потому что у нас конфликт сил. Я управляю водой, ты — землей. Из-за этого ничего не получится. Ни прикосновений. Ничего.
Теперь я все-таки поднимаю взгляд. Чтобы отметить, как он меняется в лице: сначала смотрит так, будто не может поверить. Потом сдвигает брови.
— Серьезно, Мэйс? — интересуется, глядя мне в глаза. — Это твой секрет? То, что ты хотела мне сказать — легенда?
— Это не легенда. Это… — «правда», хочу сказать я, но он перебивает меня раньше.
— Нет, Мэйс, это именно легенда. И ты явно вчера выпила лишнего, если решила, что я куплюсь на эту чушь, — К’ярд шагает ко мне. — Мне без разницы, почему ты это скрываешь — то, что с тобой происходит. По большому счету, мне без разницы даже то, что с тобой происходит, но я совершенно точно не могу понять: я настолько выгляжу идиотом? Настолько, что ты готова навешать мне на уши любых водорослей, и думать, что я их сожру и не подавлюсь?!
Я настолько не ожидала такого, что у меня на миг кончаются слова. В тот момент, когда они начинаются, раздается звонок в дверь, и К’ярд, напоследок окатив меня полыхнувшим до алого взглядом, резко направляется к ней.
— Привет. — Разумеется, это Лира. — Слушай, я вчера немного…
Лира осекается, заметив сидящую на постели меня. Морские боги, как же она вовремя! Никогда не думала, что скажу такое, но она реально очень и очень вовремя.
Я поднимаюсь и иду к двери.
— Вчера я просто облевала его штаны, и он вынужден был дотащить меня до дома. К сестрам не потащил по понятной причине, — сообщаю я ей. — Нет, между нами ничего не было, и да, он полностью твой. Окончательно и бесповоротно.
Я огибаю их и иду к своей квартире. Касаюсь панели звонка, и дверь распахивается так резко, что я не успеваю даже вздохнуть. Митри смотрит на меня абсолютно сумасшедшими, зареванными глазами, а потом резко шагает ко мне и обнимает.
В ту же минуту за моей спиной с легким щелчком закрывается дверь, и я шагаю в свою квартиру.
— Вирна! Где ты была?! Я чуть не рехнулась, когда проснулась утром и поняла, что тебя нет! Я позвонила Вартасу, он сказал, что оставил тебя у Кьяны и Хара, и что с тех пор… я думала… думала ты как Лэйс…
Последнее Митри произносит, давясь словами и всхлипывая.
Только сейчас до меня начинает доходить. Я действительно оставила и тапет, и документы в квартире. Я уехала с Вартасом и должна была вернуться ближе к полуночи, но я не вернулась. Ничего не сообщила. Ничего не сказала. Даже сейчас, проснувшись, я первым делом подумала о том, кому без разницы, что со мной происходит. Да, он притащил меня домой, но это все потому, чтобы не поссориться потом с Кьяной и Харом. А я сидела у него и собиралась ему все рассказать (поправочка: я ему все рассказала, но к счастью, он не поверил), вместо того, чтобы бежать к сестрам и успокаивать их.
— Митри, прости, — тихо говорю я. — Я не подумала.
— Ты не подумала?! — орет сестра. — Ты не подумала?! А я подумала, что тебя потеряю тоже!
Не дожидаясь ответа, убегает в комнату, которую делит с Тай, откуда доносится:
— Собралась? Отлично! Выходим!
Мимо меня Митри пролетает молнией, чуть ли не силой волоча за собой Тай. Она полностью запакована, а вот у Митри куртка нараспашку и взгляд такой, что мне становится не по себе.
— Пока, Вирна, — лопочет мелкая, и вторая дверь с грохотом закрывается.
Я сидела там с этим… с этим, пока моя сестра думала, что я… что со мной что-то случилось. Я напрочь забыла о том, что у меня есть сестры. Семья, которая обо мне волнуется (может быть, потому что раньше в моей жизни так было не принято?) Но сейчас… Развлечения с Кьяной и Харом, все это, весь этот образ жизни — не для меня. Я должна заботиться о сестрах, как это делала Лэйс. И надо признать, у нее это получалось гораздо лучше. Тогда мне казалось, что все ее упреки несправедливы, но то, что я пошла в Кэйпдор, действительно характеризует меня как эгоистку.
Я всегда думала только о себе.
Не о том, что у Митри переходный возраст и первая влюбленность. Не о том, что Тай, возможно, в связи с этим сейчас не хватает общения, что Митри просто не до нее. И даже не о том, что мне предстоит в ближайшем будущем, о моей истинной сути.
Нет, все мои мысли были о К’ярде. Все это время я думала исключительно о нем, о том, что было, о том, чего уже не будет, и обо всяких идиотских мечтах, которые нарисовала себе сама.
Хотя должна была думать о своей семье.
Я стягиваю платье, которое стоило сумасшедших денег, вешаю его на плечики, раздеваюсь и иду в душ. Вода, скользящая по ожогам, заставляет сжать зубы, но она меня исцелить не может. Что тоже хорошо, пусть эти ожоги послужат напоминанием о моем идиотизме и о том, что сегодня я чуть не совершила самую большую ошибку в своей жизни. Чуть не поставила под угрозу все, что собираюсь сделать.
И свою семью.
Я смотрю на стекающие по стеклу капли воды и думаю о том, что…
Я больше никогда не забуду, кто я.
И о том, что я должна сделать.
Глава 16. Океан
Лайтнер К’ярд
— Это не то, что ты подумала.
Это было первым, что пришло мне в голову, когда мы с Лирой синхронно проводили взглядом Мэйс, умчавшуюся в сторону своей квартиры со скоростью звука.
— Я вообще не знаю, что думать, — холодно признается она и собирается уйти. — Просто забудь.
Я перехватываю ее за руку.
— Подожди. У меня была не самая простая ночь.
— Очевидно, не рабочая, — она отстраняется.
— Зато открывшая мне глаза на многое.
Мне удается заинтересовать Лиру, потому что теперь она смотрит мне в глаза, а не делает вид, что изучает собственный маникюр.
— Например?
— На то, что прошлое не вернуть. И что люди не меняются.
— Они вообще странные. Люди.
После случившегося ночью и утром, после новой лжи Мэйс я согласен с этим полностью.
Подумать только, она решила, что я куплюсь на эту чушь с лиархами! Которых, на минуточку, не существует. Она могла мне все рассказать. Все-таки я спасал ее задницу столько раз, что был достоин правды. Но это по моей версии, сама Вирна считала иначе, потому что продолжала набрасывать мне на уши пучки водорослей.
— Я не хочу иметь с людьми ничего общего.
Я не хочу иметь ничего общего с Мэйс.
— Хорошая новость. Но вообще я здесь не за тем, чтобы обсуждать людей или то, что между нами.
— А зачем?
— Сегодня съемки ролика, помнишь?
Такое забудешь!
Я даже напоминание себе на тапет поставил, но с Мэйс и со всей этой чушью про несовместимость сил я и правда забыл, что сегодня первый день съемок. А если мы все успеем снять, то и последний.
— Я не хотела, чтобы ты опоздал. И видимо, не зря волновалась.
— Спасибо, что волновалась за меня.
Она кивает.
— На здоровье! В моих же интересах, чтобы все прошло хорошо. Так что лучше не опаздывай.
— Может, поедем вместе?
— В другой раз.
Едх! Как с девчонками сложно! Не поймешь: то ли она злится так, что готова тебя испепелить, то ли ее уже отпустило, и можно выдохнуть.
Я останавливаю ее снова:
— Лира, мы можем начать все заново? Дашь мне второй шанс?