— Нисса, приехали. Предлагаю вам выйти здесь, дольше будем висеть на магистрали, чем вы дойдете.
В районе студии, где должно было проходить интервью, движение и впрямь было загружено настолько, что дойти было проще. Я поблагодарила водителя, вышла из эйрлата и направилась к зданию, возвышающемуся над улицей на шестьдесят семь этажей.
Меня должны встретить в холле, но почему-то каждый шаг сейчас дается мне все труднее. Дело точно не в колючем ветре, который сейчас такой, что буквально сдувает с ног. Если он такой здесь, то какой же на берегу океана? Я вспоминаю последний раз, когда оказалась на побережье — тот день, когда мы с Вартасом приехали забрать девочек. Сумасшедшую, поднявшуюся из океана волну.
Лайтнера, не позволившего ей смыть меня в океан.
Лайтнер в моих воспоминаниях точно лишний, но при всем при том, что моя сила — это вода, он регулярно меня от нее спасает. Или от себя самой?
Это определенно не лучшие мысли перед интервью. Я ускоряю шаг настолько, что редкие прохожие, оказавшиеся на улице только чтобы добежать из бутика до эйрлата, проносятся мимо так, словно их и правда сдувает ветром. В холл влетаю раскрасневшаяся, запыхавшаяся, через стеклянную вертушку двери, выплюнувшую меня из холода в тепло.
— Вирна Мэйс, — подхожу к стойке охрана. — У меня…
— Вирна Мэйс! — Ко мне подлетает мужчина в блестящем костюме. — Да-да, мы вас уже заждались.
Блестящий костюм — действительно блестящий, он темный, но за счет особой ткани сверкает под падающими на него солнечными лучами. Мужчина машет охраннику, кивает мне и ослепительно улыбается:
— Документы, нисса Мэйс. Нам понадобятся ваши документы.
Охранник делает мне пропуск, а я разглядываю своего нового знакомого. Волосы у него тоже блестят — видимо, благодаря какому-то особому средству для укладки, и я невольно трогаю свои. Собираясь на интервью, я их тщательно завила, но сейчас из-за ветра осталось два-три хилых локона, и те готовы раскрутиться.
— Я… — собираюсь объяснить свою прическу, но мужчина уже хватает меня под локоть и увлекает за собой.
— Потом, Вирна. Потом. Ты же не против, что я буду называть тебя Вирна?
— Нет, я…
— Меня можешь звать Джаред. Просто Джаред, так нам будет легче. Я ведущий шоу, в котором ты примешь участие.
Шоу?!
— Разве у нас не интервью? — уточняю я.
— Интервью. В формате шоу. Кому нужно просто интервью в наше время, Вирна? Людям нужно шоу. Всегда. Запомни это.
— Но…
— Все вопросы по-том. Договорились?
К тому моменту я уже залетаю в лифт. Точнее, меня туда вносит ураганом по имени Джаред, следом успевает забежать еще девушка с папкой и рабочий с огромной упаковкой непонятно чего, дверца захлопывается, стеклянная капсула взмывает ввысь. Я невольно оборачиваюсь: лифт идет вдоль такой же стеклянной стены, и Ландорхорн раскрывается передо мной, как на ладони. Я раньше никогда не видела город с такой высоты. В доме, где нам выделила квартиру Дженна, все лифты закрытые, а здесь… Я даже на мгновение замираю, глядя на роскошные высотки, возвышающиеся на Четвертом стеной. Эта стена словно отделяет первые четыре круга от остальных одиннадцати. Как будто все, кто находятся здесь — избранные, а остальные…
Как ни странно, именно эта мысль позволяет мне глубоко вдохнуть и справиться с дрожью в пальцах. Она напоминает мне, зачем я здесь. О том, насколько этот вид отличается от полуразваливающихся, с облезшей краской домишек на Пятнадцатом, Четырнадцатом и Тринадцатом. Даже круги с Двенадцатого по Восьмой выглядят ущербными в сравнении с этой роскошью, а оставшиеся простенькие, тихие районы до Пятого словно прослойка между нами и ними.
Лифт щелкает, дверь открывается.
— Приехали, — комментирует Джаред и быстро тянет меня за собой вдоль скучной вереницы дверей. Проводит электронным пропуском по замку одной из них, за которой оказывается целое крыло. — Ну вот, наша студия.
При нашем появлении из-за стойки тут же поднимается секретарь, а из боковой двери вылетает женщина.
— Приехала? Отлично! Море, Джаред, это ужасно!
Она смотрит на меня, просто протягивает взглядом от головы до пяток.
— Это из-за ветра, — только и успеваю сказать я, но она уже поворачивается к Джареду. — Ты же видишь, что это ужасно?
— Вижу, — соглашается он.
Я опускаю взгляд на свои туфли: это, конечно, не потерянные безумно дорогие и безумно красивые, но вполне нормальные туфли. Платье я надела то самое, чтобы выглядеть достойно, но если по их мнению это ужасно, то…
— Девочка с Пятнадцатого просто не может одеваться так! Она не должна быть так одета.
— Не должна, — эхом сокрушается Джаред.
— Идея! — женщина щелкает пальцами, заглядывает в соседнюю комнату и кричит. — Идер! Идер!
В холл студии тут же вылетает девушка в очках и с тапетом.
— Идер, нам срочно нужна старая одежда. Что-то ее размера, поношенное, и… — Она окидывает меня взглядом. — Чтобы было понятно, что она с Пятнадцатого.
Идер кивает, и женщина снова смотрит на меня:
— Что стоишь? Пошли! Нам еще макияж делать.
В этот момент я понимаю, что все мои усилия выглядеть хорошо, можно было смело выбрасывать на помойку. Но Дженна меня ни о чем не предупредила — не сказала о том, что макияж будут делать в студии, и что можно просто не тратить на него время. Меня приводят в комнату, которая чем-то напоминает гримерную «Бабочки», с той лишь разницей, что здесь всего один стул.
— Моя личная, — с гордостью сообщает Джаред, кивает подскочившему стилисту: — Рондан, приступай.
Сам он падает на диван, хватает тапет и утыкается в него, а Рондан хватает меня. Меня умывают, оставшиеся локоны продирают так нещадно, что я мысленно прощаюсь с половиной волос. Потом настает черед макияжа и команд: «Закрой глаза — открой глаза, на потолок — на пол, в правый угол наверх». Поскольку меня развернули спиной к зеркалу, видеть я ничего не могу.
До той самой минуты, пока Рондан не оставляет меня в покое.
Тогда я осторожно оборачиваюсь и хватаюсь за спинку стула. Я выгляжу так, будто не ела и не спала дней десять. Бледная, с заострившимися скулами и ввалившимися глазами, впрочем, глаза и скулы — единственное, что у меня выделяется на лице. Губы бескровные, блеклые, я никогда не могла похвастаться объемами, но сейчас ощущение такое, что я скинула еще половину своего веса как минимум.
— Что это? — спрашиваю я таким голосом, что даже Джаред отрывается от своих дел.
Внимательно смотрит на меня и комментирует:
— Детка, ну ты же взрослая. Кому нужна несчастная история пышущей здоровьем девочки? Никому. Даже если тебя искупали в океане, но сейчас у тебя все в порядке, это уже никому не интересно. Гораздо интереснее, когда так, — он указывает на меня планшетом. — Погоди. Сейчас мы тебя еще переоденем, и ты себя не узнаешь.
Я себя уже не узнаю.
— Не делай такие глаза. Половину твоего образа съедят камеры, то, что мы видим сейчас и то, что увидят зрители — это большая разница.
— Мне нужна помада, — жестко говорю я. — Я не выйду на интервью в таком виде.
Рондан закатывает глаза и смотрит на Джареда. Тот сосредоточенно кусает губы:
— Ладно. Сделай ей контур. И вот еще — можно чуть добавить румянца. Он нам пригодится.
Как им пригодится румянец, Джаред не сообщает, его тапет пиликает, и он вылетает из гримерной. Рондан снова хватается за кисти и косметику, потом приносят одежду. Это старые потертые джинсы и какой-то растянутый свитер. Честно говоря, очень похожий на тот, в котором ходила я.
— Тебе не надо стесняться, милая, — говорит женщина, которая так и не представилась. Сама она — идеальная блондинка в строгом костюме. — Не надо стесняться того, во что вас, жителей окраин, загнали въерхи.
— А туфли?! — восклицает Джаред.
— Туфли не нашли, оставим как есть. Скажу главному оператору, чтобы не делал на них акцент. Переодевайся, Вирна. Мальчики, выходим. Все! Кыш-кыш-кыш.
Выходят не только мальчики, но и девочка. Я стягиваю платье, аккуратно складываю его на диван, переодеваюсь. Поворачиваюсь к зеркалу.
Помады Рондан и правда добавил. И румян.
Теперь я выгляжу так, будто у меня температура.
Еще я выгляжу как жительница Пятнадцатого, но вопреки всякой логике, внутри поднимается злость не на въерхов, а на этих щебечущих шоу-организаторов. Заодно и на Дженну, которая на минуточку — ни слова мне не сказала! Дженна, Джаред… никогда не связывайся с теми, у кого имя начинается на «Дж»!
Это последняя мысль перед тем, как в гримерной снова появляется Джаред.
— Готова?! Отлично! Шоу начинается.
— Дженна предупредила вас о том, что я не стану отвечать на вопросы про Лайтнера К’ярда? — уточняю я.
— Кто это такой?! — Джаред мне подмигивает. — Все! Пошли!
Мы проходим через приемную, через пару комнат-кабинетов, в которой никто даже не отрывается от работы, когда видит нас. Ныряем сквозь арку, поворачиваем к двери.
— Ну как? Готова? — интересуется Джаред, и, не дожидаясь ответа, открывает дверь.
Первое, что я вижу: плотный темно-синий занавес, из-под которого пробивается полоска света.
Джаред закрывает дверь и кивает.
— Вперед!
После чего резко отдергивает «створку» занавеса и шагает вперед. Поскольку он сзади, чтобы он в меня не врезался, мне остается только быстро выйти на сцену… или в зал. Это просто огромный зал, с кучей зрителей, в меня вонзаются десятки взглядов, а следом звучит голос Джареда:
— Добрый день, жители Ландорхорна! Позвольте вам представить Вирну Мэйс! Девочку, которой очень повезло выжить после встречи с Роминой Д’ерри! Дочерью нашего глубокоуважаемого Главного судьи!
Зал взрывается шумом и мое первое желание — закрыть глаза, уши и сбежать за занавес. Такое количество присутствующих оглушает, как взрывная волна, и просто не позволяет двинуться с места, но за меня это делает Джаред. Он подхватывает меня под локоть и ведет за собой по залу:
— Точно так же как нисса Алетта Грейм, — голос ведущего врезается в шум, рассекая его и перекрывая.