Я с ним так и не разговаривала и не уверена, что хочу говорить сейчас. С другой стороны, просто не отвечать — тоже не вариант, поэтому я отвечаю.
— Да. — Голос почему-то звучит хрипло.
— Слава морю! Вирна, ты почему не отвечала на сообщения?
— Не уверена, что понимаю смысл претензии. После того, как мы расстались.
Короткая пауза.
— Я имею в виду… это так сложно — просто написать: со мной все в порядке?
— Не думаю, что «мое в порядке» имеет к тебе отношение после того, как ты просто бросил меня перед домом Хара и Кьяны.
— Ладно. Ты обиделась. Я понимаю, но сейчас, когда…
— Я? Обиделась? — мне почему-то становится смешно. — Нет, Вартас, я не обиделась, я просто не вижу смысла задавать такие вопросы девушке, которая осталась без документов и сумки на другом конце Четвертого. И это не претензия, поэтому если ты хотел узнать, как у меня дела, у меня все хорошо. На этом предлагаю попрощаться и просто закрыть тему нашего знакомства.
Может, это не совсем своевременно, но я вспоминаю, как Лайтнер выдал про то, что я с ним целовалась, и на губах невольно появляется улыбка. Если даже предположить, что у нас с Вартасом действительно что-то было бы, если бы он не уехал в тот вечер, я бы все равно закончила все здесь и сейчас. Потому что теперь я как никогда отчетливо понимаю, что в моей жизни никогда не будет других.
Только Лайтнер.
Как бы все ни повернулось дальше… только он.
Но Вартас не сдается:
— Нашего знакомства или наших несостоявшихся отношений? — интересуется он. — Если насчет последнего я могу с тобой согласиться, то со знакомством — вряд ли. Я не могу вас оставить, Вирна. Особенно в такое время.
— Мы справимся, — сообщаю я. — Всегда справлялись.
Собираюсь уже отключить связь, когда слышу:
— Ты же видела, что случилось с Роминой Д’ерри. Как ты можешь оставаться такой спокойной?!
Меня снова словно ударяет изнутри. Разрядом силы въерха, доведенной до абсолюта. Таким, который способен остановить сердце. Я чувствую, как кожа покрывается мурашками, а вдоль позвоночника ползет ледяная змея страха, скручивается водной спиралью.
— Нет, — говорю еле слышно. — Нет. Не видела.
— Нет?
— Когда я узнала и вышла в сеть, видео уже удалили.
К счастью.
— Не отовсюду.
Спираль затягивается еще сильнее. Так, что, кажется, может раскрошить мои позвонки в пыль или заставить их разлететься тысячей брызг.
— Есть один ресурс, где видео еще осталось. Ресурс, до которого въерхи не добрались и вряд ли когда-нибудь доберутся. Хотя пытаются. Уже очень давно.
— Откуда ты о нем знаешь?
— О нем знала Лэйс. Она показала его мне.
Не смотри, говорю я себе. Не проси ссылку и не смотри это видео. Вообще не вздумай туда заходить.
— Что это за ресурс?
— Вся правда о нашей жизни. Я пришлю тебе ссылку и дам свой доступ. Мы можем увидеться сегодня вечером и поговорить нормально?
— Нет.
— Вирна…
— Я сказала: нет.
Я все-таки отключаю связь, и, как зачарованная, смотрю на сообщения, появляющиеся на экране одно за другим. Первой идет ссылка, второй — данные для доступа. Потом:
«Удали все данные, когда зайдешь. И страницу просмотра тоже почисти».
«Я приеду вечером. До того, как ты уйдешь на работу. Хочешь ты того или нет».
«Ты не сможешь бесконечно от меня прятаться, Вирна».
Вартас — сейчас меньшая из проблем. Меньшая даже несмотря на то, что их новую встречу с Лайтнером я представляю смутно, но, наверное, мне придется все Лайтнеру рассказать. В том числе и тот факт, что Вартас изначально знал о моей сути лиархи, и о том, что со мной происходит. Рассказать это нужно до того, как они увидятся, но сейчас…
Я открываю ссылку и попадаю на пустую страницу, просто белый чистый экран, где всего два поля. Для ввода данных доступа. Несколько минут я смотрю на него, понимая, что пути назад уже не будет, а потом ввожу код, который мне прислал Вартас. Сначала буквенный, потом числовой.
Главная страница расцветает красками новостей и заголовков, название ресурса: «Изнанка Раверхарна» — металлические, изъеденные ржавчиной буквы. Здесь сотни или даже тысячи статей, совершенно разные новости, но на главной, в центре — видео с надписью: «Казнь Ромины Д’ерри».
Я снова рывком втягиваю воздух и нажимаю «Просмотр».
— Доброй ночи, жители Ландорхорна, — сиплый голос звучит откуда-то из-за кадра.
Лица говорящего не видно, собственно, в кадре нет вообще никого — только ночной океан, волны с шумом обрушиваются на берег и отступают. Я узнаю это место, я слишком часто бывала там, и последний раз — сегодня утром. Это окрестности мыса Гор, где-то неподалеку живет Зорг.
— Эта ночь точно будет доброй, потому что сегодня свершится правосудие. Истинное правосудие, а не то, которое нам привыкли подсовывать въерхи.
Вот теперь в кадр выталкивают Ромину, она белого цвета, и на ней нет лица. Я никогда в жизни не видела эту девушку настолько напуганной и настолько беззащитной. Сложно представить, что в голову могло прийти такое относительно дочери судьи Д’ерри, но именно так она и выглядит. Перепуганная, беззащитная, с растрепанными волосами и залитым слезами лицом. От привычной манеры угрожать и прикрываться именем отца ничего не осталось, потому что сейчас она произносит одно и то же:
— Отпустите меня. Пожалуйста. Пожалуйста… Пожалуйс…
В кадр шагает мужчина в маске, просьба обрывается пощечиной, и я вздрагиваю. Тянусь, чтобы выключить видео, но меня наотмашь бьет собственным именем:
— Вирна Мэйс, — мужчина разворачивается и говорит прямо в камеру, все его лицо закрыто, только глаза сверкают в прорезях маски, — наверняка тоже умоляла. Алетта Грейм?
На этот раз он поворачивается к Ромине.
— Или Алетта Грейм ничего не успела сказать перед тем, как вы накачали ее веществом, которое привело к ее инвалидности?
Ромина открывает рот, но не может произнести ни звука, я чувствую этот сковывающий по рукам и ногам страх, потому что сама была на ее месте. В тот момент, когда думала, что мне осталось жить несколько минут перед падением в черную бездну.
— Насколько нам известно, Вирну Мэйс выбросили из эйрлата связанной, — продолжает мужчина. — Но мы будем более милосердны. Мы не станем связывать тебе руки.
Он достает оружие, дуло которого упирается Ромине в грудь.
— Иди к океану.
Она снова открывает рот, а потом падает на колени.
— Пожал… уйста, н-не на… до. — Срывающийся голос подхватывает ветер и вплетает в шум волн. — Я прошу… по… пожал-л-луйста… Я н-не умею плавать.
Слезы льются из ее глаз, а я чувствую себя парализованной. Меня как будто снова связали, как будто это в меня целятся, заставляя смотреть весь этот кошмар.
Раздается щелчок, я не сразу понимаю, что это снят с предохранителя пистолет.
— Я не буду повторять, — резко произносит мужчина. — Иди. К океану.
Ромина, как зачарованная, смотрит в нацеленное на нее оружие, потом поднимается и идет в сторону бушующей стихии. Медленно, покачиваясь, и так же медленно на нее надвигается камера. В миг, когда в нее врезается волна, я все-таки оживаю и рывком выключаю видео.
Меня трясет так, что я не могу понять, как мне выключить тапет. На глаза попадаются кадры, где тело Ромины — безжизненное, в мокрой одежде и со спутавшимися волосами лежит на пороге моего дома на Пятнадцатом. Это становится последней каплей, и я ору во весь голос. Хватаю тапет, швыряю его в стену, слышу треск.
Меня продолжает колотить, перед глазами мелькают кадры, снова и снова. Снова и снова звучит ее голос и голос того, кто ее убил, повторяющий мое имя: «Вирна Мэйс. Вирна Мэйс… Вирна Мэйс!». Он вползает в меня как морская змея, скручивается у сердца, отравляя изнутри и снаружи, я чувствую себя невыносимо грязной, как будто стояла там, и видела это все своими глазами, как будто сама сжимала в руках этот пистолет.
Это — последнее что я помню, а следующее, что слышу — уже перепуганный голос Митри:
— Вирна! Вирна, что с тобой?! Что происходит?!
Присутствие сестры возвращает в реальность. Сестры, а точнее, сестер: Митри белая, как была Ромина (я никогда не забуду ее лицо, это я точно знаю), а Тай испуганно прижимает к груди рюкзачок. Я понимаю, что сижу в душевой, прямо в одежде, и что вода течет по моему лицу. По стенам. Но не по полу.
Она стягивается ко мне, концентрируясь надо мной в живой вихрь, и тянется дрожащими нитями к потолку. Душевая лейка подрагивает, не справляясь с обрушившейся на нее силой, и отовсюду доносится странное, тянущее гудение.
— Вирна, твои глаза… — говорит Митри.
А я понимаю, что это гудят трубы, и что сейчас весь дом превратится в фонтан.
Осознание этого, а еще того, что передо мной мои сестры, заставляет окончательно прийти в себя. Я выдыхаю, и вода обрушивается вниз, гудение затихает, от всплеска и разлетевшихся брызг на полу целое море.
— Митри, уведи Тай, — говорю я. — Пожалуйста.
Как ни странно, она выполняет мою просьбу сразу же, а я выпутываюсь из насквозь мокрой одежды, отжимаю ее, ополаскиваюсь, плотно закрываю все краны и выхожу из душа. Как такое вообще могло произойти? Это же не та вода, которая отзывается на мою силу? По крайней мере, раньше никогда не отзывалась. У нее нет живого источника, а если есть, он очень далеко, или…
Уже не помню в какой раз за сегодня меня накрывает волной, хотя сейчас и не реальной, но от нее перехватывает дыхание не меньше, чем от настоящей. Что, если источник все-таки есть, просто он не на виду? Под землей. Глубоко. Или не очень. Так же, как в Кэйпдоре?!
Я думала об этом на побережье, пока меня не арестовал прибрежный патруль — за то, что я приближалась к воде. Правда, потом у меня это напрочь вылетело из головы, и больше я к этому не возвращалась.
Мысль о том, что под сердцем Ландорхорна может оказаться подземное море — фантастическая. Нереальная. Если бы это было реально, въерхи бы об этом знали, его бы уже давно осушили, сделали все, что возможно, чтобы убрать источник подавления их силы как можно дальше от себя.