Въерх оборачивается к Лэйс, и она смотрит на него в упор.
— Ты хотел имя? Дженна Карринг. Она регулирует ныряльщиков и все дерьмо, которое сейчас происходит в Ландорхорне. Эта надра шантажировала меня сестрами, но теперь эта проблема отпала, правда? Арестуйте ее и развлекайтесь, все, что вы хотели знать, вы точно узнаете от нее.
В глазах агента мелькает что-то похожее на разочарование, он приближается к Лэйс. Мне кажется, я слышу дыхание сестры с того конца комнаты, хотя сама сейчас дышу совершенно беззвучно. Чувствую только, как поднимается и опускается грудь.
— Если ты мне солгала, — произносит он. — Ты очень сильно об этом пожалеешь.
— Больше, чем о дне встречи с тобой, я жалею только о дне встречи с ней.
Он смотрит на нее.
Она — на него.
Не думаю, что долго, но мне кажется, проходит целая вечность.
Их молчаливый диалог завершается тем, что въерх разворачивается и выходит. Только когда за ним запечатывается дверь, Лэйс снова смотрит на меня.
— Она узнала обо мне, — произносит, хотя я не успеваю ничего спросить, и во взгляде ее снова мелькает знакомая сила. — Хотела, чтобы я сделала для них кое-что. Я отказалась. И, разумеется, после этого мне пришлось исчезнуть.
— Ты уже… — я не договариваю, потому что я понятия не имею, как здесь ведется прослушка.
— Можешь говорить прямо, здесь нет звука.
— Совсем как в ВИП-ложах «Бабочки».
С губ Лэйс срывается смешок.
— Да, у них определенно есть что-то общее. В ВИП-ложах «Бабочки» есть прослушка, Вирна, а здесь… никому неохота слышать твои вопли. Достаточно того, что можно увидеть. Не все наслаждаются этим, как он. Хотя многие, определенно, наслаждаются.
— Ты не сказала, что произошло в «Бабочке».
— Я случайно узнала о своей силе. Один въерх в ВИП-ке хватанул меня за руку, и заработал ожог. Все это привело к разбирательству, дошло до того, что переехало в кабинет Дженны. Учитывая, что со мной это было впервые, я даже толком ничего понять не успела, как она уже взяла меня в оборот. Сначала все было невинно — благие цели, благие намерения, потом я узнала о том, что под Ландорхорном подземное море, которое связано с одной стороны каналами с океаном, а с другой — с морем. Образно говоря, если представить это как картинку, море под землей — как сердце, каналы — как сосуды.
Значит, я не ошиблась. Это правда.
— Где именно оно находится?
— Ты это сейчас выясняешь с какой целью? Мы все равно отсюда не выйдем. А даже если бы и вышли, Дженна так или иначе сравняет Ландорхорн с землей. Хотя… — Лэйс снова фыркает, и сейчас это выглядит безумно. — В нашем случае правильнее будет сказать, с водой.
Я слегка холодею, но этот холод тут же отступает. Какой может быть холод после всего, что мне удалось пережить.
— Лэйс. Где оно?
— Само море расходится от первого и до четвертого, дальше идут каналы.
Весь центр. Все сердце Ландорхорна.
— Но эти каналы очень легко разрушить. Ныряльщики вели работы в этих каналах. Знаешь, что они там делали? Ставили взрывчатку, Ви. Если это сработает, точнее, когда это все сработает — это не переживет никто. Или переживут единицы. Так или иначе, когда она узнала о моей силе, она сказала, что с моей помощью взломать каналы будет гораздо проще.
Мне не верится в то, что я это слышу. Дженна — далеко не образец для подражания, но она… она же не настолько безумна, чтобы уничтожить весь город? Если каналы соединятся, а взрывная волна разрушит Ландорхорн изнутри, если…
— Погоди. Как она вообще собиралась это сделать? Ведь мало взорвать каналы, нужно еще вывести воду на поверхность.
— Она вырвется через руины Кэйпдора.
— Что?!
— Там, где стоит твоя надрова Академия, море ближе всего к поверхности. Сначала она уничтожит ее, а потом — установки.
— Она рехнулась?! — вырывается у меня. — Она хочет умереть и погрести вместе с собой весь Ландорхорн?!
— У нее есть подводная база. — Лэйс усмехается. — Там, где въерхи ее меньше всего бы искали — под одной из установок. Толща насыпного дна — всего лишь обманка, до Проседания там располагалась какая-то военная база. Сейчас там целый небольшой город, где можно переждать тот кошмар, который творится на суше, где, собственно, и переждут все, кого она решит оставить в живых. Ну и в довершение всего, Ви… ты же не думала, что Дженна — простой человек? Она такая же, как мы.
Прежде чем я успеваю осознать все, что сестра только что сказала, Лэйс добавляет:
— Она лиарха.
Дженна — лиарха?
Но…
— И много их… нас?
— Я знаю только троих, — хмыкает Лэйс. — Ты, я и она. Но больше чем уверена, что среди знакомых Дженны найдутся еще.
Это меняет все. Не просто все, это действительно способно разрушить мир. Начиная с Ландорхорна. Ландорхорн — сердце Раверхарна, самый большой мегаполис, оплот ныне существующей цивилизации. Здесь жил Лидх Картерн, здесь наши предки боролись с Проседанием… или предки въерхов, или море знает кто еще. Теперь я не уверена, что хотя бы слово в нашей истории правда.
На самом деле, это сейчас неважно. Важно то, что Дженна способна уничтожить город и миллионы жизней просто для того, чтобы все изменить. Кому-то повезет укрыться на вершинах высоток, но сколько их устоит, как быстро отступит вода? Зачем ей разрушать город, что она будет делать там, где почти ничего не останется?
— Зачем ей это? — спрашиваю я. — Зачем ей уничтожать город, где есть люди? Предположим, она ненавидит въерхов и готова разрушить Кэйпдор, затопить круги с Первого по Четвертый… но весь?
— Она говорит, что наш мир спасет только полное очищение.
Если это так, она действительно безумна, но что-то здесь не сходится. Что-то очень крупно не сходится: я видела Дженну, я знаю ее. Она привыкла быть в центре внимания, она ни за что не откажется от власти, если таковая окажется в ее руках. Тогда чего она хочет добиться?
— Мы должны выбраться отсюда, — говорю я. — Слышишь, Лэйс?
— Слышать-то я тебя слышу, но как обычно, ты несешь глупости. В частности, я была бы рада узнать, как ты хочешь отсюда выбраться, и еще с большей радостью реализую твой план.
Что ни говори, а Лэйс всегда остается Лэйс.
— Одной из нас надо освободиться.
— По этому поводу я тоже с радостью выслушаю твои предложения.
— Лэйс, — не выдерживаю я. — Ты могла бы хотя бы сейчас не показывать свой надров характер?!
— О как она заговорила. Между прочим, слушай ты меня, обращай ты внимание на мои знаки, ты бы бежала от Карринг далеко-далеко, и мы бы не оказались в такой ситуации, а наши сестры не остались бы одни! Как думаешь, хорошо им сейчас, Вирна?! Хорошо им знать, что ты скоро сдохнешь?! И я! К счастью, обо мне они не знают, но все, о чем я могу думать с того момента, как оказалась здесь — это что я скоро сдохну!
Она выкрикивает это, но ее голос — пустой и обреченный. Понятия не имею, что ей пришлось пережить за все это время: пока она скрывалась от Дженны, и потом, когда попала в Подводное ведомство, но я знаю, что все можно исправить. Мы сможем исправить все, если выберемся отсюда.
— Мы выберемся, — говорю я. — Слышишь, Лэйс?
Сестра смотрит на меня, в ее взгляде теперь только усталость.
— Ты всегда была идеалисткой. Верила в лучшее даже тогда, когда хорошего ничего не было.
Она однозначно меня с кем-то путает.
— Когда Ромина Д’ерри швырнула меня в океан, я должна была умереть. Тем не менее я не умерла, потому что меня вытащил Лайтнер. Он прыгнул за мной в бушующий океан, и он не оставит меня сейчас.
— Я же говорю, идеалистка. — Лэйс вздыхает, но в глазах ее мелькает что-то такое, что пусть и весьма отдаленно, но можно принять за надежду. Это хороший знак, поскольку надежда — это уже полдела. Особенно в такой ситуации. — Океан — это не Подводное ведомство.
— Ты права. Здесь поспокойнее будет, — я киваю на дверь. — Отец Лайтнера правит городом. Думаешь, он не найдет способ вытащить нас?
Сама не знаю, кому я это говорю — ей или себе, но с каждым мгновением моя уверенность в собственных силах крепнет. Такое чувство, что сами по себе мысли про Лайтнера меня заряжают.
Силой. Желанием продолжать бороться.
Это совершенно несвоевременно, но я снова представляю его: те короткие последние мгновения прикосновений, состоявшихся и мысленных, взгляд — глаза в глаза, его — то темнеющий, то раскаленный.
— Сестричка, ты абсолютно поехавшая, если думаешь, что К’ярдам есть дело до таких, как мы. — Лэйс мне все еще не верит, но голос у нее уже гораздо бодрее.
— Не поручусь за всех К’ярдов, — говорю я, — но ему есть. Мы выберемся отсюда. Мы не позволим Дженне сделать то, что она задумала, и мы снова будем все вместе. Вчетвером. Мы больше, чем сестры, Лэйс. Мы семья.
— Что-то подсказывает, что вчетвером мы уже не будем. Как минимум у нас обозначится прицеп в качестве одного назойливого въерха.
Я не успеваю ответить, потому что дверь открывается снова. Въерх, который пытал нас, снова шагает в камеру.
— Думаете, вы самые умные?! — цедит он, и в глазах его разгорается пламя.
То, которое способно разворотить здесь пол, если я правильно понимаю. Здесь, в непосредственной близости от его одуряющей силы, меня почему-то начинает знобить. Такого раньше никогда не было, но раньше я никогда не видела въерха в такой откровенной, бесконечной, абсолютной злобе.
— Чт… — начинает было Лэйс, но он бьет ее по лицу с такой силой, что я слышу глухой удар о стену.
— Дженна Карринг. Вы должны были здесь оказаться, да? Должны были сказать это все именно в то время, когда уже поздно?!
— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — кричу я, чтобы отвлечь внимание от Лэйс, и он оборачивается ко мне так резко, что меня полосует его яростью и ненавистью, как хлыстом.
— Не понимаешь? О том, что она в прямом эфире, забивающем все вещание Ландорхорнских каналов? О том, что она говорит о вас — невинных жертвах, оказавшихся в застенках Подводного ведомства? Разумеется, ты ничего такого не знаешь! Я должен в это поверить?! Правда?!