— Мы поможем тебе связаться с ними на месте. Все будет хорошо. Ты мне веришь?
Лира молчит, обхватив себя руками, потом, опомнившись, кивает.
— Да. Верю. Верю… Лайт. Прости за вчерашнее. За то, что я наговорила тебе вчера, когда мы пили льяри. Я не должна была…
Вчера?! Когда мы пили льяри?
— Я вас у лифтов подожду, — сообщаю я. — Когда закончите переодеваться и выяснять отношения, дайте мне знать. Постарайтесь делать это не слишком долго, время все-таки самый ценный ресурс. Особенно сейчас.
Просочившийся в мой голос сарказм даже не пытаюсь скрывать. Не знаю, что у них там происходит, но, когда я заворачиваю к лифтам, меня догоняет Лайтнер.
— Ты можешь хотя бы попытаться? — почти рычит он.
— Что именно? Попытаться опять ей не врезать? Я стараюсь.
— Почему ты так ее ненавидишь?!
— А почему ты шляешься с ней по льярийням после того, как…
Все, я не собиралась этого говорить. Меня это не волнует.
— После того как что? — Вот теперь он уже натурально рычит. — Договаривай! После того, как мы один раз подержались за руки в океане, а перед этим едх знает сколько времени ты от меня шарахалась и вообще всячески показывала, что я тебе очень-очень нужен?!
— О, ну зато она точно умеет показывать, что ты ей очень нужен! — Я сжимаю кулаки. — Спорим, она тебе многое показывала?!
— У нас с ней ничего не было!
— Ну разумеется.
— Ты мне не веришь, Вирна? — Его глаза вспыхивают, а я ловлю себя на мысли, что с меня хватит. Хватит этих ссор.
— Достаточно того, что ты веришь ей, — говорю я. — Этой насквозь фальшивой двуличной…
— Хватит! — резко перебивает он. — Я не просил тебя помогать мне, ты сама захотела. Если у тебя с этим проблемы, надо было ехать с остальными, а не со мной. То, что ты терпеть не можешь Лиру, еще не значит, что нужно ее оскорблять.
— Я готова, — в коридоре снова появляется Лира. Она успела переодеться, а еще наверняка успела услышать, как мне тут выговаривали из-за нее.
— Да, ты прав. — Говорю я. — Нужно было ехать с остальными.
После чего разворачиваюсь к лифтам.
К счастью, на этот раз двери открываются быстро. Я стараюсь не смотреть в сторону Лиры, но это плохо получается, потому что внутри лифта не разгуляешься. Мне нужно смотреть либо в пол, либо в потолок, либо в сторону Лайтнера. Все три варианта исключаются, потому что первые два — это слишком заметно, а смотреть на Лайтнера я сейчас не хочу. Особенно после того, как он взял у нее сумку и даже не поморщился. В смысле, Лиры он может касаться спокойно — так же, как и она его. Может быть, это не совсем своевременная мысль, но как уж есть.
— Эти люди… они ужасные, — говорит Лира, и голос ее дрожит. Потом смотрит на меня, и произносит: — Я сейчас не имею в виду тебя.
Да мне без разницы, даже если бы и имела.
— А я не человек, — говорю я, и с удовольствием наблюдаю, как у нее вытягивается лицо.
— Не человек? Это шутка такая, да?
— Нет, — за меня отвечает Лайтнер. — Вирна — лиарха. Именно поэтому у въерхов от прикосновения к ней ожоги.
Лира как-то неосознанно отодвигается в сторону.
— Это же легенда!
Двери лифта раскрываются, выплевывают нас в холл. Через который мы ускоряемся, чтобы оказаться на парковке, где какой-то парень пытается взломать наш эйрлат. Заметив нас, он оборачивается и вскидывает оружие. Лира визжит так, что у меня закладывает уши, а Лайтнер одним движением уходит вниз. Трещина от его ладони вспарывает землю и покрытие обломками взлетает в воздух, выстрел уходит в небо, а парня отбрасывает в сторону. Пистолет вылетает из его рук, ударившись о соседний вскрытый и развороченный эйрлат, он вопит.
Но очень шустро вскакивает и ковыляет в другую сторону, подальше от нас.
— Достали все, — цедит Лайтнер, стряхивая с ладоней крошку пыли.
Я приподнимаю брови, а он забрасывает сумку Лиры в багажник и кивает. Раньше, чем я успеваю сделать к эйрлату хоть шаг, Лира влетает на переднее сиденье. Жаль, что нельзя запихнуть в багажник ее.
Мысль обрывается: до нас доносятся крики и шум. Парень, которого Лайтнер швырнул в сторону, вернулся с подкреплением — со стороны ближайшего поворота вылетает человек двадцать, не меньше.
— Вон они! — орет он, так, что срывает голос. — Вон! Едховы въерхи!
Толпа устремляется к нам, Лира сползает вниз, а с ее лица сползают все краски. Я шустро влетаю на заднее сиденье, Лайтнер — на водительское. Эйрлат срывается с места с такой скоростью, что мы рискуем не вписаться в поворот, но обходится: оставляя за спиной орущих людей, выстрелы, которые несутся нам вдогонку, мы вылетаем на магистраль. Эйрлат мчится по опустевшим, полуразрушенным улицам. Я не так долго здесь жила, но сейчас мне больно видеть развороченные витрины, перевернутые тележки, разбросанную по улице разбитую технику.
Если бы только технику.
Я снова отворачиваюсь, когда натыкаюсь взглядом на продавца из супермаркета, где мы не так давно встретились с Кьяной. Он лежит лицом вниз, и эта картина, кажется, врезается мне в память так же остро, как все, что я вижу, начиная со вчерашнего дня.
Лира начинает всхлипывать:
— Как… как это возможно? — бормочет она. — Как они… они же просто… просто…
— Люди, — резко подсказываю я. — Те, кто долгое время считался отбросами общества?
— Лира хочет сказать, что не понимает, как им это удалось, — хмуро произносит Лайтнер. — Это спланированная акция, Дженна к этому основательно подготовилась.
— Дженна? — переспрашивает Лира.
— Неважно.
Он говорит то же, что я думала, когда мы летели сюда. То, что Дженна основательно подготовилась, ясно: зияющая дыра в огромном рекламном экране, протянувшемся между двумя высотками, явно не из детского водяного пистолета сделана. Те люди, которые сейчас бегают по городу, поднимая оружие мертвых политари и военных, к этому отношения не имеют. Здесь явно развернулось что-то посерьезнее. Именно в этой части Четвертого.
Почему?
Ответ приходит сам собой: именно здесь меня забрали в Подводное ведомство. Подводное ведомство находится по этой линии магистрали, только на Третьем. При воспоминании о них и об агенте, который навсегда остался погребенным под упавшим потолком, меня передергивает, но сейчас не время об этом думать. Мне непонятно другое.
— Почему военные отступили? — спрашиваю я у Лайтнера. — Разве они не должны защищать город?
Он молчит и хмурится.
— Нет.
— Нет?!
— Второй и Первый круги защищены системой циклического купола.
— Это что такое?
— Это то немногое, что рассказывал мне отец о системе внутренней безопасности Ландорхорна. Энергетический щит, любая попытка пройти сквозь который любое живое существо превратит в обугленную головешку. В случае, когда ситуация выходит из-под контроля — так, как сейчас, он опускается, отрезая Первый и Второй круг от остальных. Все военные силы стягиваются по периметру Второго, у внутренней стены щита.
— Зачем? Какой в этом смысл?
— Смысл — минимизировать потери въерхов, военных, студентов Кэйпдора, элиты.
— И безвылазно сидеть под куполом, ожидая, пока все утихнет?
Лайтнер смотрит на меня через зеркало заднего вида, потом снова на дорогу.
— Нет.
— Нет?!
— После того, как всё, что нужно, и все, кто нужен, замкнется внутри, начнется зачистка.
Уже от самого этого слова у меня по коже бежит холодок, поэтому сейчас Лира меня опережает:
— Что такое зачистка?
— С помощью силы въерхов точечные удары по массовым скоплениям мародеров, армии противника, протестующим.
А что? Очень выгодно. Сидишь в своем роскошном доме, отдаешь приказы и смотришь, как рушится город, и армия противника превращается в угольки. Знала ли Дженна о щите и обо всем этом, когда решила затопить Ландорхорн? Не представляю. Но ни в первом, ни во втором случае людям, которые просто оказались на пути столкновения двух стихий, не выжить.
— Потрясающе, — говорю я. — Просто чудесно.
— Не я это придумал, — огрызается Лайтнер. — Но те, кто сейчас творит весь этот беспредел на улицах…
— Их нужно просто убить, так? А заодно всех тех, кто просто случайно оказался рядом?!
Его глаза становятся огненными.
— Лайт, куда мы летим? — в разговор вклинивается Лира.
Лайтнер выдыхает ругательство, а потом подключает тапет к навигатору, заливая координаты.
— Это что? Мыс Гор? Но там же океан, и нам туда нельзя! — выдыхает Лира. — Там могут быть эти ужасные ныряльщики, и…
— Если тебя что-то не устраивает, ты всегда можешь выйти, — сообщаю я.
Судя по сверкнувшим глазам, Лира явно собиралась ответить, но промолчала. Видимо, инстинкт самосохранения в ней оказался сильнее желания высказать мне все, поэтому дальше мы просто летели молча. По практически пустому городу. Мне на глаза не попалось ни единой гусеницы, ни единой платформы, а то, что попалось, лучше бы не попадалось вовсе. Я смотрела на окна домов, жизнь за которыми превратилась в кошмар, начиная со вчерашнего дня. Тот кошмар, в котором мы жили, не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось сейчас.
Многие действительно вышли на улицы, недовольные тем, что творили въерхи, но многие оставались дома. Тишина, которая звенела в ушах, нарушалась лишь регулярными объявлениями по громкой связи: «В Ландорхорне введено военное положение. Пожалуйста, оставайтесь дома. Находиться на улицах, а особенно в местах скопления людей, может быть небезопасно».
В свете того, что мне рассказал Лайтнер, это звучало как последнее предупреждение, и с каждым разом все сильнее действовало на нервы. Поэтому я была искренне рада, когда мы вырвались за Пятнадцатый, к океану. От вчерашнего оцепления предсказуемо остались развороченные эйрлаты и тела. Здесь тоже прошла волна, только не такая, какую мы все боялись.
Всю жизнь, начиная с самого детства, меня тянуло к воде. Несмотря на все запреты и угрозы. Вода никогда не казалась мне опасной, и сейчас я понимала, почему.