Наш синхронный рывок с Харом замедляет ее падение. Сила горит на пальцах, вырывается на поверхность. Краем глаза вижу Кьяну, которая кладет руки другу на плечи и сцепляет зубы: делится собственной энергией. Благодаря нам, а может, благодаря помощи военных, осколок замирает в воздухе.
Гордон Уилл первым опускает оружие и кричит:
— Не стрелять!
Наконец-то!
Вот только предводитель миротворцев делает рывок ко мне, наводит пистолет на меня.
— Это все ты, — он яростно цедит слова. — Ты привел их сюда, К’ярд!
— Он тут ни при чем! — Вирна выскакивает из-за моей спины, становится на линии огня.
— Мэйс! — ору я, но камень над головой начинает крениться, и поэтому я не могу пошевелиться. Не могу ей помочь. — Назад!
— Я считал, что вы хотите все исправить. — Гордон теперь целится в Вирну, и это мой оживший кошмар.
— Опустите оружие, — теперь в динамике звучит голос отца. — Все. Если кто-то из этих детей пострадает, вам не выжить.
— Нам все равно не выжить, — горько усмехается Уилл Гордон. — Дайте нам уйти!
— Куда? — скучающим тоном интересуется отец. — Сдайтесь. Отпустите детей, и никто не пострадает.
— Ваши дети не пострадают, если вы не станете ничего предъявлять моим людям. Всем присутствующим здесь.
— Это невозможно. Вы нарушили закон Ландорхорна. Всех вас ждет суд.
Как это похоже на отца!
Миротворец поднимает пистолет над головой, прямо над глыбой, что мы с Харом держим.
— Тогда мы все погибнем. У нас есть оружие, мы его просто активируем.
Я не знаю, блефует этот гад или нет, но я точно знаю, что вместе с этими марунами погибать не хочу. Ни мы с Вирной, ни мои друзья не должны пострадать.
— Подожди! — кричу я. — Дай мне с ним поговорить.
— Ты уже достаточно сделал, К’ярд, — выплевывает Вартас слева от меня.
— У тебя есть другой вариант, патлатый?
Нет, конечно, у него нет другого варианта. Миротворцы собираются пафосно сдохнуть. Очевидно, для того, чтобы войти в историю. Вот только вряд ли у них это получится, когда Дженна Карринг разрушит весь город. Вспоминать о каких-то миротворцах просто будет некому.
— Отец, — говорю я. Уверен, благодаря навороченным эйрлатам «Бигихор» и системе усиления звука на расстоянии он прекрасно меня слышит, хотя между нами множество валлов. — Эти люди не те, за кого ты их принимаешь. Они не имеют никакого отношения к ныряльщикам. У них есть информация, которая спасет Ландорхорн. Информация в обмен на их жизни.
— Я не собираюсь торговаться с людьми, Лайтнер, — разносится над скалами ответ Диггхарда К’ярда.
— Я не человек, — говорю зло. — Я твой сын. Я думаю прежде всего о спасении города, города, который находится в опасности, а о чем думаешь ты? Это твой город. Твои люди, за которых ты отвечаешь.
Долгое молчание, которое будто растягивает нервы на пределе и наматывает их на кулак. Настолько долгое, что я уже теряю надежду, что отец мне ответит. Но от все-таки отвечает:
— Чего ты хочешь?
Пока рано радоваться, но мне становится даже легче глыбу держать.
— Чтобы всех людей отсюда забрали. Живыми, целыми и невредимыми. Отвезли в безопасное место. Чтобы Вирна и ее сестры поехали вместе со мной. Чтобы ты пообещал им защиту и безопасность.
Еще пауза, но уже не настолько долгая, как первая.
— Хорошо. Пусть будет по-твоему. У тебя есть мое слово.
Я оглядываюсь на вцепившихся в свои пистолеты миротворцев и повышаю голос:
— Вы должны сложить оружие. Чтобы мы помогли вам.
Я смотрю на Гордона Уилла, только на него, потому что вряд ли остальные меня послушаются, а вот его слово здесь решающее. Он колеблется, но все-таки сдается и опускает пистолет на камень, показывая, что согласен на такие условия.
— Как ты понимаешь, Лайтнер, всех эйрлаты не поднимут.
Я ищу в словах отца подвох, но пока все выглядит разумно. «Стрекоз» всего восемь, и всех миротворцев не унесут.
— Тогда забирайте людей группами, — предлагает Гордон Уилл, и я ему киваю.
— Вартас! — командую патлатому, когда один из эйрлатов опускается вровень с площадкой, на которой мы стоим. — Собери всю семью Мэйс, они полетят первыми.
К счастью, он понятливый и действует быстро, быстро находит девчонок. Правда, его путь назад выходит сложнее из-за Лэйс, но и тут белобрысый справляется оперативно, хотя и несет девушку очень осторожно.
Двое военных выпрыгивают из «стрекозы», когда опускается мостик между машиной и каменной платформой, подхватывают перепуганную малышню на руки.
— Вирна, — говорю я. — Иди вместе со своей семьей.
Синие глаза сначала широко распахиваются, а потом она гневно прищуривается.
— Нет. Я останусь с тобой.
— Ты нужна им.
— Я нужна тебе.
Я улыбаюсь. Среди всего этого кошмара я искренне ей улыбаюсь. Только ей.
— Даже не представляешь, насколько сильно ты мне нужна. Именно поэтому я прошу тебя лететь. Я улечу следующим, совсем скоро мы снова встретимся. Обещаю.
— Нет. Только с тобой.
Упрямая синеглазка!
— Вартас!
Белобрысый все понимает, потому что перехватывает мою Мэйс за талию и тащит в сторону эйрлата. Ему приходится несладко: Вирна отбивается как морской едх, и судя по взгляду и отборным ругательствам, сейчас меня ненавидит, но мне плевать, если она будет в безопасности.
— Есть еще одно место, — объявляет въерх из первого эйрлата, лицо которого закрыто маской и шлемом.
Словно едх из морской глубины откуда-то выпрыгивает Лира. Вид у нее безумный: волосы всклокочены, губа прокушена, расширенные глаза.
— Я здесь не останусь! — кричит она и запрыгивает на платформу. Я бы предпочел, чтобы с Вирной отправились Кьяна и Хар, но военный уже хватает девушку за руку, двери сдвигаются, и «Стрекоза» с семейством Мэйс, Вартасом и Лирой мигом взмывает вверх, а ее место сменяет второй эйрлат. Миротворцы заскакивают внутрь. Все быстро и слаженно.
— Хар! Кьяна! Идите! — кричу я. Они смотрят на меня сосредоточено, судя по лицу, друг вообще готов остаться, но я киваю на его девушку.
Хар отступает, хватает Кьяну за руку, и они вбегают в эйрлат.
Скалу теперь удерживать сложнее.
— Я уйду последним! — отвечаю на незаданный вопрос друзей, которые оборачиваются. Не из-за скалы, конечно, а потому что пообещал этим людям защиту.
Ловлю на себе одобряющий взгляд главного миротворца. К едхам его одобрение! Второй эйрлат тоже набирает высоту, а я взглядом нахожу первый, в котором моя Мэйс.
Машина должна быть уже далеко, но она почему-то делает круг в воздухе, разворачивается и зависает прямо за другими эйрлатами.
Что за едх?!
Приказ отца? Или что?
Додумать не успеваю: третья «стрекоза», забитая миротворцами не успевает отлететь, как первый военный эйрлат выпускает снаряды в сторону остальных. Боеголовки вспарывают воздух, и две машины просто взрываются, осколками и ударной волной цепляя остальных и скалы над моей головой.
Камень обрушивается.
Надо мной. Подо мной. Грохот такой, что закладывает уши.
Вдох — и бегу по камню, скольжу, но карабкаюсь наверх. Прыгаю с глыбы на глыбу. Потому что если не буду прыгать, если не потороплюсь, то останусь погребенным под этими расколами.
Я будто внутри извержения. Будто в самом эпицентре землетрясения. Земля буквально уходит из-под ног, и я скольжу по движущимся плитам. Сползаю вниз, чтобы рвануть вверх.
Кьяна! Хар! Отец!
Что с ними?
Какого едха въерхи нападают на своих же?!
Прыжок на одну шатающуюся глыбу, увернуться, затормозить осколок, который раскалывает новый взрыв. Взрывы.
Грохот оружия палящих друг в друга стрекоз.
Мэйс!
Короткий выдох — прыгаю вперед.
Новая ударная волна выбрасывает меня со скалы, грохот сменяется противным звоном в ушах. Сила дрожит на пальцах. Вырывается из меня, чтобы в воздухе остановить осколки.
Не успеваю. Ударяюсь о камни.
Лечу вниз. Это как прыжок в океан, как в ту ночь, за Вирной. Вот только внизу нет Вирны, и океана тоже.
Там лишь камни.
Когда я падаю на них, невыносимая дикая боль простреливает все тело.
Синеглазка, прости.
Тьма.
Глава 34. Вся правда о людях
Вирна Мэйс
Когда Вартас забрасывает меня в стрекозу (военные эйрлаты так называют за усиливающие скорость лопасти), в мой локоть вцепляется уже Тай. С расширенными от страха глазами и застывшим взглядом, и это не позволяет мне рвануться назад даже через Вартаса, который явно намерен сдохнуть, но не выпустить меня отсюда. На соседнее сиденье напротив падает Лира — она рядом с Митри, поддерживающей бледную Лэйс, и сразу же после этого нас запечатывает бронированной дверью.
Мы взлетаем, набираем высоту так стремительно и такую высоту, на какую не поднимаются обычные эйрлаты. С такой скоростью, что на мгновение начинает кружиться голова, а потом я притягиваю к себе сестренку и оборачиваюсь. Напрасно: стрекоза запечатана со всех сторон, ее обзор ведется через камеры и системы навигации. Крохотные окошечки — полоски вдоль обшитых металлом стен, не позволяют увидеть практически ничего.
Да они мне и не по росту. Здесь все сделано под военных въерхов, под их рост и ширину плеч. От пилота и сопровождающего тоже отделяют пласты металла.
— Вартас! — шиплю я.
Он награждает меня резким взглядом.
— Тай. Ребенок… Я сейчас. — Я смотрю на Вартаса в упор, передаю ему мелкую, а потом лезу через него к этой единственной обзорной полоске, чтобы увидеть, что происходит.
Там, внизу.
Пролезть здесь не представляет труда, собственно, из-за размеров. Я вообще чувствую себя так, словно меня сожрало какое-то чудище. Сожрало и не подавилось, но сейчас стоя прилипаю к мутному огнеупорному стеклу в несколько слоев. Разумеется, я вижу только полосу леса и гор, а в следующий момент меня швыряет на Вартаса: так резко мы разворачиваемся.
Стрекоза содрогается, как если бы чудище что-то выплюнуло.