— Зачем это въерху?
— Затем, что существуют единицы въерхов, которые считают кошмаром то, что устроили остальные. Во времена Лидха Картерна их почти полностью истребили. Знаешь, как определяли несогласных? По построению фамилий. Лидх Картерн предложил ввести эту систему — отделения первой буквы апострофом — как знак превосходства въерхов над остальными. Сейчас — даже если ты встретишь въерха с ровно звучащей фамилией, он ничего тебе не расскажет. Эта информация была только для избранных. Для верхушки власти. Для особой элиты. Аристократов. Все родители твоих друзей знали это, Вирна. Хорошо, если только родители.
Я знаю, на что она намекает, и начинаю ее ненавидеть. Я ненавижу ее за это еще больше, чем за то, что она пытается вылепить из меня оружие.
Плевать.
Я никогда не стану сомневаться в Лайтнере. В Харе и в Кьяне.
Главное, что там, в скалах, был Диггхард К’ярд, и он вряд ли позволил бы, чтобы с ними что-то случилось.
— Значит, Мильен Т’ерд решил вернуть в прогнивший мир справедливость, — использую ее же оружие. — Как это благородно, Дженна. И он, разумеется, ни разу не использует ни тебя, ни ныряльщиков, чтобы самому встать у власти.
Дженна улыбается:
— Откуда в тебе такой цинизм, Вирна?
— Сама не знаю, — пожимаю плечами, насколько позволяют ремни. — Что помешает ему избавиться от тебя, когда ты затопишь Кэйпдор, раскрыть правду, совершить переворот и встать во главе Ландорхорна?
Дженна пожимает плечами.
— На твоем месте я бы волновалась о другом.
— О том, что я уничтожу Кэйпдор и стану мишенью номер один?
— О том, что не все катастрофы были спровоцированы въерхами, некоторые были природными. Например, сильные шторма и ураганы, наподобие того, в котором погибли твои родители.
Она произносит «твои родители», и сердце камнем падает на дно. Я помню слова Лэйс о том, что ее после их смерти таскали в Подводное ведомство. О том, что они погибли в сильнейший шторм. О том, что тогда погибло много людей — об этом даже писали в сети. О том, что…
— Мам, ты не боишься?
— Чего, малыш?
— Урагана, который идет? О нем говорят уже пару недель.
— Не боюсь. — Мама убирает прядь волос у меня с лица, а потом наклоняется и, почти касаясь губами моего уха, произносит: — Вода — это жизнь, Вирна. Не бойся ее. Никогда не бойся. Спокойной ночи.
Я замираю, неподвижно глядя в потолок. Как так получилось, что этот разговор начисто стерся у меня из памяти? Не стерся, видимо, отложился, будучи запечатанным в памяти наглухо, до этой минуты. Или до той, когда я погрузилась на глубину?
Мне становится все холоднее, холоднее и холоднее, а Дженна кивает на капельницу.
— Скоро ты будешь в порядке. Не трать силы на глупости, они тебе еще пригодятся. — Она переводит взгляд куда-то, я сейчас не понимаю, куда, потому что угол обзора не позволяет увидеть то, что видит она, но мне это сейчас и не нужно. Я не просто оглушена, я чувствую себя так, будто на меня упала одна из этих глыб, которые ворочали въерхи. Только последние ее слова отрезвляют: — Сегодня великий день, Вирна. Сегодня ты положишь конец власти Диггхарда К’ярда и всех, кто стоит за ним и такими же, как он, в веках.
После Подводного ведомства глупо было бояться чего-то еще, возможно, именно поэтому в моих чувствах включилась временная заморозка. Меня не трясло, у меня не было истерики, никаких мыслей о том, в какой опасности оказалась моя семья. Я просто знала, что должна это прекратить. Кэйпдор не должен быть затоплен. Ландорхорн не должен быть затоплен, иначе чем мы тогда лучше въерхов, которые все это время кроили историю так, как было выгодно им.
Поэтому, когда за мной пришли медики и Н’эргес (привет, старые-добрые времена, когда в тебя впивается сканирующий взгляд и просвечивает до костного мозга), я встретила их спокойно. Въерх смотрел на меня так, как смотрел всегда — изучая малейший жест, малейшее движение, смотрел так, что я едва удержалась от вопроса, с какой радости он предает свою въерхозвучащую фамилию, но прикусила язык. Мне нужны были все и каждый, чтобы остановить то безумие, которое собирается устроить Дженна.
А для этого нужно было стать ими.
Изучать их так, как они изучали меня и мою семью.
— С ней все в порядке. Все показатели в норме. Уровень силы на высоте, — произнес один из врачей, и Н’эргес кивнул.
За ширмой я переодевалась в одежду, которую для меня принесли. Когда потянулась за юбкой, увидела, куда, предположительно, смотрела Дженна. Окно, больше напоминающее иллюминатор погружного подводного аппарата, который фигурировал на картинках в книгах по истории. За ним была глубина. Вода казалась бесконечной, она расстилалась за плотным стеклом, первородная стихия, с которой началась в нашем мире жизнь.
В этот момент я себе поклялась, что смертью она не станет.
— Линзы, — произнес врач, когда я вышла из-за ширмы.
Принял коробочку из рук Н’эргеса и протянул мне.
Что ж, очень символично: прикасаться друг к другу нам точно не стоило.
— Зачем?
— Нам нужно пройти на Второй, они помогут, если потребуется сканирование. Не считая того, что твоя сила активна и может выдать нас в любой момент.
Больше я ни о чем не спрашивала. Надела линзы, а после мы с Н’эргесом прошли глухими запечатанными коридорами, напоминающими мне о Подводном ведомстве. В просторном зале нас уже дожидалась Дженна, Мильен Т’ерд и еще несколько человек (человек ли?), которых я видела впервые. На них едва обратила внимание, скользнув взглядом по лицам с пока что обычными глазами, и перевела взгляд на карту.
— Схема затопления, — хмыкнула, сунув руки в карманы модной юбки.
В таких ходили девушки-въерхи последние несколько месяцев. Разумеется, чтобы попасть на Второй, мне нужно было выглядеть как они.
— Откуда она знает про схему? — Мильен явно напрягся.
— От миротворцев, — ответила я и посмотрела ему в глаза. — Вы вообще как? Голова не кружится? Не тошнит? Все-таки здесь столько воды.
Он метнул на Дженну пристальный взгляд:
— Эта девчонка неуправляема. Я всегда тебе об этом говорил, и повторюсь сейчас. Ее нельзя брать, нужна ее сестра.
— Ее сестра еле дышит, — отмахнулась Дженна. — И чтобы это «еле» не прервалось, Вирна сделает все. Правда, Вирна?
Я улыбнулась. Было в этом что-то от безумия, хотя, находясь рядом с безумцами и сама становишься немного безумной. Теперь я это понимала.
— У меня свои требования. Все мои сестры пойдут со мной. Родрес. Лира. Вартас.
— Нет.
— Ладно. — Я обошла длинный стол и села на ближайшее к карте место. — Тогда развлекайтесь сами. У вас и без меня много людей.
То, что им нужна именно я, я поняла еще лежа на кушетке, пока медицинский раствор выводил из меня остатки отравляющей дряни. Я, наверное, никогда так сосредоточенно не думала. Если в распоряжении Дженны был целый Ландорхорн лиархов, почему она сначала зациклилась на Лэйс, а потом на мне? Здесь явно было что-то, чего я пока не видела, и в пользу этого чего-то говорил тот факт, что каналы будут взрывать. Будь в распоряжении ныряльщиков сила лиархов, им бы не потребовалась взрывчатка. Им достаточно было найти источник воды, и все улицы Ландорхорна превратились бы в фонтаны, если не сказать, в гейзеры. Моя сила была слабой и неконтролируемой, когда я разворотила раковину Кэйпдора.
Так зачем им взрывчатка?
Еще я думала о Лире. Много думала, и поняла, зачем она выходила на поверхность. Под камнем не проходил сигнал, который она должна была подать, и почти наверняка этот передатчик все еще с ней. Если его не «увидели» миротворцы, значит, он активируется и деактивируется. Когда Лира орала там, в лесу, она называла меня лиархой, говорила, сколько идти под землей, а значит, это не просто маячок, через него можно передавать сообщения.
Что касается Родреса, Дженна сказала, что он меня спас. Точнее, помог вытащить меня из Подводного ведомства, и я не собиралась его здесь оставлять. Наверняка, если он до сих пор жив, он нужен им как страховка. Его родители с наибольшей вероятностью из тех, кто входит в ближний круг Диггхарда К’ярда, и, если что-то пойдет не так, у ныряльщиков будет Родрес.
— Оставьте нас, — голос Дженны.
Те, кого я не знаю, незамедлительно выходят.
— Только твоя семья и Вартас. Въерхи останутся здесь, — жестко произносит она. — Хотя ты совершаешь большую ошибку, Вирна. Вести их в самую гущу событий не лучший вариант. Я думала, мы договорились.
Я впитываю последние детали карты затопления, отмечаю каждую жилу улицы, которую хотят превратить в канал, и поворачиваюсь к ней.
— Самое безопасное место для моей семьи в этом мире — рядом со мной.
Можно подумать, я не знаю, что меня собираются принести в жертву, после чего мои сестры станут не нужны. Пока они рядом со мной, у меня есть шанс. У всех нас есть шанс.
Дженну слегка перекашивает: она не привыкла стоять, когда кто-то сидит.
— Въерхи тоже пойдут со мной, — говорю я. — Или можешь пристрелить меня прямо здесь. Это мое последнее слово.
Времени у них нет. Ни на поиск лиархи, ни на восстановление Лэйс, потому что как только упадет купол между Вторым и Третьим, нам туда будет уже не попасть. Вероятно, Родди именно тот, из-за кого этот купол до сих пор не опущен.
— Хорошо, — произносит Дженна. — Они пойдут с тобой. Но если ты попытаешься что-то выкинуть, они умрут на твоих глазах. Все. Надеюсь, ты меня понимаешь?
Боюсь, что я слишком хорошо тебя понимаю.
Мне стоит немалых усилий оставаться на стуле и смотреть на нее так же, как она смотрит на меня.
— Подготовьте остальных.
— Мы совершаем ошибку, — произносит Т’ерд.
В ответ Дженна кивает в сторону выхода, и мы остаемся с Н’эргесом один на один.
— Обидно, когда тебя посвящают в свои планы не до конца? — спрашиваю я.
Его взгляд из сканирующего превращается в убийственный.
— Я знаю, на что ты рассчитываешь, Мэйс, — говорит он. — И я буду рядом с тобой, все время.