[46] тарелках с золотым бортиком! Они такие бабушкинские! Заставляет меня есть в столовой! Пиццу в столовой! Самое лучшее изобретение человечества портить столовым серебром и вековыми тарелками!
Эрика не совсем понимала, в чем суть трагедии и потому уточнила.
– Ох, Рика! Самая вкусная пицца – из коробки! Руками! На кровати!
Эрика пожала плечами, поверив подруге на слово: чтобы спорить, нужно было хоть раз попробовать есть слайсы серебром на тарелках девятнадцатого века, сидя в столовой, размер которой как весь её дом. Да, пожалуй, от этого может застрять кусок в горле. А потому Эрика кивнула: когда ешь в таких условиях, явно думаешь не о еде, а как бы не поймать конфуз или совершить моветон.
– Не комильфо, – усмехнулась Эрика, подобрав истинно французское словечко.
Она не могла оторвать взгляд от чёрных стволов деревьев. Эти уж точно были безмолвными свидетелями жизни ни одного поколения Арно. Вот и сейчас глядят с той стороны дорожки и словно напоминают о ночи, до которой не дотягивается ни единый луч света. Территории Хаоса. И эта первозданная Тьма с интересом наблюдала за девочками. Праведный гнев Мишель остановил подруг у входа в дом и сейчас они стояли на грани миров: тёмного, дикого, опасного и светлого, обжитого, уютного. И, признаться, Эрике хотелось уже оказаться в тепле и безопасности.
– А я о чём! – обрадовалась поддержке Мишель, но тут же нахмурилась: – Или это сарказм, Рика?
– Я ещё слишком мала для сарказма, – Эрика вырвалась из цепких когтей морока и улыбнулась подруге.
– Никогда не знаю, где та грань, когда твои слова уже не просто слова, а злые шутки.
Эрика хотела возразить, что слова – это часто просто слова или даже отражения слов в ушах тех, кто их поймал, но не успела. Мысли подруги уже вновь вернулись к пицце.
– Пошли внутрь, а то я начинаю мёрзнуть и от этого ещё больше злиться, – заключила Мишель.
Виктора Арно не было дома, Анжелика же встретила девочек в просторном фойе, расцеловала воздух у их ушей и пожелала доброго вечера. Сама она, прихватив каталог грядущего закрытого аукциона в одну руку и бокал с широкой чашей, по краю которого словно толчёное стекло сверкали белые кристаллики:
– Развлекайтесь, fillettes[47], – Анжелика сделала глоток. – А мы с Марго выберем новую вещичку для нашего гнёздышка.
Она остановилась у дверей и перед тем, как выйти на веранду, крикнула:
– Мари, – раскатистое «р», ударение на последний слог, искажение в угоду Франции. – Принеси мне ещё порцию и плед! Vite!
Эрика дождалась, когда Анжелика скрылась, и тихонько шепнула Мишель:
– У вас гости? – в голосе удивление.
– Ага, – фыркнула Мишель, – Её лучшая подруга «маргарита[48]», ни вечера без неё не обходится.
– А ты как? – участливо спросила Эрика, чувствуя себя вдвойне неловко.
– Отлично! – воскликнула Мишель и улыбнулась, хотя глаза при этом оставались грустными. – Доктор Зануда велел им дать мне свободу, и я пользуюсь этим!
Мишель потянула Эрику к лестнице, что вела на второй этаж.
– Ещё он рекомендовал не делить меня как прочее имущество, чтобы не порвать на части. И теперь мне кажется, я не нужна ни maman, ни papa. Полная свобода! О какой только можно мечтать!
– Это сарказм, Миша? – Эрика нахмурилась.
– Брось, Рика, я слишком глупа для сарказма! – отмахнулась девочка.
Лестница у Арно тоже была с размахом: раскидывала крылья, совсем не заботясь о стоимости ипотечных взносов за каждый жилой квадрат. Эрика подумала, что если перенести эти все ступени и точёные столбики перил к ним в дом, то ни на что другое не останется места. Даже на книги и жильцов.
– Это какое-то поветрие, – сморщилась Эрика. – Пичкать нас свободой.
– Берём, что дают, – пожала плечами Мишель, вваливаясь в комнату. – Magnifique[49]! Вигвам историй не рухнул!
– А должен был? – удивилась Эрика, осматривая натянутую шатром портьеру.
– Знаешь, в этом особняке, ей богу, живут призраки, – зашептала Мишель. – Они переставляют вещи, бьют посуду и ломают то, что дорого.
Эрике показалось, что дело вовсе не в призраках, а скорее в ссорах между родителями, но девочка промолчала. Что тут скажешь? Она потянулась, чтобы погладить подругу по плечу, но та выскользнула, сбросила куртку и потянулась.
– Я ужасно проголодалась! Сколько можно мариновать нашу добычу!
Мишель прошла в другой конец комнаты и рухнула на кровать, раскинув руки.
– Голодна как тысяча чертей! Кажется, так говорят твои пираты, Рика?
Кровать была огромная, под балдахином, словно сошедшая со страниц сказочной истории. Эрика покрутилась. Она так и стояла в куртке и с сумкой через плечо. Вновь чувствуя себя неуютно. Как если бы ненароком попала в будуар настоящей сказочной принцессы. Хотя, если подумать, маленькая Арно с золотыми локонами, большими глазами и светлой кожей легко могла претендовать на роль таковой. Единственное, что в ней выдавало простую смертную – звери к ней не тянулись, как и она к ним. Пират тому свидетель.
Эрика украдкой сунула палец в дырочку сумки, и крысиный носик тут же обнюхал её и ухватился маленькими пальчиками.
– Веди себя хорошо, – чуть слышно выдохнула Эрика, прикидывая, где устроить логово трёхлапого друга.
В дверь постучали. Мишель, ворча, поднялась, выглянула и вернулась с тележкой. Такой, как в кино: для завтраков, с тарелками под большими зеркальными колпаками. На блестящем элегантном металле высилась удивительное трёхъярусное блюдо, заставленное пирожными. А рядом, лишь пришлёпнутая салфетками, коробка пиццы. Приборы ненавязчиво были оставлены рядом.
– Великолепно! – Мишель подхватила пиццу и замурлыкала какой-то мотивчик. – Хватай колу, Рика! Заседание тайносказов начинается!
Эрика сглотнула голод, зачарованная видом сладкого великолепия, и втянула тонкий аромат фруктов, цитруса, ванили. Мишель заметила.
– Что ты смотришь на них, как Каа на бандарлогов[50]! Allez-y![51] Ешь!
Эрика рассмеялась и взяла одну, но замешкалась, вернула. Аккуратно положила сумку у вигвама, стянула с себя куртку, шарф, огляделась.
– Брось, где ляжет, – небрежно махнула в сторону Мишель и выудила из-под кровати коробку.
Там хранилось её сокровище – коллекционные стаканы из кинотеатров и бургерных. Маленькая Арно деловито выбрала два, отвинтила с них крышки, загляну внутрь, сочла вполне чистыми и протянула Эрике.
– Наливай напиток богов!
Эрика попыталась представить тех богов, которым подруга приписывала колу, и рассмеялась:
– Это очень странные боги, Миша!
– Нам вполне сгодятся! А теперь, – Мишель подошла к шкафу и распахнула дверцы. – Время переодеться!
Порывшись, маленькая Арно вытянула две пижамы.
– Тебе с единорогом? – спросила она, демонстрируя одну и, глянув на другую, рассмеялась: – Или с единорогом?
Эрика улыбнулась и выбрала ту, которая была менее блестящая, – непосильная задача, ведь вся одежда Мишель – сплошной вызов волшебной стране. И отчего сороки до сих пор не унесли маленькую Арно, оставалось для Эрики полнейшей загадкой. Наверное, даже для них число блёсток, пайеток и страз было слишком ослепительным.
Переодевшись, разлив по высоким пластиковым бокалам колу и прихватив заботливо разогретую Мари пиццу, девочки забрались под полог шатра.
Мишель зажгла стоящий там фонарь, и вигвам историй наполнился синими призрачными мотыльками. Бабочки парили по кругу под тихую, словно из старой музыкальной шкатулки, мелодию. Арно выскользнула, выключила свет и юркнула обратно. Девочки натянули на ноги мягкие кашемировые пледы и приготовились. Таинственность подкреплялась ночью, окутавшей комнату, да и весь мир за пределами вигвама. Они сидели у очага, готовясь рассказывать и слушать истории, как предки всех людей мира задолго до Короля-Ворона[52] и тем более Короля-Солнца[53].
Пират на плече Эрики вяло грыз орешки из пирожного, которые заботливо выцарапывала Мишель. Крыс так измучился за день, что как только хозяйка вынула из сумки свою книгу и постелила туда шарф, зверёк юркнул в импровизированное гнездо, свернулся и уснул.
Эрика же положила книгу у синего фонаря и окинула взглядом остальных членов клуба. Тайносказов было трое: она сама, Мишель и Глазастик Гю. Гю никогда не говорил, только слушал, потому что Гю был камнем. Гладкий голыш с пятном напоминал сплюснутый глаз циклопа. Он был чем-то вроде трубки мира, рога урожая, чаши победы. Символ власти рассказчика и ядро его уверенности. Он давал право говорить и придавал вес каждому сказанному слову. Девочки нашли Гю в парке Гербария, он выглядел таким потерянным, что было принято решение его забрать, умыть и окультурить. А что подходит для этого лучше, нежели рассказы у костра?
Но сегодня Гю сидел в одном круге с девочками, а в центре лежала книга. Эрика и Мишель жевали пиццу, запивали колой и смотрели на обложку Ло.
– Я до сих пор не могу поверить, – сказала Мишель.
– Но ты ведь сама видела! – ощетинилась Эрика, боясь, что снова придётся бороться с недоверием и отрицанием подруги.
– Видела, – задумчиво произнесла маленькая Арно. – Словно сон, и скоро открою глаза и окажется, что и не было ничего, – и, помолчав, спросила: – Думаешь, она нас слышит?
– Думаю, да, – кивнула Эрика, она тоже ужасно боялась, что всё окажется лишь сном.
– А как? У неё ведь нет ушей. – Мишель чуть наклонилась к книге, но отпрянула. – Мы даже не касаемся её, чтобы она могла считать нашу память.
– Звук – это колебания, – повела плечами Эрика. – Мне кажется, она может чувствовать их.