– А если говорить на другом языке? Как думаешь, сколько языков она знает?
– Не знаю, – вновь пожатие плечами. – Вдруг она уже сотни лет путешествует по миру…
Тут Эрике пришла в голову одна мысль, но пока она её обдумывала, Мишель заговорила и, как бывает со всякой хорошей мыслью, та вздрогнула и спряталась, оставив после себя лишь зудящий след.
– Рика, может, у неё обложка из кожи полиглота и все его знания в ней? – предположила Мишель.
– Это был бы очень большой полиглот, чтобы из него можно было вырезать такой ровный кусок, – девочка поправила очки. – Швов нет и дырки от пупа.
Эрика выпятила брюхо и провела по нему пальцем прямоугольник. На худенькое тельце девочки с трудом уместилась страничка.
– Зато она точно не из детей! – широко и зловеще улыбнулась Эрика.
– Жуть какая, Рика! – Мишель сморщила носик. – Не говори так, иначе страсть как страшно!
– Но ведь это ты сказала, – удивилась Эрика и заглянула в сумку, где, свернувшись, спал Пират.
– Но ты должна была отрицать! Никогда не поддерживай меня в мрачном!
Эрика потянулась и открыла книгу. Титул был чист.
– Думаешь, нам надо на неё руки положить? – спросила Мишель.
– Она ведь не уиджи[54], – ответила Эрика, больше опасаясь, что их пальцы оставят жирные следы после пиццы.
Мишель протянула упаковку влажных салфеток, и Эрика тщательно вытерла руки. Всё-таки, какой бы не была книга, относиться к ней надо со всем уважением.
– Привет, Ло! – Эрика держала аккуратно страничку, пока на ней не появился зверёк, приветственно поднявший лапку. – Мы сейчас в особняке Арно, дома у Мишель. И мы хотим принять тебя в наш клуб. Клуб тайносказов.
Эрика посмотрела на Мишель, и та кивнула. Они договорились заранее, план был в том, чтобы разговорить Ло.
– По правилам клуба, ты должна рассказать историю. Желательно таинственную. Но реально произошедшую. – Ты расскажешь?
Зверёк на страничке показал большой палец и исчез. Вместо него элементы декора заплясали и сложились в оформление скромное, но стильное. Крупными буквами было написано «Дождь», при этом буква «ж» с одной стороны была как открытая книга, а с другой – распахнутые половинки ножниц.
Эрика перевернула страницу, но увидела лишь надпись:
«Трое могут сохранить секрет, если двое из них мертвы»[55].
– И что это значит? – воскликнула Мишель и указала пальцем на страницу. Её рука тряслась. – Она нам угрожает? Она хочет нас убить?
– Мне кажется, что она собирается рассказать нам секрет, – Эрика не была уверена, но помнила наказ Мишель противиться её мрачным выводам. – Давай возьмёмся за руки.
Мишель и Эрика крепко стиснули ладошки друг друга, а свободными руками прикоснулись к книге.
И книга ожила.
Страницы забурлили, становясь то чёрными как сажа, то заполняясь кусочками вырезанных слов, то строчками витиеватого почерка, а то и всем одновременно. А потом появились буквы.
– Она повсюду оставляла следы, – хором прочли девочки и переглянулись.
Это была история про дождь и женщину, читающую книги и вырезающую из них слова. Пальцы девочек онемели, но они не решались их убрать со страницы, пока история не оборвалась ужасной трагедией. И когда прозвучало последнее слово, голоса смолкли. В тишине девочки услышали, как барабанит дождь, и увидели, как строчки текста в книге расплываются, смываются и исчезают. На развороте страниц остался лишь их неясный след, а после и он потонул в луже воды. Теперь капли стучали громко и неистово, а серая вода в книге шла рябью. Уже не было видно сквозь неё ничего, лишь мутный чернильный омут. Всё темнее, всё зловещее.
Мишель и Эрика чувствовали, как влажная прохлада касается их пальцев, тонкое покалывание ледяных игл, обжигающий холод неизвестности. Они смотрели вглубь книги и видели, как лужа наполнилась кровью. Густой, зловещей, багряной. Кровь забурлила, и на её поверхность всплыли вырезанные из книг слова:
«Кем она была?»
Девочки вскрикнули, отдёрнули руки, и книга захлопнулась.
Пират выскочил из сумки, выгнулся и запищал. Мишель накинула на книгу плед и обняла подругу.
– Что за чертовщина? – заикаясь, прошептала маленькая Арно и добавила. – Я ж говорила, она хочет нас убить! А ты мне не верила! Никогда не сомневайся в моей интуиции!
Книга так и осталась в вигваме. Девочки забрались в кровать и прижались друг к другу, как напуганные котята. За окном разразилась гроза. Ветер гнул голые чёрные ветви, деревья стонали, то и дело прокатывались раскаты грома. А вдобавок на особняк Арно навалилась тьма: то ли оборвало кабель, то ли выбило пробки. Анжелика заглянула к девочкам, оставив им изящную электронную свечу, и пожелала доброй ночи. Она не заметила бледных лиц и перепуганных глаз, лишь скорчила гримаску, обнаружив коробку от пиццы на дорогом ковре, и вздохнула, глядя на пустые бутылки колы на инкрустированном перламутром столике. Утром первым делом она отправит Мари убрать это свинство.
От Анжелики пахло лилиями и лимоном, совсем не так, как от Жозлин. Запах матери Эрика помнила, как смесь соли и жасмина. Тяжёлый шлейф разочарования, а не вуаль лёгкой тоски госпожи Арно.
– Ты ведь тоже это видела? – прошептала Эрика, когда дверь за Анжеликой закрылась.
– Да, – Мишель тоже шептала. – Думаешь, она не задушит нас во сне?
– Это будет первый случай, когда книга оказалась убийцей в самом прямом смысле слова, – попыталась пошутить Эрика, но Мишель не рассмеялась.
– А были в кривом?
– Полным-полно, – фыркнула Эрика. – За жажду обладать книгами или же за запрет знаний, которые они несли. А некоторые и вовсе были прокляты.
– Расскажи, – попросила Мишель. – Что-нибудь поужаснее. Чтобы мне не было так страшно от мысли, что в нескольких шагах от меня притаился сущий Diable[56]! – она помолчала и шепнула: – А утром давай её закопаем или лучше сожжём.
Глава 7полная проклятых книг и книжных проклятийБольшей частью оставленных в прошлом и никак не грозящих нашим героиням, разве что самую малость…
Эрика порылась в библиотеке воспоминаний и припомнила одну историю, что совсем недавно рассказал ей отец.
«Иногда амбиции и есть проклятье. В попытке превзойти прочих мы разрушаем себя. Когда-то давным-давно в Азии, там, где песка ровно столько же, сколько неба, жил мудрый человек. Был он математик и философ. Да-да, не удивляйся, это не так уж и невозможно. Это сейчас всех с лёгкостью разделили на физиков и лириков, технарей и гуманитариев, лево– и правополушарных. Словно других проблем мало. А та же математика в своей сути – песня, а песня – гармония и порядок. Да и не было ещё ни одного человека, у которого была бы только половина мозга. Хотя некоторые умудряются делать вид, что вовсе рождены без этого органа, но биологически это не так.
Так вот, звали того мудрого человека Гияс ад-Дин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури. В те давние времена и в тех местах было принято давать витиеватые имена, ибо включали они не только само имя, но и место, откуда человек был родом, имя его отца, его ремесло, а также много чего прочего. Это как паспорт сейчас, но который не потеряешь. Сегодня, когда информации так много, что она постоянно гнездится в головах, как голуби на карнизах – незваная, шумная и бесполезная, нам сложно вместить и запомнить такие длинные имена, а потому мы знаем этого неординарного человека просто как Омар Хайям. И хотя его стихам, рубаям, больше десяти веков, народную любовь они получили не так уж давно. Большей частью они были сокрыты от глаз, пока не произошла цепочка событий, но это совсем другая история. Зато сейчас философские и в чем-то хулиганские стихи Хайяма любимы людьми с разных уголков мира, а книги, их содержащие, популярны чуть менее, чем религиозные тексты.
Так вот, однажды владелец одной книжной мастерской Лондона, известной изысканными и дорогими переплётами, принял амбициозный заказ. А как назвать иначе, когда условие одно: не жалей сил и средств, если сможешь превзойти прочих! Фрэнсис Сангорски взялся за создание небывалой по красоте и стоимости книги. Два года он не жалел сил, золота и драгоценных камней. Он творил настоящую магию! К 1911 году работа была закончена. «Великий Омар[57]», так заслуженно назовут книгу, был потрясающ в своём великолепии! Свыше тысячи драгоценных камней и около пяти тысяч кусков кожи. Шедевр во всём! Искусные персидские узоры, переплетения растений и черепов, золотые павлины с перьями тончайшей работы. Жизнь и смерть сплелись в словах и в декоре. Это был вызов, вызов мастера миру. Его детище было призвано стать лучшим переплётом современности! И оно было им! В апреле 1912 года книга отправилась в Нью-Йорк на борту не менее грандиозного судна «Титаник».
– Того самого? – охнула Эрика.
– Того самого, – кивнул отец. – Первый «Великий Омар» вот уже век покоится на глубине Атлантического океана.
– А был второй? – воскликнула девочка.
– О да! – хитро улыбнулся отец, поправляя очки. – И был он столь же прекрасен, и столь же проклят. Воссозданный Стэнли Брэйем в тридцатых годах по эскизам Сангорски. Сам мастер-то умер вскоре после утраты шедевра, по иронии судьбы утонул, а ему ведь было всего 37 лет.
– Не мало, – пожала плечами Эрика.
– Это потому, что тебе девять, – усмехнулся отец. – До определённого момента всё двузначное, кажется нереально далёким. Поверь. И слушай дальше.
Второй «Великий Омар» как раз успел к началу Второй мировой войны. Чтобы спасти бесценную книгу от немецких бомб, её спрятали в надёжном сейфе в хранилище Лондона. Но по роковому стечению обстоятельств, именно оно одним из первых подверглось нападению. Сейф выдержал взрыв, а вот книга внутри него обуглилась, осталась лишь россыпь драгоценных камней.