«А может, просто стать книгой?»
Эрика вздохнула. Странное дело. Понять людей невообразимо сложно, куда как проще с книгами. Но ведь книги пишут люди! Как так выходит, что книги, написанные людьми, в большинстве своём понятнее и приятнее самих людей?
«Чем больше узнаю людей, тем больше люблю книги[64]», – наверное, так бы ответила Ло. Но тёмная книга убрана в коробку. Она не ответит. И Пират не ответит, не только потому, что крысиный язык ещё не расшифровал ни один полиглот, а потому что трёхлапый друг спит в своей клетке. Сон сморил даже шуршащих между стен шорохов. Но не её, Эрику.
Девочка повернулась, посмотрела туда, где должно быть окно. Шторка опущена, и оттого даже смазанные отблески улицы не врываются в комнату. Интересно, Шкура всё ещё сидит по ту сторону? Она попробовала выскользнуть из тела, взобраться на крышу вместе с ветрогрызами, но больно ударилась головой о потолок и рухнула обратно.
Тишина была такой густой, что даже мысли вязли. Вот, на очередном повороте раздумий, Эрика запнулась и свернула не туда. Тёмная комната превратилась в коробку с золотой застёжкой, а она сама – в книгу. Мысли рассыпались на слова и буквы, сложились лесенками строк. Стало ужасно одиноко в ожидании того, кто вызволит тебя из безмолвия и примет твою историю.
– Вдруг этими странными рассказами Ло просит о помощи? – Обратилась Эрика к пустоте вокруг и к самой себе.
Из угла с клеткой Пирата послышалось шуршание.
– А вдруг это предупреждение? Что если эти истории реально произошли с прошлыми её обладателями?
Тишина.
– А может это загадка? Дождь – это вода, пожар – огонь… Вдруг будут ещё кусочки про землю и воздух?
В коридоре послышались шаги. Эрика навострила уши.
– Ма, – позвала девочка, но ответа не последовало.
И прежде, чем Эрика успела выбежать в коридор, дальняя дверь закрылась на ключ.
Вдали, на ратуше, пробили часы. Только десять вечера. Этот бесконечный день всё ещё не закончился. А завтра начнётся новый. Эрика спустилась вниз, выпила стакан воды и уже была у ступеньки с Скрип-топом, когда раздался телефонный звонок. Девочка замерла. Первым порывом было сбежать вниз и схватить трубку, заглушить, пока она не взбудоражила всех, успеть до того, как проснутся ночные подвальные мороки. Но что-то заставило спрятаться и затаиться. В дальнем конце коридора второго этажа щёлкнул замок, дверь открылась. Быстрые шаги, запах жасмина, движение воздуха от волнения атласных складок. Эрика чуть выглянула из своего укрытия. Длинные каштановые волосы, халат-кимоно с крупными лотосами и карпами.
Жозлин спустилась.
Телефон замолчал.
Эрика напрягла слух.
– Что вам надо? – нотки раздражения.
Тишина.
– Нет, Эрика спит, – голос резкий, с лёгкой хрипотцой, как бывает, если долго не говорить. – Да, я передам. Да, узнала. Да, Амаранта. Здоровья вашей тёте.
Амаранта? Эрика вздрогнула, неужели она что-то нашла? Надо ей позвонить!
Эрика застонала. Вот ведь дура, не взяла номер телефона. Хотя нет, это же дом Янины, а значит, номер будет в телефонном справочнике и телефонной книжке отца. Но это потом, а сейчас ей хотелось сбежать вниз и кинуться к матери. У неё столько вопросов!
Шаги внизу.
Дождаться её тут?
Нет, Жозлин не поднимается, она пошла в кабинет отца. Тем лучше! Если мама разозлится, отец всегда защитит.
Лестница казалась бесконечной, ноги дрожали, но вот она внизу. Тонкое жёлтое лезвие света прорезает во тьмы прямоугольник двери.
Эрика потянулась к ручке, но замерла.
Голоса.
– Ты должен ей рассказать, – шипела Жозлин, меряя комнату шагами.
– Ещё не время, – устало ответил отец, Эрика живо представила, как он снимает очки и потирает переносицу.
– Не время? – вскрикнула Жозлин и зашептала. – Она наводит справки, спрашивает. Она взрослеет и ищет ответы!
Вновь шаги. Шлепок. Ещё один. Книги падают на пол. Жозлин ненавидит книги.
– Что ты за отец такой?
– Получше, чем ты мать. Я никогда её не оставлю.
– Не смей обвинять меня! Ты даже не представляешь, что я пережила!
– Ничего ты не пережила, – вздохнул отец. – Ты просто эгоистичная сука.
– О! – взвилась Жозлин. – Образцовый отец! Взгляни на себя! Ты – червь, пожирающий мертвечину. И ей ты скармливаешь весь этот тлен и труху! Я хотя бы попыталась дать ей глоток свежего воздуха и свободы!
– Ты ничего не можешь дать, Жозлин, – холодные, хлёсткие слова. – Ты мертвее своих книг. У тебя нет голоса, нет сердца. Ты призрак.
Ещё гулкий шлепок, и ещё. Бессвязное рычание, словно дикий зверь в клетке. Утробный вой, переходящий в плач. И тишина.
Эрика попятилась, натолкнулась на стопку книг, не успела поймать. Оглушительный шум. Эффект домино. Книги рассыпаются, как колонны древнего храма.
– Эрика? – позвал из-за двери отец. – Это ты?
Девочка не ответила, развернулась и кинулась прочь. Перепрыгивая через томики мёртвых и живых авторов, наступая на известные и позабытые истории, роняя слёзы на обложки и запинаясь о корешки. Словно дождь ворвался в дом и теперь бил по её щекам, будто гром сорвал крышу и теперь сотрясал её тело. Мир дрожал и трещал.
Влетев по лестнице, кинувшись в кровать, Эрика прижала к груди тамарина, свернулась калачиком и натянула одеяло, укрывшись с головой. Её бил озноб. Пусть думает, что это Шкура учинил беспорядок в коридоре, а она спит, как примерная дочь.
Свет, вырвавшийся из кабинета отца, когда тот распахнул дверь, не коснулся убегающей девочки. Янтарный прямоугольник упал на книжные руины, разбился на осколки.
– Что ты наделала, Жозлин, – простонал мужчина.
– Как всегда сделала то, на что тебе не хватило бы духа.
– Моли богов, чтобы это был кот.
– Богам нет до нас дела, – рассмеялась Жозлин и, перешагивая через разбросанные книги, направилась к лестнице. – И никогда не было, – оскалилась она, замерев на восьмой ступеньке, вжимая ногу в пол так, что жалобный скрип разнёсся по всему дому.
Сердце Эрики билось так громко, что даже дождь за окном не был слышен.
Никогда-никогда отец не был так жесток.
Никогда-никогда так не говорил с мамой.
Никогда-никогда.
Никогда.
– И никогда не было! – зловещим смехом откликнулась ночь.
Скрип-топ заплакал, а вместе с ним и Эрика. Она с трудом не всхлипнула, услышав, как приоткрылась дверь. Кто-то смотрел на неё и ждал.
Жозлин или отец?
Спит или притворяется?
Дверь закрылась. Шаги смолкли.
Выждав ещё немного, Эрика откинула одеяло, дёрнула хвостик ночника и вскочила с кровати.
За окном грохотала не свойственная марту гроза. Молнии прорывались даже через зашторенное окно, бросая синие всполохи. Эрики казалось, что эти вспышки оседают на ней, и её кожа светится, как та синяя дверь из сна.
Она вспомнила. Ло предлагала ей выход.
«Нужен ключ».
Ответы на все вопросы. Но какая была плата?
«Сущая малость».
А если она уйдёт?
«Они ничего не почувствуют».
Эрика распахнула шкаф. Старый рюкзак и дождевик. Пачка чипсов. Кружка. Бутылка для воды с похода прошлым летом. Несколько злаковых и шоколадных батончиков. Термокофта и сидушка, чтобы не простудить зад. Пачка корма для грызунов и перчатки. Спички-непромокайки.
Одни вещи она натягивала на себя, другие кидала в рюкзак. Сотни раз мечтала сама отправиться в путешествие. Но справится ли? Она читала кучу историй о выживании. Герои книг постоянно сбегают из дома, и теперь она понимает, почему. Сидя в коробке, не узнать тайн, не получить ответов на вопросы. В руки попался цветастый жилет, и Эрика откинула его. Её жилет. Он жёг пальцы, и заставлял течь слёзы. Злобень внутри радостно зарычал, предлагая пустить вещь на лоскуты, разрезать, уничтожить…
Поколебавшись, Эрика отступила. Вытащила мешок с Ло, раскрыла. Глянула на книгу.
– Мишель была права, – Эрика сжала кулаки. – Я вижу книги и слышу их. И потому я найду её книгу. Я просто хочу услышать её и понять.
«Где мало слов, там вес они имеют», – сказала Ло словами Шекспира.
Эрика качнула головой.
– За все эти годы малым количеством не отделаться.
«Думай о смысле, а слова придут сами. Начни с начала и продолжай, пока не дойдёшь до конца[65]».
– И может, тогда мы сможем поговорить? – задумалась Эрика. – Значит, мне нужно накопить смыслы и слова. Может, и ей тоже?
«Я помогу тебе», – ответила Ло. – «Я никогда тебя не оставлю».
Эрика прикоснулась к обложке. Погладила. Поскребла ногтём отпечаток кошачьей лапы, отчего Ло зашуршала, и звук этот был похож на лёгкий галечный прибой. Наверное, книга смеялась, и потому девочка тоже улыбнулась. Закрыв в тёмную коробку и затянув шнурок на холщовом мешке, Эрика убрала Ло в рюкзак.
Всё собрано. Пора.
Поддавшись порыву, Эрика ухватила тамарина и сунула поверх книги. Вот теперь точно всё. Подойдя к клетке, девочка открыла дверцу, вытащила крыса и посадила себе за пазуху.
– Что ж, Пират, нас ждёт приключение.
Спустившись с лестницы, Эрика уже было направилась к выходу, как заметила тень: на кухне кто-то был. Выглянув из-за угла, девочка увидела отца. Одной рукой он поспешно наматывал на шею шарф, а другой держал свёрток. Тот самый.
Эрика нахмурилась, куда он мог пойти среди ночи. Мужчина тем временем накинул пальто, взял зонт-трость и вышел из дома. Дверной колокольчик предательски молчал. Эрика увидела, как его язычок связан. Надо было спешить! Она выскочила на улицу. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как отец завернул за угол. Эрика побежала за ним.
Дождь шумел так, что можно не опасаться быть услышанной, шлёпая по лужам. Часы пробили одиннадцать. Ещё никогда она не оказывалась на улице так поздно одна. Было немного жутко, но не сильно. Ведь всего в десятке метров от неё отец. Это успокаивало и волновало. Под ногами бурлила вода, омывая серый камень мостовой. Некоторые улочки были светлее от ярких витрин и не уснувших окон, тогда приходилось сбавлять шаг, увеличивать расстояние. В такие моменты Эрика страсть как боялась, что потеряет отца из вида и останется одна не понять где. Ведь признаться, она даже не подумала запоминать маршрут. Но чаще света было так мало, что силуэт мужчины смешивался с ночной тенью, и Эрика подбиралась ближе, чтобы удостовериться, что не гонится за призраком.