– Я знаю, что ты там! – заявила маленькая Арно. – Немедленно выходи!
Эрика спустила воду, чтобы она заглушила шум её всхлипов, кое-как вытерла лицо рукавом и вышла. Направилась к раковине. Из зеркала на неё посмотрело чудовище с черными разводами на лице, одежде в пятнах сажи и с волосами, полными пепла. Белая прядь выбилась из-за уха, торчала непослушным пером. Эрика умылась, пригладила волосы, а затем так долго и тщательно мыла руки, что терпение подруги иссякло:
– До кости сотрёшь! – Мишель схватила руку Эрики и поволокла её прочь. Сначала из туалета, затем через весь зал, пока они не оказались на улице.
– Выдыхай! – приказала Мишель, и Эрика послушно выпустила воздух десяток раз. – Всё, ты очищена и свободна.
На другой стороне улицы их ждал Рами. Эрика залезла на заднее сиденье и унюхала запах пиццы.
– Морская, классическая, мясная и сырная, – заявила Мишель. – И я получила тридцать процентов скидки за моральный ущерб!
Эрика вытаращила глаза, но Мишель лишь развела руки:
– Я требовала бесплатно! Так что не считаю это победой, – и, подумав мгновение, добавила. – Но и проигрышем тут тоже не пахнет.
– Пахнет пиццей, – согласилась Эрика.
– Давай сегодня устроим вечер тайносказов, – Мишель заглянула в глаза мизинчиковой сестры, взяла её руки в свои и состроила щенячьи глаза. Эрика не возражала. Она была благодарна.
Синий фонарь вновь сиял в вигваме историй, и у них был один каменный глаз на троих, передавая который, можно было видеть тайносказы и делиться ими. Правда Пират был принят в клуб на правах вольного слушателя и оставался с девочками до тех пор, пока они угощали его вкусностями.
Без книги в центре вигвам казался пустым, лишённым очага. И чтобы заполнить пустоту, подруги водрузили в центр пиццу.
– Я знаю, как вернуть тебе прошлое! – заявила Мишель, вытягивая из круга кусок и глядя, как удлиняются и истончаются нити сыра.
– И что это значит? – недоуменно спросила Эрика.
Наконец-то кусок оборвал свою сырную связь, скрутился в трубочку и был откушен. Пока Мишель жевала, Эрика не сводила с неё глаз. В магическом голубом свете единороги на пижамах плясали, а глаза подруги и вовсе горели запредельным светом. Как у Ворона…
– Они не откажут, – хитро улыбнулась Миша, – Иначе им придётся потратить на доктора Зануду в разы больше. И я сейчас не про твои сеансы, – она подмигнула. – Я мастер спланированных истерик! Если жизнь подсунула тебе развод родителей, извлекай из него всё возможное!
Эрика потупилась, подумав, что причина развода в её отце.
– Но сейчас благодаря тебе, – Мишель взяла ещё один кусок и впихнула в руки Эрики. – Ешь! Сейчас они вроде как передумали. Или типа того. Но!
Мишель откусила, проживала, проглотила, шумно запила колой и продолжила.
– Но. Сейчас все носятся с травмами. Так что я всего лишь в тренде и моя совесть совершенно чиста и спокойна.
– Я всё равно не понимаю, – Эрика скрутила пиццу и тоже откусила. Морская. Кажется, она только что проглотила осьминожку.
– Мы поедем к морю! И найдём твой маяк с тарелки! – выпалила Мишель и замолчала, улыбаясь.
Это заявление произвело эффект. Эрика подавилась, закашлялась. И ликование на лице маленькой Арно сменилось тревогой. Она принялась стучать подругу по спине, заставляя выпить колу.
– Поедем куда? – утирая выступившие от кашля слезы, прохрипела Эрика.
Мишель жестом бывалого фокусника извлекла запрятанную в пижаму карту, развернула и тыкнула пальцем:
– Изморье! Аркенкхар!
– Это же дорого, – Эрика проследила расстояние от Корвинграда до рыбацкого городка. – Как ты этого добьёшься?
– Природное очарование и шантаж, mon chérie! Поверь, им абсолютно всё равно, на что тратить деньги, лишь бы я «была счастлива», – последние слова Миша произнесла с особым французским акцентом, присущим её матери. – Тем более лето, а летом все приличные семьи едут на море!
– А ты счастлива? – Эрике вдруг стало стыдно, что за своими проблемами она ни разу не подумала о переживаниях Мишель.
Дом Мишель был огромен и прекрасен, ноги утопали в мягких коврах, хрустальные подвески люстр сверкали самоцветами, живые цветы в вазах благоухали, полки библиотеки ломились от дорогих книг, а столы от изысканных блюд. А ещё можно было есть пиццу в кровати и совсем не задумываться о деньгах! Но в этом ли счастье? Вдруг Эрика просто не видит решётку в этом огромном и сверкающем французском окне?
Мишель криво усмехнулась.
– Счастье – это наш выбор! И сегодня он со вкусом баварских колбасок, четырёх сыров и морских гадов! Держи ещё кусок и не смей помирать! У меня большие планы на наши приключения!
Девочки рассмеялись и вытянули ещё по куску пиццы из огромной коробки. Их смех наполнил стены дома, коснулся ушей прислуги, гулко ударил в трубы камина. Это умение выбирать счастье ещё не раз поможет Мишель в будущем. Пусть со стороны она будет казаться легкомысленной и избалованной принцессой, но самые близкие друзья будут знать: Миша всегда подставит плечо и подаст руку, чтобы выдернуть из трясины уныния и проблем.
Глава 15в которой время и пространство ходят по кругуИ сплетают морские узлы и узоры
– Я слышал, что ты едешь в путешествие, – доктор Александр покрутил ручку. – Это хорошо.
– Да, в Изморье, – кивнула Эрика и подумала, что ручку он крутил специально, чтобы она смотрела на неё, а не на него, в то время как доктор пристально наблюдал за ней.
– Должно быть, отличное место, – улыбнулся доктор и убрал ручку, словно подслушав её мысли.
Он был не такой уж и зануда, как говорила Мишель. Признаться, Эрика уже привыкла приходить к нему, и даже яблоки на стене казались привычными и не такими отталкивающими, как раньше. Она не знала, надо будет вернуться в этот кабинет после поездки или это их последний сеанс. А если последний, то испытывает ли она радость? И стоит ли попрощаться?
– Я рад, что к тебе вернулись слова.
Эрика смутилась и пожала плечами. Рассказывать про вылазку в сгоревший дом она не стала. И про тарелку тоже. Если подумать, то слова вернулись, но сама-то она уезжает.
– Ты ведь так и не читаешь? – доктор встал, шагнул к окну, но, не дождавшись ответа, обернулся к Эрике.
Девочка мотнула головой.
– Тогда держи, – он подошёл к ней, достал из кармана и протянул ручку. – Вдруг решишь их записать.
– Их? – Эрика удивлённо округлила глаза и приняла подарок. Ручка была ещё тёплой. Она покрутила её и убрала в карман толстовки. Ручка цокнула, ударившись о складной нож Жозлин.
– Да, слова, – доктор Александр обернулся на звук, но ничего не спросил, вернулся за стол, открыл тумбочку и зашуршал.
Он вынул свёрток, снова встал, подошёл к Эрике, сел рядом и положил свёрток между ними. Эрика задышала часто-часто, чувствуя жар: бумага цвета морской волны, перехваченная ленточкой, опалила память. Девочка вздрогнула.
– Я решил, что тебе и это пригодится, – доктор словно и не замечал её волнения. – Можешь открыть сейчас или после.
Эрика сжала кулаки. Вдруг руки стали лишними, нелепыми, не ведающими своего места. Пришлось засунуть ладони под ноги, усевшись на них. А ещё не смотреть на подарок. Прямоугольный, ровно такой, какой бы потребовался, чтобы спрятать в нём книгу.
Пискнул звонок. Сеанс закончился. Эрика встала и зашагала к двери.
– Эрика, ты забыла, – окликнул её доктор Александр и протянул свёрток.
Пришлось взять, торопливо кивнуть в ответ и выбежать за дверь. Морская бумага жгла руки, сердце выпрыгивало. Выбросить в ведро у стены? Нет, увидит. На улице? Рами может заметить, доложить Мари, а та Анжелике. Ладно, она сделает это позже.
Эрика поспешно сунула свёрток в рюкзак. Выбежала на улицу, дёрнула дверцу машины и плюхнулась в прохладный салон. Рами лишь улыбнулся в зеркало. Его улыбка ранила сочувствием. Таких Эрика получала ещё больше, чем мёртвых цветов и неживых медведей. Жаль, что нельзя было от улыбок избавиться так же легко. Вырезать, вытравить, уничтожить.
Эрика засунула руки в карман, нащупала нож, зацепила ногтем лезвие и потянула. Холодный металл прикоснулся к подушечке пальцев, вытягивая жар и успокаивая.
Позже. Она избавится от свёртка позже.
На крыльце Эрику перехватила Мишель. Закружила так, что тошнота подступила.
– Рика! Всё решено! Мы едем! Я уже собрала вещи! И свои, и твои!
Эрика тряхнула головой. Вещи? Её вещей тут и не было. Вся одежда новая, купленная Анжеликой или подаренная Мишель. Её окружал чужой дом, чужая жизнь. Её собственная обратилась в пепел.
– А Пират?
– Ты можешь взять его с собой. Maman сказала, что для него приготовят шикарную клетку.
Номер люкс для крысы. Пирату такое и не снилось. Ради этого стоило выжить.
Эрика поднялась в комнату. На кровати раскинул половинки чемодан. Аккуратно сложенная одежда. Кажется, несколько новых летних нарядов. Даже сандалии и кеды предусмотрительно убраны. И бутылка крема от солнца.
Розовый лепесток бумаги с сердечком.
Эрика улыбнулась. Мишель квохтала над ней как наседка. Это трогало до глубины нутра, хотя иногда и раздражало.
Собранный чемодан не вызывал чувств. Эрика попыталась вспомнить, как ждала поездку к морю в честь своей двузначности. А теперь ей всё равно. Она подошла к комоду, выдвинула нижний ящик и замерла. Там лежал цветастый кожаный жилет, вычищенный от золы и запаха дыма. Эрика провела по нему рукой и закрыла ящик. Но тут же выдвинула снова, достала жилет, встряхнула. Что-то маленькое и блестящее взметнулось в воздух и покатилось по паркету. Девочка нагнулась и подняла серебряную монетку. Крестик с одной стороны, маяк с другой. Подарок Мишель на её двузначность.
Монетка холодила ладонь. Эрика смотрела на неё как зачарованная. Замерла, утонула в памяти, а когда очнулась, быстро вернула в карман, засунула жилет в чемодан. Зашуршала молния, щёлкнул кодовый замок. Всё-таки кое-что своё у неё ещё осталось.