Ни одно частное предприятие, независимо от его размера, никогда не может стать бюрократическим, пока оно управляется исключительно на основе прибыли. Твердое следование предпринимательскому принципу максимизации прибыли позволяет даже крупнейшим концернам абсолютно точно определять роль каждой сделки и вклад каждого подразделения в общий результат. Пока предприятия стремятся только к прибыли, они защищены от пороков бюрократизма. Бюрократизация частных предприятий, которая, как мы видим сегодня, происходит повсюду, является прямым результатом интервенционизма, вынуждающего предприятия принимать в расчет факторы, которые при условии свободы определения своей политики вряд ли играли бы какую-либо роль в ведении дела. Когда фирма должна учитывать политические предрассудки и разного рода сантименты, чтобы избегать постоянного беспокойства со стороны многочисленных государственных органов, она вскоре обнаруживает, что больше не в состоянии строить свои расчеты на прочной основе прибыли и убытков. Например, некоторые предприятия коммунального хозяйства в Соединенных Штатах, чтобы избежать конфликтов с общественным мнением, а также с законодательными, судебными и административными органами правительства, проводя кадровую политику, не берут на работу католиков, евреев, атеистов, дарвинистов, негров, ирландцев, немцев, итальянцев и вновь прибывших иммигрантов. В интервенционистском государстве, чтобы избежать обременительных наказаний, каждое предприятие вынуждено приспосабливаться к пожеланиям властей. В результате эти и другие соображения, чуждые предпринимательскому принципу извлечения прибыли, начинают играть все большую и большую роль в ведении дела, тогда как роль точных расчетов и учета издержек соответственно уменьшается, и частное предприятие начинает все больше принимать на вооружение методы управления государственными предприятиями с их развитым аппаратом формальных правил и инструкций. Одним словом, оно становится бюрократизированным.
Таким образом, прогрессирующая бюрократизация крупных предприятий ни в коей мере не является результатом неумолимой тенденции, присущей развитию капиталистической экономики. Она является не чем иным, как следствием политики интервенционизма. В отсутствие вмешательства государства в их функционирование даже самыми крупными концернами можно было бы управлять так же по-деловому, как и небольшими фирмами.
Глава 3Либеральная внешняя политика
1. Границы государства
Либерал не видит никакого противоречия между внутренней политикой и внешней политикой. С его точки зрения, так часто поднимавшийся и подробно обсуждавшийся вопрос о том, следует ли отдавать приоритет соображениям внешней политики по сравнению с интересами внутренней политики и наоборот, является праздным. Ибо либерализм изначально является политической концепцией, охватывающей весь мир, и те же самые идеи, которые он стремится реализовать в ограниченной области, он считает действительными и для более широкой сферы международной политики. Если либерал и разграничивает внешнюю и внутреннюю политику, то он делает это исключительно с целью удобства и классификации, чтобы подразделить обширные области политических проблем на крупные типы, а не потому, что считает, будто для каждой из них действительны различные принципы.
Цель внутренней политики либерализма та же самая, что и внешней, – мир. Она направлена на мирное сотрудничество как между народами, так и внутри каждой нации. Отправным пунктом либеральной мысли является признание ценности и важности человеческого сотрудничества, а вся политика и программа либерализма служит цели поддержания и расширения существующего состояния взаимного сотрудничества между членами рода человеческого. Конечным идеалом либерализма является полное сотрудничество всего человечества, протекающее мирно и без трений. Либеральная мысль всегда имеет в виду все человечество, а не просто его части. Либерализм не останавливается на ограниченных группах; он не заканчивается на границе деревни, провинции, страны или континента. Его мышление отличается космополитичностью и всемирностью: оно вбирает в себя всех людей и весь мир. В этом смысле либерализм есть гуманизм, а либерал – гражданин мира, космополит.
Сегодня, когда в мире господствуют антилиберальные идеи, в глазах широких масс космополитизм выглядит подозрительно. В Германии не в меру рьяные патриоты не могут простить великим немецким поэтам, особенно Гёте, что их мысли и чувства, вместо того чтобы ограничиваться национальными рамками, имели космополитическую направленность. Полагают, что существует непримиримый конфликт между интересами нации и интересами человечества, и тот, кто направляет свои стремления и усилия на благо всего человечества, тем самым пренебрегает интересами собственной нации. Едва ли может существовать более ошибочное мнение. Немец, работающий на благо всего человечества, наносит не больше вреда частным интересам своих соотечественников – т. е. людям, с которыми он живет на одной земле и говорит на одном языке и с которыми он образует этническую и духовную общность, – чем немец, работающий на благо всей немецкой нации, – интересам своего родного города. Человек столь же заинтересован в процветании всего мира, как и в процветании местной общины, в которой он живет.
Шовинистически настроенные националисты, утверждающие, что между разными нациями существуют непримиримые противоречия, и пытающиеся проводить политику, нацеленную на обеспечение – если понадобится, то и с помощью силы – господства своей нации над всеми остальными, обычно рьяно настаивают на необходимости и полезности внутреннего единства нации. Чем больший упор они делают на необходимости войны против зарубежных наций, тем более настойчиво они призывают к миру и согласию среди членов собственной нации. Либерал ни в коей мере не возражает против требования внутреннего единства. Наоборот, требование мира в пределах каждой страны само является результатом либерального мышления и снискало известность лишь после того, как либеральные идеи XVIII в. получили широкое признание. До того как либеральная философия с ее безусловным прославлением мира овладела умами людей, война не ограничивалась конфликтами между странами. Нации сами были раздираемы постоянными гражданскими распрями и кровавой внутренней борьбой. В XVIII в. британцы еще противостояли друг другу в битве под Гуллоденом[50], и даже в XIX в., когда Пруссия развязала войну против Австрии, другие германские государства воевали по обе стороны фронта. В то время Пруссия не видела ничего зазорного в том, чтобы воевать на стороне Италии против германской Австрии, а в 1870 г. только быстрое развитие событий помешало Австрии присоединиться к Франции в войне против Пруссии и ее союзников. Многие победы, которыми гордится прусская армия, были одержаны прусскими войсками над войсками других германских государств. Именно либерализм, первым научивший народы сохранять внутренний мир, также хочет научить поддерживать его в их отношениях с другими странами.
Решающий, неопровержимый аргумент против войны либерализм выводит из факта международного разделения труда. Разделение труда давным-давно уже вышло за границы каждой отдельной страны. Ни одна цивилизованная нация сегодня не удовлетворяет свои потребности только за счет своего собственного производства. Все вынуждены получать товары из-за границы и расплачиваться за них, экспортируя отечественную продукцию. Все, что могло бы затруднить или остановить международный обмен товарами, нанесло бы огромный ущерб человеческой цивилизации и подорвало бы благосостояние и саму основу всей человеческой цивилизации, миллионов и миллионов людей. В век, когда народы зависят от товаров зарубежного производства, нельзя больше развязывать войны. Поскольку любое прекращение потоков импорта может иметь решающее влияние на исход войны, развязанной страной, вовлеченной в международное разделение труда, политика, желающая принять во внимание возможность войны, должна постараться сделать национальную экономику самообеспечиваемой, т. е. она даже в мирное время должна стремиться остановить международное разделение труда у своих границ. Если бы Германия пожелала отказаться от участия в международном разделении труда и попыталась бы удовлетворить все свои нужды только отечественным производством, то совокупный годовой продукт труда Германии уменьшился бы, и тем самым существенно понизились бы благосостояние, уровень жизни и культурный уровень немецкого народа.
2. Право на самоопределение
Уже отмечалось, что страна может сохранять внутренний мир только в том случае, если демократическая конституция обеспечивает гарантии, что приспособление правительства к воле граждан происходит без трения. Ничего, кроме последовательного применения этого же принципа, не требуется для поддержания международного мира.
Либералы более ранних эпох полагали, что народы Земли миролюбивы по своей природе и только монархи желают войны, чтобы увеличить свою власть и богатство путем завоевания провинций. Поэтому они полагали, что для обеспечения прочного мира достаточно заменить правление династических государей правительствами, зависящими от народа. Если демократическая республика находит, что ее существующие границы, исторически сложившиеся до перехода к либерализму, больше не соответствуют политическим желаниям народа, то они должны быть мирно изменены, чтобы соответствовать результатам плебисцита, выражающего народную волю. Необходимо всегда иметь возможность изменить границы государства, если ясно выражена воля населения определенного района войти в состав другого государства. В XVII–XVIII вв. русские цари включили в состав своей империи обширные области, население которых никогда не испытывало желания быть частью Российского государства. Даже если бы Российская империя приняла абсолютно демократическую конституцию, желание населения этих территорий не было бы удовлетворено, потому что они не хотели связывать себя узами политического союза с Россией. Их демократическими требованиями были: свобода от Российской империи; образование независимых Польши, Финляндии, Латвии, Литвы и т. д. Тот факт, что их требования и аналогичные требования других народов (например, итальянцев, немцев в Шлезвиг-Гольштейне