обеспечен произносит обеспючен .
Вот я и думаю, что и либералы, и антилибералы проиграли третьей, новой силе – массовой культуре. Это чудовищный вызов и для либерального, и для антилиберального культурного ареала со стороны таких фигур, как Дарья Донцова и Акунин. Чего стоит один только факт: весьма снобистское, интеллектуальное немецкое издательство пять месяцев назад заплатило Татьяне Устиновой за один ее роман аванс в 80 тысяч евро. Такого беспрецедентного аванса никогда ни один русский писатель на западном рынке не получал. Наши коллеги в Германии, в Англии и в Америке прекрасно понимают, где искать самые горячие темы.Андрей Кузьмичев:
«Современный деловой человек как читатель гораздо либеральнее многих россиян» .
Мне, как автору колонки «Новинки книжных развалов» газеты «Ведомости», хочется поговорить о деловой литературе и о типе читающего делового человека. Ведь современный деловой человек, если он не работает на государство, как читатель гораздо либеральнее многих россиян. Но не потому, что может себе позволить купить практически любую книгу. Он либерал как экономист, потому что именно свобода позволила ему не только заняться любимым делом – бизнесом, но и реализовать свои возможности в новой России.
Возвращаясь к русской классике, я хотел бы вспомнить о том, как сто с лишним лет назад наглый русский мужик рубил вишневый сад. Эта тема всколыхнула общество, но она же потом повела за собой многих, в том числе известных писателей и ученых. Глубина этой темы просто поразительна – она прошла через две революции и осталась ведущей при советской власти. Был такой эпизод: в Большом театре на юбилее Московского Художественного театра (это время на исходе нэпа) все зрители, включая руководство Страны Советов, встали, когда один из основателей МХАТа предложил почтить память ушедшего из жизни Саввы Морозова.
Я помню период МММ с такими его новинками деловой литературы, как «Думай и богатей». Книга Наполеона Хилла выходила огромными тиражами. И многие люди, которые читали и читают такие книжки, до сих пор в теме. Те, кто реально в бизнесе, пятнадцать лет назад знали из книги Ли Якокку, как он поднял из пучины концерн «Крайслер». Сейчас они читают Энди Гроува и других авторов, в том числе книгу «Новейшая новинка» о Силиконовой долине. Бизнесмены очень точно чувствуют все изменения этого рынка.
Не далее как сегодня я анонсировал книгу двух шведских авторов «Нетократия». Название очень интересное, перевод – ужасен, но там есть выражение «гражданин сети». Оно в ходу уже не только в Европе, но и у нас в России. Я недавно спросил одного успешного молодого человека (ему тридцать с хвостиком), что он читает, где берет книги. Он ответил, что в магазине книги перестал покупать, скачивает с портала себе в ноутбук и работает только в сети. Значит, он уже стал гражданином сети. Это очень интересная тенденция, которую мы пока не замечаем.Галина Козлова: Можно я за Устинову заступлюсь? Я правда считаю, что если кому-то надо было давать премию, то именно ей. В ее романах действительно в обязательном порядке присутствуют либо позитивный олигарх, который крутился, крутился и заработал деньги, либо честный правитель…
Дмитрий Бак:
«Либеральная мысль должна стать проектом» .
Мне кажется, разговор напрасно вращается только вокруг кризиса либерализма как такового. Я припоминаю историю, услышанную от Александра Жолковского. В пору разгрома «машинного перевода» всех диссидентствующих лингвистов собрали в одной конторе (кажется, «Информэлектро»), чтобы удобнее было за ними наблюдать. Больше никуда на работу не брали. И вот герой приходит к кадровику и подает заполненный «личный листок по учету кадров», в котором все прелести налицо: родственники за границей, пятый пункт и т. д. И кадровик изрекает бессмертный логический парадокс: «Ну да, позвонили, сказали всех брать… Но ведь не только же всех!»
Вот и мы говорим о кризисе либерализма, а речь должна идти о процессах, за последние годы исказивших все без исключения прежние культурные ориентации, типы самоидентификации: политические, литературные, просто поведенческие. Ведь посмотрите, были «коммунисты», «диссиденты», «верующие христиане», «прозаики-деревенщики», представители андеграунда, писатели-эмигранты – и где они теперь? Все преобразились неузнаваемо, и это не беда их и не вина, а какой-то объективный процесс.
Андеграундный Д. А. Пригов входит в мейнстрим, Гребенщиков поет во МХАТе, честный деревенщик печатает роман «Все впереди», эмигранты ММ и NN ездят из России на Запад и обратно, диссидент Л. на первых Мандельштамовских чтениях говорит, что отказывается от доклада, потому что поэзия Мандельштама больше не «ворованный воздух».
Тотальная реидеологизация, резко и непропорционально быстро сменившаяся постмодернистской деидеологизацией, сделала невозможными все традиционные способы культурной идентификации – не только либеральный. Я говорю именно о связи теории и практики, например «либеральной мысли» и «либерального проекта». Почему-то сейчас нельзя быть в прежнем смысле слова ни диссидентом, ни верноподданным, ни маргиналом, ни либералом – вот в чем надо разбираться!
Далее. Александр Иванов дельно говорил о приходе третьей силы. Так всегда бывает в культуре. Например, в 1880-е годы спорили, устоит ли русская классика (Тургенев–Гончаров–Достоевский) перед бешеным натиском новой, массовой, ничтожной, тенденциозной литературы (Салиас, Окрейц, Авсеенко, Мещерский). А тут берет и побеждает третья сила – Чехов и предсимволисты, которым в недалеком будущем предстоит создать новую парадигму. Они уже печатаются (Минский, Мережковский, Брюсов), а их не замечают, все выбирают между Тургеневым и Достоевским, с одной стороны, и князем Мещерским и Гейнце – с другой…
Но речь, собственно, даже не об исторических аналогиях. В формулировке темы сегодняшнего «круглого стола» специально подчеркнуто, что антилиберализм сознательно оформляется в виде проекта, а вот либеральная мысль остается мыслью и не более – в проект она превращаться не желает. Так вот, если допустить, что наша с вами, надеюсь, общая либеральная мысль желает выжить, то она должна создавать информационные поводы, должна стать проектом. Необходимо говорить не между собой в нашем интеллигентском гетто, а освоить другие, чужие языки, не гнушаться ими. Иначе – продолжение падения, опускание на дно, окончательный уход со сцены.
Мне кажутся странными рассуждения по поводу того, дозрела Россия до чего-то хорошего или еще не дозрела? Это все равно что победа революции в одной отдельно взятой стране: победим пока в отдельной, раз другие страны еще не созрели. Беседы промеж себя напоминают то ли споры в пионерлагере на тему «Может ли мальчик дружить с девочкой», то ли атеистические пропагандистские лекции в среде и без того неверующих. Вы попробуйте верующего убедить, что Бога нет (простите за каламбур – не дай Бог)!
Посмотрите, сколько информационных поводов создали авторы антилиберального проекта: «Консерватор», «Господин Гексоген», эскапады Дмитрия Ольшанского, процессы «Идущих вместе». Скажете, скандалы? Нет, информационные поводы! А где динамика в стане либералов? Что нового предложено? Да это политически самое косное воззрение (достаточно вспомнить косноязычие «яблочных» лидеров). Нельзя вернуть себе популярность эпохи Попова и Собчака. Попытка вернуть прежнее в неизменном виде всегда приводила только к Ватерлоо. Нужно меняться.
Ценнее в нынешней культурной палитре «креолизация», пересечение границ, новые альянсы, нормальные сдвиги политики и поэтики (вот я, как положено, и вспомнил о литературе!). Посмотрите на наших оппонентов: по крайней мере, два информационных повода, две коррекции курса, два альянса с бывшими оппонентами.
Первый – коммунопатриотический альянс начала 1990-х годов. Каким он казался сюрпризом (коммунисты, возрождающие РПЦ, и т. д.)! А ведь стерпелось-слюбилось, оказалось так естественно.
И второй сильный ход уже в конце 1990-х: альянс коммунопатриотов с маргиналами-авангардистами, который тоже до поры невозможно было вообразить. А вскоре и он стал казаться совершенно естественным и привлек к себе новых поклонников. В советское время каждый из этих трех персонажей гулял сам по себе: обкомовский инструктор, истово верующий и стиляга-маргинал. Теперь эта бодрая трехглавая гидра широко гуляет и по садам российской словесности, и по политической авансцене.
А мы тем временем продолжаем толковать о либеральных ценностях. Кому – разочарованному и не готовому к нашей мудрости народу? Так другого-то у нас нет. Когда-то Лотман провозгласил, что «литературоведение должно стать наукой». Так вот – либеральная мысль должна стать проектом. Пора!Наталья Иванова:
Провокативно поставленный вопрос вызвал ответы, которые нуждаются в дальнейшем осмыслении. Проблема «либеральный – антилиберальный» существует (как существуют и связанные с ней проблемы) на очень разных уровнях, включая массовую литературу, так называемую элитарную литературу и систему ее продвижения.
Лет десять назад, встретившись в Нью-Йорке с одним очень известным издателем, я рассказала ему, что у нас есть замечательный писатель Маканин. И о чем же меня спрашивает этот издатель? Он спрашивает: «Сотрудничал с КГБ?» Я говорю: «Нет». Он: «Может быть, бабушку свою убил?» – «Нет». – «Вы что, хотите сказать, что он просто хороший писатель?» – «Да». – «Ну, тогда нет никакого смысла дальше это обсуждать».
И все-таки, несмотря на происходящее, мы должны и будем делать свое дело. Несет ли автор ответственность за то, что создает? Приведу в заключение нашей беседы слова, сказанные в 1919 году Михаилом Бахтиным: человек искусства ответствен за общество, в котором он живет, а общество ответственно за человека искусства. Это взаимная ответственность, и она существует.
Вот, например, слушала я сегодня на радиостанции «Свобода» беседу с Борисом Дубиным и другими такими же умными людьми, называется «Встреча в ОГИ». Речь шла о герое в литературе и в жизни. И один из участников беседы, настоящий интеллектуал, говорит: «Герой и негодяй… это одно и то же». Если интеллектуалы согласятся с тем, что герой и негодяй – одно и то же, если они согласятся с тем, что между либеральным и антилиберальным тоже никакой разницы нет, то, может быть, книга, которую напишет такой интеллектуал, и будет интересной, а вот наша жизнь – точно нет.