Или, наконец, общечеловеческое наследство, мировая культура – точнее, для нас все-таки не мировая, а ограниченная ареалом христианских цивилизаций? Эта позиция была бы для меня самой приемлемой. Такое наследство не передается с кровью, в него каждый может вступить только личными усилиями. Усилиями «в просвещении стать с веком наравне». Но здесь, мне кажется, консервативная позиция и неуместна, и неплодотворна. Те, кто чувствуют нынешний момент этой общей цивилизации, согласятся, что это момент глубоко кризисный. В такое время консерватизм не помогает. Любовь к «священным камням» и верность им ничего не дадут. Потому что как вере нужны не только святыни, но живая святость, которая всегда нова и неожиданна, так и культуре нужно живое вдохновение. Оно спасет от крушения и надругательства «священные камни». Я глубоко убеждена, что все, что сохраняется в ходе исторического преемства, сохраняется не охранительством, а обновлением, новизной. Меня вполне устраивает определение Т. С. Элиота (которого по многим приметам относят к консерваторам): традиционно то, что представляет собой нечто новое по отношению ко всей традиции; то, что выдерживает суд традиции (статья «Традиция и индивидуальный талант»).
4. Это и ответ на последний вопрос. Это и есть поле действия – «талант, единственная новость», как сказал Пастернак. Общее это поле – или исключительно индивидуальное, поле это диалога – или радикального отчуждения от всей актуальной ситуации с ее спорами, не берусь сказать. Если же меня попросят поточнее определить, что имеется в виду под «талантом», могу только сказать: тот, кто спрашивает, таких дефиниций, и получив их, никогда не сможет применить; а тот, кто каким-то образом знает, – вопросов не задает. Дефиниция требует следующей дефиниции, и ряд этот уходит в дурную бесконечность, вроде тех, которыми любит играть постмодернизм. А можно просто довериться себе и услышать: вот новое.
Роман Солнцев:
1. Мы в России – вечные спринтеры, живем короткими дистанциями, надеясь и тут же отчаиваясь, при первой же неудаче. Хотя любим играть мускулами, обожаем миф про дурачка, который тридцать лет сладостно пролежал на печи и вдруг – сотворил чудо… А вот «вдруг» получается всегда с чужой помощью: щука ли помогла, сказочная ли подкова, об которую споткнулся… а еще вариант – мудрая девица, золотая коса.
Так что разделим проблему первого вопроса надвое: с точки зрения мужчин и с точки зрения женщин. Не берусь говорить за вторых, хотя полагаю: женщина более терпелива и медлительна в оценках…
А с точки зрения мужской: ну не могли семьдесят лет уравниловки и круглосуточной атаки на серое вещество народа пойти даром, тем более что наряду с этим существовали хорошие социальные условия: бесплатная медицина, дешевый транспорт. А для огромной страны, замечу, дорогой транспорт – это уничтожение единства нации. Интернет? Это, скорее, одиночество в космосе, виртуальная дружба непонятно с кем и для чего.
Короче: великую идею либерализма скомпрометировало верхоглядство экономических гениев, их равнодушие к растерянному народу, надежда на авось. Не просчитали скрупулезно, что нужно было – как минимум! – сохранить: вклады в сберкассах и дешевый транспорт. То есть умница Гайдар – хоть и работал в журнале «Коммунист», а может быть, как раз поэтому, – являясь в душе диссидентом, в мыслях был далеко впереди и поторопился… Как тот же Ваня, долго пролежавший на жаркой печи. Только не нашлось волшебной щуки, а поднялись пираньи с мутного дна, да и пираньи льстивые… и подкова пропала… а девица – золотая коса плюнула на своего алкоголика и поехала в гарем к турку…
Простите за вольное толкование мудрых идей экономики, но говорю как человек, живущий трудно, как многие миллионы, и по этой причине прекрасно понимающий озлобление стариков, разочарование среднего поколения, которому так и не дали открыть свое дело взяточники из структур власти: чиновники, милиция, бывшие председатели колхозов, СЭС, пожарные и просто бандиты. Молодежь – да, она знает английский, она сразу этому поверила, но сразу же и покатила на Запад…А кто не уехал – мечтают. Даже те, кого поддержали стипендиями и грантами, наконец, наши бизнесмены, даже пара олигархов. Но поскольку эти богачи сами живут все-таки не здесь, а вдали, их дети учатся там, то какому патриотизму могут научить?
Посему самое сильное, среднее, поколение никак не может быть в состоянии поколенческого противостояния с тем же Гайдаром. Налицо именно компрометация либеральных идей.
Не берусь утверждать, что наш народ «соборный»… эта песня тех, кто мечтает вернуть СССР. В том-то и дело, что народ у нас всегда был себе на уме. И легко подхватывал любые новые идеи. Особенно – через талантливые книги…И наши великие писатели (а почему, какой Фрейд это поймет и объяснит?) внушили народу, какой он есть или каким он должен быть, чтобы соответствовать прогрессу, – и нате вам: бунтари, цареубийцы, бесы…То есть в зачаточном состоянии они есть и были везде, но именно в России были гениально обрисованы и тем самым подготовили бесконечные смуты и революции.
Сегодня эту роль играет телевидение: мы внушаем народу, какие мы (нация остроумных воров, изобретательных убийц), – и после каждого сильного фильма или сериала через месяц-два все это исполняется «в натуре» по всей России. А литература, став на 90% игрушечной, свою миссию – как созидательную (поэзия), так и разрушительную (проза) – утеряла.
Так что перейдем к литературе.
2. Размежевание произошло единственно из желания найти виноватого и самому взорлить выше к власть предержащим. Даже невинное, естественное в свое время желание большой части писателей России отколоться от михалковско-бондаревского Союза сегодня ставится в вину: «Вы раскололи СП, вы раскололи страну. Мы патриоты, а вы, господа демократы, откровенные западники. Вы вознамерились разрушить великую державу».
Странная ситуация! Вспоминаю, как на съезде народных депутатов СССР мы с седьмой, что ли, попытки обломали наконец рога цензуре, вырвали из Конституции статью о руководящей и направляющей, единственной…И что же! Именно наши оппоненты всласть использовали все эти годы свободу слова, понося нас… того же Астафьева… Но Астафьев ли, вышедший из СПРФ, западник? Разве западники такие основатели Союза российских писателей, как Борис Можаев и Юрий Нагибин, Михаил Дудин и Юрий Карякин? Исследователь «Слова о полку Игореве» Игорь Шкляревский и прекрасная поэтесса, глубокий знаток всего русского Марина Кудимова? Конечно же, наши оппоненты под красным флагом прекрасно знают, что не так все, не так, но на смятенных людей впечатление производит не логика, а эмоция, резкие слова. Значит, надо поносить.
Но (если на секунду вернуться к той поре, когда именно демократы были во власти) ведь они нашему Союзу российских писателей не помогли ни рублем! Тот, бондаревский, Союз остался в роскошном особняке на Комсомольском проспекте, некий всеобщий михалковский Союз союзов занял дом Ростовых, а нашему СРП досталась крохотная – одна! – комнатка, за которую мы еще должны платить арендную плату. Что же вы, господа либералы, не помогали нам? А чтобы вас не упрекнули, что вы поддерживаете близких себе по взглядам. И что же, вас стали больше любить господа из газеты «Завтра»? Нет, конечно. О, как хорошо в демократической стране быть в оппозиции!
Так вот, в расслоившейся стране, в разорванной стране (уверяю вас: Москва это не Россия! И чем далее, тем резче различия) мы все устали. И «демократы», и «патриоты». И когда вдруг через десять– двадцать лет нас сводит судьба на каком-нибудь литературном празднике (конечно, не в Москве, а в провинции… в Томске… на Севере…), мы, к своему изумлению, чувствуем, что добрые ниточки юношеских времен не разорваны! И нам чрезвычайно интересно, что сегодня пишет тот или иной писатель из того «стана», как размышляют о жизни и литературе иные критики. Мы же перестали читать друг друга! Да, мы откололись, но именно оскорбительные печатные поношения нас разделили, как стеной. Скажем прямо: и среди «наши» есть неуступчивые фразеры. «Как, вы подали руку коммунисту?! Ах, ах!.»
Так вот, подустали. И вдруг показалось: такая все это чушь – неозападники… неославянофилы… Иной неозападник так владеет словом русским со всеми его зеркальными глубинами (Д. Быков), что иной неославянофил (пощадим), с трудом ворочающий слова, лучше бы занимался в школе глухонемых. Если посмотреть с более высокой точки зрения: Запад стремительно вторгся в Россию. Трудно не увидеть в творчестве того же В. П. Астафьева, писателя до кровиночки русского, да и в творчестве других крупных русских писателей – переосмысленных уроков Маркеса и Кафки, например. Но ведь и Россия покорила Запад! Не берусь судить про Америку, но многие европейские прозаики – верные ученики Достоевского. А наши гениальные программисты (только в Силиконовой долине в США около 20 тысяч молодых русских программистов!), а наши дерзкие художники, наши красавицы (мисс Европа, мисс Вселенная, жены и подруги великих художников, актеров, музыкантов мира), а наш балет, а наши баритоны и меццо-сопрано, наши спортсмены…
Само государство Россия, разумеется, сохранится, но сохранится ли узнаваемая культура? Наверное, надо терпеливо подождать год-два-десять… Вдруг да получится некий синтез, который устроит и неозападников, и неославянофилов?! То, что новый век принесет сюрпризы, несомненно. Ведь меняется и сам читатель! А для кого пишем?
Конечно, упертые сторонники любой крайней идеи останутся всегда, ибо лишь эта театральная упертость и есть единственное их качество, которое позволяет им быть заметными. Но чем крупнее талант, тем он больше любит все прекрасное.3. Время покажет.
4. Мне трудно судить о критике в категориях для меня умозрительных. Под всем на свете все равно змеятся экономические категории. Например, «Литературная газеты», заявленная как свободная трибуна писателя, редко напечатает автора, который чем-либо не угодил ее главному редактору, причем порою по причинам совершенно далеким от литературы! Верно говорил Воланд про москвичей: их испортил квартирный вопрос… (или дачный, поправим для нынешнего времени)… Я лично это испытал на себе, поддержав в свое время старый президиум Международного литфонда (куда от Сибири, кстати, входили мы с Астафьевым). Я предлагал встретиться старому президиуму, легитимно избранному и подтвержденному тремя конференциями Литфонда, и новому, предложенному группой Михалкова-Полякова… но, кроме оскорблений на свою голову, ничего внятного не получил. И «ЛГ» в те дни не напечатала ни одной статьи, представляющей иную точку зрения… Разумеется, здесь ни при чем ни модернисты, ни традиционалисты, а здесь при чем своеволие, насильственно создаваемый из номера в номер образ той России, какой ее хочет видеть группа лиц, захватившая тот или иной орган. Но вся беда в том, что «ЛГ» – не «Вечерняя Москва» и даже не «Московские новости», России, в общем, наплевать, кто там главный редактор. «Литературная газета» традиционно выписывалась и читалась всею интеллигенцией России. И была – пусть не всегда – и в самом деле свободной трибуной для всех талантливых. Сегодня же она в первой своей тетради – вариант «Независимой газеты» старого засола со вполне симпатичными статьями самого В. Третьякова… Но в том, что касается второй тетради, – согласитесь, отбор авторов здесь на редкость удивительный. Большей частью здесь авторы с Комсомольского проспекта. Не понимаю, зачем Полякову надо было в таком случае переходить в наш Союз российских писателей, если теперь мы не читаем в «ЛГ» ни Жуховицкого, ни Ваксберга (могу назвать еще десяток блестящих критиков и публицистов, не говоря о ярких поэтах и прозаиках, немилых газете «Завтра», а стало быть, теперь и «ЛГ»)?!