ИРИНА ХАКАМАДА: Это ягода. Значит, имелось в виду не это. Имелось в виду, что если шахта закрывается, и государство принимает такое решение, если неугодно, то нужно заниматься малым бизнесом. А то, что Любимов все это вывернул наизнанку, что же поделать.
ИВАН МОХНАЧУК: Я повторяю ваши слова, и, к сожалению, в Воркуте морошка не растет.
ИРИНА ХАКАМАДА: Нет, вы не повторяете мои слова. Это тоже клевета. В общем, мой призыв не работает. Я как-то пыталась о людях поговорить, собраться понять, что делать.»
Он смертельно опасен
«Эта страна пережила себя. Ее существование не нужно больше никому – ни оккупированным ею народам, ни ее собственному народу – и, более того, представляет собой смертельную угрозу для человечества.
Спланированное убийство чеченского народа – только первое звено, наиболее заметный и зримый факт в цепи бесчисленных преступлений русской империи. Геноциду подвергались здесь не только народы Кавказа, но и стран Балтии, и Украины (один голодомор 1932–1933 годов чего стоит!), медвежья лапа этого кровожадного хищника накрывала еще совсем недавно всю Среднюю Азию и Казахстан… Сегодня они на одном конце своей обветшалой империи убивают чеченцев, на другом – „не сдают“ цивилизованному человечеству Кенигсберг, оттяпанный когда-то у Германии исторический город, превращенный ими в типичную совдеповскую заштатную помойку; а на третьем – зубами и когтями вцепились в нагло отхваченные у японцев в результате вероломной агрессии 1945 года Курилы».
(Борис Стомахин)
Он идолопоклонник
«…Это совершенно извращенное азиатское представление о роли и месте государства в жизни страны унаследовано нами не только от советского режима – оно насильственно прививалось национальному сознанию в течение всех десяти веков российской истории.
…Пока наше национальное сознание, наша внутренняя и внешняя политика не избавились от комплекса державности, ни о каком соблюдении прав человека в нашей стране нечего и мечтать. А в глазах просвещенного человечества мы так и останемся нелепым соломенным пугалом, годным лишь на то, чтобы на собственном опыте учить других, как не надо жить.»
(Сергей Ковалев)
Он оккупант
«Русские кажутся порой со стороны безумным народом, порождающим „по образу и подобию своему“ на каждых выборах каждые четыре года такое же безумное – и такое же преступное! – государство. Они дошли до того, что законодательно, видите ли, „запретили“ татарам переводить татарский язык на латиницу! По новому закону, принятому Госдумой, языки оккупированных „народов России“ теперь должны использовать только алфавит оккупантов – кириллицу. Чтобы, не дай бог, какая „антироссийская“ крамола не просочилась, или, упаси господь, вообще мысль о независимости от Москвы. Мало кто оценил этот „закон“ по достоинству, а ведь в нем одном – уже смертный приговор империи, дошедшей до подобного маразма…
Они пыжатся во всемирном масштабе, стучат своими коваными сапогами по трибунам ООН, демонстративно кидаются калом и переругиваются с ПАСЕ, на чем свет стоит поносят, брызжа слюной, Католическую церковь, нагло (вопреки всем международным правилам и правам) аннулируют визы западным журналистам и не впускают в страну много лет здесь проживших иностранных священников – от католических до буддистских. А в их собственной стране место идеологического отдела ЦК КПСС давно и прочно заняла РПЦ – тоталитарная секта, созданная Сталиным в 1943 году под видом якобы „возрождения православия“ и являвшаяся все советские годы фактически филиалом КГБ.
Россия назойливо командует, вмешивается, поучает весь мир, как надо жить. Преуспев только по части строительства ГУЛАГов и безумных, чудовищных расправ в них над собственным народом, эта страна по сей день (и сейчас еще больше, чем раньше) тешит свои мессианские комплексы, мнит себя „Третьим Римом“, единственно праведной цивилизацией, этаким „пупом земли“, призванным учить „греховный“ Запад и весь прочий мир, как им жить. С упорством моськи Россия тявкает из подворотни на всех, в ком инстинктивно чует духовное превосходство над собой.»
(Борис Стомахин)
Он ждет, когда его пристрелят
«Я русский, но я всерьез думаю, что логика, которой руководствуется сейчас мой народ, сродни логике бешеной собаки. Бешеная собака смертельно больна, ей осталось жить три – максимум семь дней. Но она об этом не догадывается. Она бежит, сама не зная куда, характерной рваной побежкой, исходит ядовитой слюной и набрасывается на всякого встречного. При этом собака очень мучается, и мучения ее окончатся, когда ее пристрелят».
(Валерий Панюшкин)
Он всего боится
«Страх, который живет в душе русских, не порожден внешними обстоятельствами. Это экзистенциальный страх – он является самой основой русскости. Русский не верит никому и всего боится».
(Юрий Амосов)
Он не в Италии живет
«Народ наш такой, какой есть, и с той историей, которая есть. И жаловаться на историю и народ, в результате этой истории сложившийся, – это все равно что жаловаться на климат. Да, не Италия. Но живем же».
(Виктор Шендерович)
Он не любит олигархов
«Страна удивительная. Она готова терпеть жадных и продажных чиновников всех уровней, верить, что президент далек от олигархов, хотя только слепой не заметит, что он просто давно уже сделал среди олигархов свой выбор. Она только не готова признать, что эти парни, „разграбившие страну“, не хуже, а нередко и лучше тех, кто кричит о продаже родины, нередко пополняя свои счета в банке за счет все тех же умных ненавистных им мальчиков. А если я скажу, что уж лучше бы кто-нибудь из этих умных богатых парней, дающих немалый процент ВВП (я имею в виду валовой внутренний продукт), стал президентом, меня сотрут в порошок. А также напомнят, что человек с фамилией Абрамович не может стать президентом России. Увы! Вот поэтому те, что с неправильной фамилией, и находят себе Путина. А вся страна играет в эту игру. Обожает своего президента и делает вид или (и впрямь?) не понимает, кто реально руководит страной».
(Наталья Геворкян)
Он нуждается в богачах
«Заработали ли мы упреки в том, что пируем, когда масса чумует? Разве наш пир в конечном итоге не выгоден тому же народу? У народа нужда в богачах. Мы были бы никудышными бизнесменами, если бы не просчитывали конечный результат каждого своего шага».
(Михаил Ходорковский, Леонид Невзлин)
Он думает, что булки на деревьях растут
«Если только Россия откажется от бесконечных разговоров об особой духовности русского народа и особой роли его, то тогда реформы могут появиться. Если же они будут замыкаться на национальном самолюбовании, и искать какого-то особого подхода к себе, и думать, что булки растут на деревьях… Они так собой любуются, они до сих пор восхищаются своим балетом и своей классической литературой XIX века, что они уже не в состоянии ничего нового сделать».
(Альфред Кох)
Он младенец
«Русский народ – младенец с не заросшим родничком. Пока он не зарастет, нам можно будет вложить в голову все что угодно».
(Виктор Шендерович)
Какой он, русский человек?
«Русский человек – то Обломов, то Рахметов: то на диване, то на гвоздях».
(Юрий Карякин)
Он все же оправдался
«9 мая 1945 года советский народ (не сталинский режим, нет, ни в коем случае не режим) оправдался перед всем миром за то зло, которое до и после войны причинил себе и другим».
(Семен Новопрудский)
Русский писатель о нем
«В этой стране пасутся козы с выщипанными боками, вдоль заборов робко пробираются шелудивые жители. <…> В этой стране было двенадцать миллионов заключенных, у каждого был свой доносчик, следовательно, в ней проживало двенадцать миллионов предателей. Это та самая страна, которую в рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя. <…> Я привык стыдиться этой родины, где каждый день – унижение, каждая встреча – как пощечина, где все – пейзаж и люди – оскорбляет взор».
(Борис Хазанов)
С кем он собачится
«Так что грузины, латыши с эстонцами, страсбургские общеевропейцы и прочие наши многочисленные нелюбители – это всего лишь, по сути, наше зеркало. И чем сильнее мы с ними собачимся, тем становится очевиднее им и всему миру: мы все менее способны заняться толком сами собой, приведением в порядок собственных дел, созданием того нового, чем мы могли бы гордится сегодня, а не воротя голову минимум на 60 лет назад».
(Георгий Бовт)
Не скифы мы, не азиаты
«Мне кажется, что нужно делать какое-то другое усилие. Нация состоит фактически из двух народов. Одна часть, большинство – одного склада, а вторая, которая в меньшинстве, – европейского склада. Я намеренно это большинство не называю азиатами, потому что я недавно съездил в Китай и долго наблюдал, что такое реальная азиатская ментальность. Я пришел к интересному выводу, что мы и на азиатов не похожи. Надо отбросить кочевников, которые обладают отдельным способом воспроизводства и отдельной идеологией. Кстати, в своей последней книге Гайдар очень хорошо описал разницу между оседлыми народами и кочевниками. Кочевника и азиатом назвать нельзя, потому что он везде – в диком поле, а оно и в Европе, и в Азии – везде. А вполне оседлой азиатчиной являются Китай и Индия. Эту ментальность и нужно изучать для сравнения нас с ними.»
(Альфред Кох)
Народ за бугром
«Опять Америка сегрегирована на белых и черных, на богатых и нищих. На самом деле Америка сегрегирована в Новом Орлеане оказалась не на богатых и нищих, а на умных и глупых. Правда, очень много глупых. Социальный состав тех, кто остался в Новом Орлеане, – это тот же социальный состав, что сидит в тюрьме. Выпустите их из тюрьмы, уберите их полицейских, и вы получите то, что происходит в Новом Орлеане. Вот они сидят там на стадионе и говорят, извиняюсь, что у них все, пардон, в испражнениях. Вот вы знаете, в лагерях беженцев не пахнет, лагерях беженцев дикая антисанитария, потому что нет воды, потому что есть проблемы, с укусами комаров и т. д., но вы знаете, вот беженцы российские на Кавказе они знают, что ходить в туалет нужно в одно место. А люди, которые сидят на стадионе, не могут договориться, куда ходить, потому что они так устроены благодаря американской системе Вэлфера, которая их развратила. Они ходят,