— Пер-р-рекидывайся, пр-р-ридурок!
Еще один удар заставил зверя закрутиться на месте, тело свела болезненная судорога, выворачивающая кости из суставов. Завертелся туманный вихрь, и в сугробе закопошился человек. Его обнаженное тело вздрагивало, руки судорожно скребли снег, он кашлял и хрипел, пытаясь встать на дрожащие ноги.
Алексей с трудом приходил в себя, скрипя зубами от боли. Все тело ломило, а голова раскалывалась то ли от радикальных воспитательных мер Хозяина, то ли от принудительной трансформации, то ли от слишком резкого перехода из звериной сущности в человеческую, а скорее, от всего вместе.
— Ну, то-то же! — раздалось в голове. — Давай уж одежу накидывай, неча тут голой задницей сверкать, а то простудишь еще что-нибудь нужное.
Хоть во время разговора пасть медведя не открывалась, но морда была довольно выразительная. И сейчас она выражала удовлетворение и снисходительную насмешку. Хозяин больше не сердился.
Молодой человек, действительно, не сразу понял, что лежит в сугробе — не до того было. Но сейчас, почувствовав холод, пополз к одежде, натянул штаны, рубаху, сунул ноги в сапоги и закутался в изрядно промороженный кожух. «Нет, все же в волчьей шкуре, по крайней мере, не холодно» Мелькнувшая мысль напугала до тошноты, от воспоминания о собственных кровавых планах замутило, и Алексей согнулся, пытаясь сдержать рвотные позывы.
— Ну, будя, будя! Экий ты нежный, перевертыш, — медведь уселся на снег и даже, кажется, облегченно вздохнул. — А и поделом тебе! Впредь будет наука. Коли не умеешь зверя в узде держать, так неча и перекидываться. Вот кабы меня рядом не оказалось? Все, пропал бы человек. Да, ладно, кабы волк остался, волк — зверь благородный. А то ведь чудище кровожадное, на весь род людской обиженное!
— Спасибо тебе! — отдышавшийся Алексей поклонился низко, до земли, как было принято в этом веке. И впервые сделал это искренне и от души, не испытывая неловкости и смущения. — А ты и, правда, Велес?
— Так когда-то люди кликали. Можешь и ты так называть. Звери почитают Хозяином. Только я им не хозяин. Они сами по себе живут и в хозяевах не нуждаются.
— Спасибо! — еще раз поблагодарил молодой человек. — Если бы не ты…
— Вот заладил — «спасибог», да «спасибог»! Я уж спас тебя. Как угораздило-то в волчьем обличьи застрять?
— Не знаю, — растерянно пробормотал молодой человек. — Заснул… проснулся, а оберег почему-то не сработал.
Алексей, приподняв рукав, посмотрел на запястье и похолодел — татуировка поблекла и едва просматривалась, некоторые элементы узора вообще исчезли.
— Это не оберег, а баловство, — пренебрежительно фыркнул Велес. — Толку от него немного, да и держится недолго. Откуда он у тебя?
Алексей снова поведал историю, на этот раз стараясь быть максимально честным, но не вдаваться в подробности.
— Да уж, — проворчал медведь, — угораздило же тебя связаться с Локи. Знавал я этого прощелыгу, но в прежние времена он сюда не совался — местные боги этого бы не потерпели. А беде твоей я ничем не помогу. Я, хоть, сам оборотень и перевертышей привечаю, но сделать из тебя истинного оборотня не могу, так же как и снять проклятие, не мной наложенное. Были в прежние времена люди, что знали секрет, как человечью и звериную сущность примирить, а теперь уж они все повывелись. Мой побратим, полоцкий князь Всеслав, наверное, последним из них был.
Одно знаю, человек со зверем, что внутри его живет, сам должен справиться. Ни бог, ни колдун ему не поможет. А как справиться, не ведаю. Ну, прощевай, перевертыш, авось, еще свидимся. Пойду, внучку свою непутевую проведаю.
— Леся? — встрепенулся молодой человек. Как же он мог о ней забыть?! — Что с ней?
— Ты ее Лесей зовешь? А я, вот, Белкой кличу. Рыжая она, да шустрая. С ней все в порядке будет, побегает еще вертихвостка. Так что, благодарить меня не стоит, больше я твой должник.
Медведь поднялся и, отряхнувшись, направился к лесу.
— Велес! — окликнул его Алексей. — Я вот спросить у тебя хочу. Почему ты в зверином облике? Человеком-то, наверное, удобнее, да и спят медведи зимой? А старик… ну, колдун, что здесь неподалеку живет, говорил, что ты, вроде, тоже… уснул.
— Чурила? — медведь раздраженно рыкнул, словно воспоминания о колдуне были ему неприятны. — Знаю такого. Чудной старик. А медведем я хожу, потому что в человечьем обличьи мне в этот мир пути нет. Ушел я отсюда. Внучка только вот… Да и медведем появляться могу лишь здесь, в древнем своем лесу. И леса-то уж нет — одни гнилушки. А какая дубрава была! Эх! — Велес горестно вздохнул, махнул лапой и скрылся в подлеске.
Какое-то время Алексей сидел, мрачно рассматривая потускневшую татуировку. Больше перекидываться нельзя — это очевидно. То, что рядом оказался Велес, — большая удача, хотя, вряд ли, он встретился случайно. Скорее всего, следил за непутевым оборотнем.
Молодой человек попытался определить, сколько сейчас времени, но небо было затянуто снеговыми тучами, и солнца не наблюдалось. В любом случае, в Москву он сегодня уже не попадет, надо идти к колдуну, тем более тот намекал на какой-то важный разговор. Возможно, нашлось средство снять проклятие, но в это плохо верилось — даже сам Велес не знает, как с этой бедой справиться. «Вот и еще один день потерял», — горестно подумал Алексей и побрел к избушке колдуна.
— Явился! — проворчал Чурила, перебиравший на столе какие-то веточки и пучки душистых трав. — А я уж думал, что не придешь. Что-то ты загулял, перевертыш.
— Охотился, — буркнул молодой человек и прошел поближе к печке, чтобы хоть немного согреться.
Прогорклое избяное тепло, после купания в снегу казалось на удивление приятным. О своих приключениях и о встрече с Велесом Алексей решил не рассказывать, тем более Хозяин зверей колдуна, похоже, не слишком жаловал.
— А с девкой что?
— В роще оставил. Ей, вроде, получше стало.
— Эх, все девки одинаковы — волос долг, а ум короток, — в голосе старика слышалась сожаление. — Жаль, что так получилось. Ну, да чего уж теперь. А ты долго будешь у печи задницу греть, словно баба на сносях? Вон сколько снегу-то на сапожищах притащил, нет бы у порога обить.
— Да ладно тебе, Чурила. Не ворчи. Пока волком бегал, все одежда выстыла, замерз, зуб на зуб не попадает. Ты, кажется, сказать мне что-то хотел?
— Хотел, — кивнул старик. — Только разговор у нас долгий будет. Скидай кожух-то да на лавку садись.
Чурила аккуратно сложил какие-то травки в мешочек, оставив на столе внушительную кучку веточек, и начал их внимательно рассматривать и обнюхивать.
— Либерию, стало быть, не нашел? — спросил колдун, не отрываясь от своего занятия.
— Ну… — замялся Алексей, — узнал, где найти человека, который побывал недавно в хранилище.
— Это уже хорошо. Отыщи его непременно. — Чурила начал переплетать выбранные веточки замысловатой косичкой. — А в Москве-то как? Поди, интересно тебе было?
— Интересно..? — Алексей задумался. — Скорее, странно. Я хотел у тебя спросить про одну вещь… Самую, пожалуй, странную.
И молодой человек рассказал колдуну о своих видениях и о странной паутине, нити которой тянутся куда-то вглубь Боровицкого холма.
— Вот оно как! — Чурила отложил свою поделку и возбуждено вскочил. В глазах его снова сверкнул безумный огонь — Значит не зря я сюда пришел. Дождался-таки!
Колдун дернул себя за бороду, захохотал, заметался по избе, бормоча себе под нос и размахивая руками.
— Доигрались людишки, разбудили древнее зло, что в московской земле захоронено. Скоро, скоро вырвется оно на свободу, пожрет этот город. Захлебнутся люди кровушкой, будут корчится в огне, ими самими разожженном. Видать, самая пора теперь старых-то богов будить. Пора! Придут они на землю кровью омытую, примут жертву, восстанут в силе своей, погонят иноземного бога. Ох, любо! А прислужников его чернорясных пожрут, косточками хрустеть будут, кровушкой запивать. Ох, любо!
Алексею стало жутко, он шарахнулся от беснующегося колдуна, чувствуя, как его пробирает дрожь. Захотелось плюнуть на все разговоры, на обещанную помощь и бежать из избушки подальше от этого психа. Молодой человек попятился к двери, но был остановлен грозным окриком Чурилы.
— Стой, оборотень! Ты куда это собрался? Али меня боишься?
— Ничего я не боюсь! — сердито сказал Алексей. — Только ты о деле говорить собирался, а сам вопишь, как юродивый на паперти. Таких пророков я и Москве навидался, все людей карами божьими пугают, да обещают всякие беды. Ничем ты от них не отличаешься!
От такого сравнения Чурила опешил, замер посреди избы, зло сверкнул глазами, оскалился, но внезапно успокоился и, усмехнувшись, снова уселся на лавку.
— Не боись, волчонок, тебя истинные боги не тронут, ты ими меченый. А вот другие… Впрочем, я, и верно, не ко времени разошелся. Не к чему пока горло драть, надо дело делать. Самое время пришло для великих дел. Ты садись, давай, да не дергайся.
Алексей, насупившись, прошел к столу и сел, вопросительно посмотрев на Чурилу.
— Ты обещал поискать средство, которое может снять проклятие. Нашел? — Молодой человек решил больше не возвращаться к разговору о паутине — сам как-нибудь разберется, а то что-то старик чересчур возбудился.
— Погоди, об этом тоже поговорим, только позже. — Чурила пригладил растрепавшиеся седые космы и снова взялся за свое «рукоделие». — Все в этом мире переплетено. За одну ниточку потянешь, глядишь, и весь узелок развяжется.
Вот ты паутину видел. Не простые это видения, и не каждому даны. У тебя особый дар — ты можешь колдовство видеть, не само колдовство, а Силу, что колдуны используют. Та Сила везде есть, только где ее больше, а где меньше. В иных местах она словно вода в глубоком озере плещется, а в других, как легкий туман рассеяна.
— Магия! — понял Алексей.
— Ну, можно и так сказать, но Сила — правильнее. Я вот ее не вижу, — Чурила сокрушенно вздохнул, — но могу использовать. А ты видишь, а использовать не получится. Нет в тебе этого. Да и дар твой стихийный, как бы, сам по себе. Ты управлять им не способен.