Молодой человек невидяще уставился на слегка закопченный томик, затем поднял глаза на коробейника.
— Спасибо, Малой! — он сунул книгу за пазуху, попытался улыбнуться, но у него это плохо получилось, встал и, охнув, схватился за Демида.
— Ты ранен? — обеспокоено спросил тот.
— А-а-а, до свадьбы заживет! — махнул рукой Алексей — свои болячки казались ему сейчас такими незначительными мелочами. Очень хотелось перекинуться, чтобы зализать рану, но сейчас это было невозможно.
От группы мужиков, толпящихся вокруг пожарища, отделился щуплый человечек, в котором молодой человек узнал отца Паисия. Священник торопился к нему, всплескивая руками. Его заносило на узкой тропинке, и он то и дело проваливался в снег.
Ох ты, Алешка! Живой! — Обрадовано воскликнул наконец добравшийся до них архиерей. — А я уж не чаял и свидеться…
На Алексея пахнуло едким сивушным духом — священник снова был изрядно выпивши. Но молодой человек не отстранился, а обнял старика, уткнувшись лицом в пропахшее прогорклым лампадным маслом плечо.
— Живой я, отче!
— Ну, и ладно! Это самое главное. Ты не кручинься, чадо, все образуется. Жизнь, она порой такие кренделя выделывает, что никаких слез не хватит. — Священник гладил Алексея по голове, словно маленького ребенка, и от руки старика растекалось в измученной душе тепло и спокойствие. — Я, ить, знаю, как близких-то терять. Только мои-то были живые. — Алексей вздрогнул, попытался отстраниться, но отец Паисий удержал его, шепнув на ухо: — А кто тебе сказал, что дух помереть может? Любой дух, хоть человеческий, хоть лесной. А?
Молодой человек, недоумевая, поднял голову — на него смотрели мутные, пьяные глаза старика — и решил, что не стоит спрашивать, откуда священник знает про лесавку.
— Отошел маленько? Вот и ладно… — отец Паисий пьяненько ухмыльнулся. — А колдун-то где?
— Нет его. Я его убил. Вон там, в землянке. — Алексей махнул рукой в сторону круглого холма, из вершины которого столбом валил густой черный дым.
— Ну, и молодец, стало быть! — обрадовался священник. — Только пойду мужикамскажу, чтобы покойника вытащили, да в огонь кинули, пока все не прогорело… А то дурной он был, как бы опосля смерти колобродить не начал.
— Уже, — выдавил Алексей. Мысль о том, что тело колдуна будет гореть на одном погребальном костре с Лесей, оказалась неприятной. — Я его в костер там кинул.
— Да? Ну, и славненько, — кивнул отец Паисий. — Пойду, потороплю мужиков-то, а то к обедне в село поспеть надо.
«К обедне поспеть надо…» Алексей посмотрел на избушку колдуна, превратившуюся в догорающий костер, на гомонящих мужиков, которые снимали с кола теперь уже окончательно мертвую голову Лапши, на суетящегося вокруг них отца Паисия, на Демида, нетерпеливо переминавшегося рядом. «К обедне поспеть надо… Пора уходить домой», — подумал молодой человек. Только вот сумка сгорела вместе с избой.
— Слушай, Малой, а у тебя зеркальце есть?
— Чего?! — удивленно вытаращился коробейник.
— Зеркала, говорю, не найдется?
— Тебя, Алешка, по голове, что ли, сильно треснули? Пошто тебе зеркало?
— Нужно мне. Ты же красным товаром торгуешь, зеркальцами да бусами всякими, так, может, завалялось где?
— Никак решил полюбоваться на свою чумазую рожу? — хмыкнул Демид. — Чай, не боярышня! Вон, снегом потри, и чистый будешь. Пойдем-ка в село, а то заплутаем в лесу одни.
— Погоди, Малой. Ты толком скажи, есть у тебя зеркало или нет? — Алексей уже начал злиться на упрямого коробейника.
— Ну-у-у… есть, поди, — неуверенно сказал Демид. — Я завсегда с собой немного товара таскаю, авось, покупатель подвернется. Только, ведь, мы спешно собирались, я в торбу-то и не заглядывал.
— Ну, так загляни! Чего кота за хвост тянешь?!
— Тьфу, на тебя, дурной! Еще и рычит… — Малой, обижено сопя, пошарил в сумке и вытащил небольшое зеркальце в резной костяной оправе с ручкой. Вот, для самой ласковой покупательницы берег.
— Ну, считай, что я — твоя самая ласковая покупательница, — буркнул Алексей, забирая у Демида зеркальце.
— Как есть, дурак! — отмахнулся коробейник.
Молодой человек покрутил в руках «красный товар», полюбовался на затейливую вязь узора и вздохнул. Раньше его пугал самостоятельный переход, а теперь было все равно. Вот, только с Демидом жалко расставаться.
— Спасибо тебе, Малой! Хороший ты человек. — Алексей обнял коробейника.
— Эй, ты чего?! — удивился тот.
— Прощай, друг, я ухожу.
— Куда это ты уходишь? — подозрительно спросил Демид.
— Домой. В свой мир. Ты не пугайся, ладно, и… прощай, — улыбнулся молодой человек и заглянул зеркало.
Он постарался увидеть в нем не свое отражение, а кабинет Сен-Жермена. Измученное, чумазое лицо с обгоревшими бровями и ресницами расплылось, вместо него появился стол и сидящий за ним граф. Алексей задержал дыхание и шагнул вперед. Раздался тихий звон, и к ногам Малого упало разбитое зеркало.
Мир исчез в хаосе цветных бликов. Звон разбитого зеркала превратился в гул, словно прямо над ухом вибрировала чудовищная струна. Звук нарастал, усиливался, вворачивался в мозг огромным сверлом. Не успел Алексей по-настоящему испугаться, как струна лопнула, и он кубарем покатился по мягкой шелковистой траве. Трава при ближайшем рассмотрении оказалась пестрым персидским ковром, молодой человек облегченно вздохнул и поднялся.
Раздавшийся грохот заставил его обернуться — сидевший за столом человек вскочил, отшвырнул стул и одним прыжком оказался в двух шагах от Алексея. На лице графа Сен-Жермена сменилась буря чувств от искреннего ужаса, до не менее искренней радости.
Молодой человек ошарашено уставился в дуло пистолета, зажатого в руке графа.
— Это я, ваше сиятельство, — пробормотал Алексей, поднимая руки. — Не узнали?
— Ух, напугал! — выдохнул Сен-Жермен и, бросив пистолет, шагнул к Алексею. — Вернулся, все-таки, а я уж и не надеялся.
На какой-то миг молодому человеку показалось, что граф сейчас обнимет его. Но потом удивление и радость на лице аристократа сменилась брезгливым выражением, он сморщился и фыркнул:
— Ну, и амбре! Не узнал? Вас, мой друг, мудрено узнать. Вы хоть представляете, как сейчас выглядите?
Алексей пожал плечами и повернулся к зеркалу — могущественный артефакт можно было использовать и по прямому назначению. С туманной, отливающей металлическим блеском поверхности на него смотрел грязный, закопченный мужчина с опаленной бородой и звериными, злыми глазами. Действительно, в нем мало что осталось от беззаботного студента Лехи Артемьева. Молодой человек сморщился — таким он себе совсем не нравился.
— Ну что, убедился? — мелькнувшее в глазах Сен-Жермена сочувствие сменилось привычной холодностью. — Вы книгу достали?
— Да, ваше сиятельство, — Алексей вытащил слегка обгоревший томик. — Вот она.
Граф облегченно вздохнул и протянул руку, затем, вздрогнув, в испуге отшатнулся.
— Татуировка! У вас на запястье нет татуировки, — пробормотал он и потянулся за пистолетом.
— Не беспокойтесь, ваше сиятельство, я не причиню вам вреда, — усмехнулся молодой человек.
— Удалось избавиться от проклятия?!
— Увы… Это не возможно. — Оборотень зарычал и оскалил клыки, с удовлетворением наблюдая, как исказилось от ужаса лицо Сен-Жермена. До чего же приятно иногда сбить спесь с этого холеного аристократа! Впрочем, слишком увлекаться тоже не стоит, решил Алексей и, приняв человеческий облик, улыбнулся. — Не пугайтесь, господин граф, я теперь не опасен. Точнее, я опасен ровно на столько, на сколько сам захочу. Нет больше зверя и человека, а есть оборотень. Понимаете?
— Кажется, понимаю. — Сен-Жермен быстро пришел в себя. Видимо, приключения в прошлых эпохах закалили его, и испугался он исключительно от неожиданности. — Вы примирились со своим зверем и стали единым целым? Это чрезвычайно редкий случай. Похвально!
— Совершенно верно, господин граф. И теперь мне от вас ничего не нужно. Ну, конечно, кроме обещанной денежной компенсации.
— А вот здесь вы ошибаетесь, господин Артемьев! Вам от меня еще кое-что нужно.
— Что же? — насторожился Алексей.
— Ванна. Вы совершенно непереносимо воняете. Так что, можете воспользоваться моим гостеприимством. Ванная комната направо в конце коридора.
— Значит, удалось, все же, стать истинным оборотнем, — задумчиво проговорил Сен-Жерменом, когда за Алексеем закрылась дверь. — Сильный мальчик! Но ты не прав, мой юный друг, в том, что я тебе больше не понадоблюсь. Тайны и приключения — это очень сильный наркотик, и ты еще придешь ко мне за очередной дозой.
— Ка-р-р-р! — раздалось за спиной.
Граф вздрогнул от неожиданности и обернулся. На зеркале, царапая когтями бесценную раму, сидела большая взъерошенная ворона.
— Ты откуда взялась? — опешил Сен-Жермен. — А ну, пошла отсюда! Кыш! Кыш!
Птица тяжело взлетела и заметалась под потолком, хлопая крыльями и раздраженно каркая. Затем опустилась на письменный стол, сбросив на пол пачку деловых бумаг, и с любопытством уставилась на человека.
— Брысь, зараза! — возмутился граф, открыл окно и замахал на ворону руками.
Та снова сердито заорала и, нарезав пару кругов по комнате, вылетела на улицу.
— Вот мерзкая тварь! — воскликнул Сен-Жермен, разглядывая большое белое пятно на рукаве дорогого пиджака.
Эпилог
Стоял один из первых по-настоящему жарких летних дней. Город, еще не успевший раскалиться добела, с наслаждением купался в лучах солнца, пятна света и тени от крон деревьев превращали асфальт в пестрый ковер, а восторженное воробьиное чириканье заглушало шум автомобилей.
Алексей неторопливо шел по бульвару и, жмурясь от удовольствия, вдыхал прогретый солнцем воздух, пахнущий молодой травой. Настроение было прекрасное. Последний экзамен сдан, сессия осталась позади, так же, как и казавшийся бесконечным учебный год. Правда, впереди еще практика, которую молодой человек хотел пройти в Петербурге. В качестве специализации он выбрал историю XVIII века, и даже послал запрос в несколько питерских музеев. Ответ пока не пришел, но Алексей не терял надежды.