Выберем любой луч и будем двигаться прочь от центра, пока субъект не начнет подавать признаки жизни. Пусть это будет луч времени. Мы же о времени с вами беседуем. В нуле (и его окрестности) субъект никак не реагирует, то есть его реакция постоянно равна нулю. Но вдали от нуля поведение субъекта будет зависеть от времени.
Рис. 7.1. Оси Эдипа (Э готическое) и Хроноса (Х готическое). В этой области между двумя крайностями нам и предстоит работать…
Для конкретного понимания это слишком абстрактно. В мире все зависит от времени! Понятное дело, что психическая активность – не исключение. Даже в нуле с ней что-то происходит, просто мы этого не можем наблюдать. Как же определить, какая степень темпоральности нас интересует? Любая? Нет, не слишком малая. То есть любая, лишь бы значительная и заметная? Снова нет. В этом нам опять поможет предельный случай.
Доведем зависимость от времени до абсурда. Пусть у субъекта каждый день разное настроение. Это патология? Еще нет. Хорошо. пусть теперь настроение меняется все быстрее и быстрее, перепады все резче и резче. Такой субъект уже не может управлять собой и своей активностью. Вновь происходит распад коммуникации, но уже не в нуле, а на бесконечности, которая утягивает субъекта все дальше и дальше, в еще более глубокую бесконечность.
Как это выглядит со стороны? На один и тот же стимул субъект каждый раз реагирует по-разному. Человек игнорирует свой предыдущий опыт и не может даже приблизительно прогнозировать свое состояние. Содержание и сила реакции выбираются случайно, не соизмеряются с содержанием и силой стимула. В нуле реакция не зависела ни от стимула, ни от времени. Сейчас (на бесконечности луча) реакция всецело зависит от физического времени – и только от него. Стимул по-прежнему не учитывается. Это самая любимая «болезнь» творческих людей: биполярно-аффективные расстройства (БАР). Только в гораздо более тяжелой форме.
Существует несколько больших классов БАР, по которым пациенты послушно распределяются. О единичных коммуникациях и о наших любимых представлениях здесь говорить нельзя. И не нужно. При биполярочке у пациента «скачет» вся психика. Поэтому БАР классифицируют по частоте и амплитуде колебаний общего состояния пациента (рис. 7.2). Углубляться в этот вопрос мы не будем – это не учебник по психиатрии или патопсихологии. Интересующихся отсылаем к блогу некоего FYI[67], где собраны хорошие обзорные статьи по биохимии, психиатрии, диетологии.
Воздадим дань уважения и Эдипу. Как мы относимся к ценным объектам? Хорошо относимся. А к очень ценным как? Амбивалентно. Мы их и любим, и ненавидим. Тянемся к ним, но всегда норовим убежать. Берем с них пример и так увлекаемся, что начинаем соперничать. Нам нравится зависеть от ценных объектов, но при первой возможности мы начинаем борьбу за независимость. Все эти противоречивые влечения сплетаются в единый комплекс вокруг значимых для нас людей. Все «объектные» комплексы строятся по образцу Эдипова комплекса, который каждый из нас когда-то успешно преодолел и разрушил. Каждый ли?
Рис. 7.2. Как меняется настроение при разных биполярных аффективных расстройствах. Источник: ЖЖ пользователя C0NTEMPLATOR. Ссылка: http://c0ntemplator.livejournal.com/16393.html
И это главный вопрос, который позволит прочертить второй луч. Эдип испытывает инфантильную психику на прочность, потому что амбивалентность не заложена в нас эволюцией! Ребенку нужно время и усилия, чтобы понять: один объект может быть и хорошим, и плохим. Это колоссальное испытание для психики, рубеж развития. Не все его преодолевают…
Если провал Эдипова испытания прошел по каким-то органическим, врожденным причинам, это явно не психоаналитический случай, это самая настоящая патология. Академическая психиатрия в этом вопросе не брезгует открыто обращаться к психоаналитическим теориям[68]. Некоторые психические патологии рассматриваются как невозможность смириться с амбивалентностью, как капитуляция перед противоречиями. Снова диалектика.
Что делает нездоровый субъект с объектом, который приносит то удовольствие, то неудовольствие? Первый вариант: расщепляет объект на очень хороший и очень плохой. Потом очень хороший объект становится идеальным, а очень плохой превращается в жуткого всемогущего преследователя. Распад на этом не заканчивается, и каждый осколок дробится на еще более мелкие и еще более нереальные. В конце концов распаду подвергаются основные психические функции, у субъекта исчезает способность к целостному восприятию себя и реальности. Такой вот раскол разума или (буквально с греческого) шизис (σχίζω) френоса (φρήν), шизофрения.
Полезно помнить, что в психиатрии много разных видов шизофрении, каждый со своими заморочками и особенностями. Объединяет их одно – неотвратимое нарастание полного распада: коллапс субъекта, обнуление всякой коммуникации. Ноль остался на месте, а что с бесконечностью?
Второй вариант: объект остается целостным, но к нему постоянно меняется отношение. Субъект не может сразу испытывать пару противоречивых чувств, поэтому чередует их. Метания между чувствами столь хаотичны и интенсивны, что за ними сам объект теряется. Причина амбивалентного отношения ускользает от субъекта. От субъекта, но не от вас. Вы помните, в чем причина амбивалентности? В том, что объект был очень ценным для психики. Если амбивалентность возникает по любому поводу, получается, что все объекты вокруг внезапно стали ценными. Случайный прохожий, собственный палец, обеденный стол – любой элемент реальности вызывает бурную реакцию, вихрь стремительно чередующихся противоположных чувств. Так возникают различные виды чувственного бреда (где в основе бреда лежит не конкретный сюжет, а «необычное» восприятие реальности). Например, синдром Котара, когда человек буквально физически ощущает, как гниют его органы.
Вот такие страсти происходят, когда своих крайностей достигают отношения с Эдипом или Хроносом. С одной стороны – абсолютный нуль, черная дыра, в которой теряется последний отблеск реальности. С другой стороны – дурная бесконечность, хаос неуправляемых аффектов (рис. 7.1). Эти пределы бесконечно далеки от психоанализа. Мы не собираемся устраивать туда экспедиции. Но между двумя патологическими крайностями раскинулась интересующая нас область, где ютятся неврозы и психозы, где гордо ходит адаптивность, где в загончиках сидят психопатии.
Задав абсолютный ноль и нарисовав оси, мы сконструировали пространство. Будем сразу рисовать реакцию субъекта на всевозможные стимулы? Неподъемная задача. Начнем рисунок с аккуратных мазков – вновь воспользуемся нашим любимым приемом.
Возьмем представление, страдающее психопатией. Да-да. Будем говорить о психопатичности отдельных представлений, но не всего субъекта.
Что за фокусы такие? Променять целого человека на маленькую точку в психическом пространстве!
И ради чего? Чтобы поставить этой беззащитной точечке диагноз? Беззащитной, значит? Ну-ну. Сейчас вы увидите, во что эта беззащитная точка может превратить вашу жизнь.
В чем заключается психопатичность представления? В его дезадаптивности, то есть невозможности поменять свою психическую роль, свои динамические и структурные свойства. И здесь вы уже сами обо всем догадались. Из всевозможных свойств и ролей нас интересует участие представления в комплексах. Мы даже оси нарисовали так, чтобы сделать срез многомерного психического пространства по плоскости двух комплексов: Эдипа и Хроноса.
Вот такой элементарный переход от психологии к психоанализу, от субъекта к представлению. Представление психопатично, если не может сбежать из сферы влияния комплекса (или нескольких комплексов). Напомним, что по образцу изначальных, «аутентичных» Эдипова и Хронотического комплексов в психике постоянно возникают и рушатся множество мелких конструкций.
Безусловно, принадлежность к комплексу сказывается на динамике либидо. Энергия представления, запертого в комплексе, меняется строго определенным образом. Это изменение и называется откликом представления. Откликом на что? На любое внешнее воздействие, включая коммуникацию.
Для самого представления внешним является весь комплекс, поэтому мы вспоминаем прошлую главу. Попадание в конфликтную ситуацию пробуждает в бессознательном комплексный механизм, у которого уже готово решение конфликта. Таким образом, на уровне отдельного представления, можно вообще забить на коммуникацию – взаимодействие с внешним миром происходит через призму комплекса. Ничего сложного, мы просто пользуемся динамическим аспектом (4.3) и выбираем границы системы наиболее удобным образом.
Итак, у представления есть энергия, она изменяется под влиянием комплексов. С формами психосексуальной энергии вы уже знакомы. С комплексами – тоже. Осталось их сопоставить.
7.3. Флирт для Эдипа с оркестром
Начнем с Эдипова комплекса, потому что старших нужно уважать. Его противоречия вертятся вокруг механизма идентификации (σ-9) с ценным объектом. Идентификация – это соперничество плюс подражание. Подражая поведению авторитетной фигуры, субъект бессознательно надеется стать сильнее и свергнуть кумира. Раб не может свергнуть вождя, пока не увидит в нем обычного (пусть и более успешного) конкурента.
Идентификация осуществляется в два шага.
Во-первых, объекту приписываются уникальные свойства, вплоть до всемогущества. Неудивительно, ведь этот объект приходит в нашу реальность как источник запретов и одновременно гарант удовлетворения наших базовых потребностей. Поэтому психика делегирует ценному представлению (как более надежному и опытному) обязанность по разрядке либидо.
Во-вторых, ценный объект не обманывает ожиданий и избавляет от голода, холода и других источников раздражения. Либидо успешно отводится от представления. Если нет, то имеет место