— Не то чтобы я против, — опять этот тон при совершенно ровном выражении лица, — но это мой любимый халат.
Щеки тут же опалило жаром, но я сделала вид, что ничего особенного не происходит, хотя мысленно корила себя на все лады: хотела же встать пораньше и все вернуть на места.
— А кухней можно воспользоваться? — спросила вместо оправданий.
Палач с минуту молча рассматривал меня, а потом неожиданно рассмеялся:
— Вставай, Кайлин, нам стоит поговорить.
Не став дожидаться, пока я приду в себя от вида веселящегося Палача, мужчина вышел из комнаты и уже из холла крикнул:
— Жду тебя на кухне, кажется, ты уже знаешь, где она.
Глава 5
Ждет меня там господин Палач или нет, но первой комнатой, куда я отправилась, была ванная. Неумытой да с растрепанными волосами появиться на кухне я не могла себе позволить. И мужчина, который меня там ждет, совершенно не при чем. Если только не учитывать опасения, что мои торчащие во все стороны рыжие волосы могут вызывать у него ненужные ассоциации. А то мало ли, решит еще проверить!
На кухню я пришла уже с заплетенной косой, невозмутимым видом и в черном халате. Судя по дрогнувшей брови на волевом лице, смену халата Палач оценил. А я что? Может, так и было задумано: дымчато-серый на ночь, черный утренний.
— Проходи, Кайлин, я чай завариваю.
Палач и правда стоял у стола и с задумчивым видом помешивал что-то в чайнике. С настолько задумчивым видом, что я даже забеспокоилась и решила вмешаться.
— Чай, говорите, — заглянув в посуду, сморщила нос, — и часто вы такое пьете?
— Нет.
Ответ был краток и сказал мне о многом. Ну, откровенно говоря, я бы тоже не стала это пить. Так и отравиться недолго, особенно если на регулярной основе употреблять варево из такой смеси трав.
— Это кто же вам такой сбор продал? — стоять рядом с хмурым Палачом было не очень комфортно, вдруг он вот сейчас решит, что я слишком много себе позволяю, и выставит меня из своего безопасного пыльного дома.
— Сам смешиваю.
Ой, самостоятельный мужчина на кухне это, оказывается, пострашнее вредных ведьм будет. Еще раз склонившись над чайником, удивилась: эта насколько же надо хотеть чая, чтобы смешать плынь, которая, может, конечно, травка и полезная, но больно уж невкусная, да и помогает она при женских болях, мужчинам так и вовсе только вред несет, если сильно заварить. К ней добавить листья ясины, — ну хорошо, что не ягоды, — которые часто заваривают как основу чая, тут Палач угадал, а также соцветия ляниды, замечательного цветочка с широчайшим спектром использования, но вот именно с плынью она дает эффект кровоостанавливающего средства. На ранку теплым настоем наносишь и минут через пять уже можно работать с пострадавшим местом. В смысле, зашивать глубокие порезы или повязку накладывать на царапины. Но пить вот это?! К слову сказать, еще пару загадочных листьев каких-то растений, плавающих в общем “котле”, я не распознала, а мне было интересно, какая именно трава дает сей очаровательный аромат яблочной гнили.
— Знаете, — осторожно начала я, на всякий случай делая большой шаг в сторону от чудо-варева, — мне кажется, чай это не ваш напиток.
Палач перевел на меня взгляд внимательных темных глаз и тяжело вздохнул.
— Я уже пару месяцев хочу нормальный чай, но…
Вспомнив торговые ряды и людей, что там продают товар, кажется, я начала догадываться в чем дело. Палача боялись, Палача вынужденно уважали, им пугали маленьких непослушных детей, но при этом его ненавидели. Кровавая была у него должность, что ни говори. Вряд ли можно рубить головы и ожидать, что народ Лассаса будет хорошо относиться к тому, кто несет смерть их знакомым, родственникам, детям…
— Мстят? — спросила, хотя это и было очевидно.
— Мелко пакостят, — мужчина вздохнул и, подхватив чайник, вылил все, что в нем было, в ведро.
— А давайте я вам чай заварю из тех травок, что у вас есть. Только сама выберу, что использовать. Хотите?
Выдержать долгий внимательный взгляд, сохраняя благодушное выражение лица, было непросто, мне постоянно казалось, что вот-вот и Палач раскроет мой секрет. Что будет в таком случае, догадаться несложно, и если еще вчера днем я была бы рады принять смерть от его рук, — всяко это было бы лучше, чем достаться на потеху толпе разъяренных мужиков, — то сегодня я предпочла бы сохранить жизнь.
Вместо ответа мужчина указал рукой на несколько мешочков, лежащих на отдельном столе. Отказываться от своих слов я не стала, подошла, засунула нос в каждый, некоторые сразу отодвинула в сторону, парочку чуть было не сунула себе в карман мужского халата, — ну просто там так идеально высушены были весенние травки, как не каждая ведьма умеет сушить, — а вот три мешочка взяла и переложила на стол ближе к Палачу.
— Вот эти можно смело использовать хоть все вместе, хоть каждый по отдельности, и будет вкусно.
— Уверена? — мужчина окинул скептическим взглядом то, что я отобрала, но даже не дернулся, чтобы посмотреть, о каких травах я говорю.
— Ну вот сейчас заварю и узнаем.
Быстро сполоснув чайник, засыпала в него по щепотке трав из двух мешочков и щедрой рукой добавила листья ясины, накрыла крышкой и принялась убирать запасы чая. Завязать тесемки, связать три мешочка между собой, чтобы один любитель чая больше не перепутал что с чем смешивать можно, прибрала и те опасные травы, что оставались на другом столе, с сожалением повздыхала над сокровищем весенних трав и только тихий смешок привел меня в чувства.
— Ой, — резко развернувшись к Палачу, я почувствовала, как щеки заливает жаром. Опять, — простите, я не хотела своевольничать…
— Да нет, ты очень органично смотришься, хозяйничая на моей кухне.
— Но это не значит, что я должна была что-то делать без вашего разрешения.
Мне действительно стало стыдно за свое поведение, хотя я и не сделала ничего плохого, но все же при хозяине дома позволять себе такие вольности недопустимо. Еще бы напевать что-нибудь начала, как на своей кухне делала!
— Да, я вижу, что ты очень легко освоилась у меня в гостях, — Палач выразительно посмотрел на очередной свой халат, а я покраснела, кажется, до кончиков пальцев на ногах, — и вот это меня очень удивляет.
— Удивляет, — я вскинула голову, — отчего же?
— Ты как будто не боишься меня.
Палач встал со своего места и подошел к буфету, чтобы взять пару кружек. Я молча наблюдала, как он, передвигаясь по комнате, без лишней суеты и сомнений достает на стол выпечку, кусок закопченного мяса, хлеб, небольшой ломтик сыра. Если вспомнить, что я ночью видела в холодном шкафу, сейчас можно с уверенностью сказать: Палач вытащил все, что можно съесть не готовя. Не жадный он, вот точно нет.
— А я и не боюсь, — ответила, осторожно разливая чай по кружкам, в то время как Палач принялся нарезать мясо.
— Вот это и удивляет. Я привык к другому поведению.
— Что взять с той, кто предпочитает жить на отшибе города, — подняв взгляд, я пожала плечами.
— Вряд ли дело именно в этом.
Я чувствовала на себе пронзительный взгляд, но когда я поставила кружку перед мужчиной, руки не дрогнули. И только заняв свое место напротив него, я смогла уверенно посмотреть в лицо Палачу и признаться:
— Там, — кивок на окно, — страшнее.
Палач молчал. Он долго и задумчиво смотрел на меня, думая о чем-то своем, а я пила чай, довольно прикрыв глаза. Вкусно. Уж в чем-чем, а в том, как заваривать травы, я была специалистом. Ведь почти всю сознательную жизнь занималась именно этим — сбором трав и использованию их в разных ситуациях. В этом была моя сила, сила моей бабки и ее сестры, да и в нашей родовой книге вся ворожба так или иначе была связана с травами. Хотя вру, конечно, импульс силы я могла наложить на что угодно, даже слову придать нужный посыл могла, но с растительным якорем работалось легче.
Не знаю, какие мысли блуждали в голове Палача, может быть, он все никак не мог осознать, что кто-то его не боится так, как он привык, а может, и вовсе думал, как быстрее от меня избавиться, но все изменилось, стоило ему взять в руки кружку и сделать первый глоток.
Откровенно пялиться на него я не хотела, но сквозь ресницы с удовольствием наблюдала, как меняется выражение лица мужчины. Вот он чуть нахмуренный поднимает кружку к губам, делает один глоток и глаза его вдруг удивленно распахиваются, одна бровь приподнимается и… И Палач отпивает следующий глоток чая и жмурится. Уголки губ приподнимаются в еле заметной улыбке, а кружку он уже сжимает двумя руками.
То-то же, а главное, никакого несварения с осложнениями не будет. Уж за это я готова головой ручаться!
Наблюдать за тем, как кто-то наслаждается делом рук твоих, отдельный вид удовольствия, но, к сожалению, чай в кружке был не бесконечным, а вопросов у Палача было много.
— И чем же там, — такой же кивок головы на окно, каким я обозначала наш город, — страшнее, чем в доме убийцы?
— А убийцы ли? — встав, наполнила его кружку новой порцией чая и, немного подумав, соорудила пару бутербродов. — Или просто человека на службе Его Величества?
— А ты думаешь, есть принципиальная разница? — Палач кивком головы обозначил свою благодарность и принял перекус из моих рук. — Ведь как ни крути, а люди во многом правы, руки у меня по локоть в крови.
— В крови, — кивнула, соглашаясь, — в крови убийц, насильников, предателей и прочей дряни, отравляющей улицы городов.
Наблюдать за тем, как кто-то подавился из-за твоих слов, тоже отдельный вид удовольствия. Для меня по крайней мере. Нравится мне ставить людей в тупик своими рассуждениями.
— Ты на вопрос не ответила, — откашлявшись, Палач, видимо, на всякий случай, отложил бутерброд в сторону, — почему ты предпочла остаться у меня, а не вернуться домой?
Теперь настала моя очередь стискивать кружку двумя руками, только в моем случае это было вовсе не от удовольствия.