— Справлюсь сам, — заверил я его, хотя у меня и были некоторые сомнения. Но безвылазно сидеть в комнате мне изрядно надоело. Сунув в карман портмоне с документами и деньгами, я вслед за Дженкинсом выбрался из окна на карниз второго этажа. Окно выходило на задний двор, под нами располагался маленький аккуратный садик с ухоженными цветочными клумбами, между которыми стояли два плетеных кресла-качалки. Сейчас садик был пуст, и только легкий ветерок колыхал выстиранное белье на бельевой веревке. Дженкинс проворно добрался по карнизу до угла дома, спустился по цепи громоотвода, перемахнул через заборчик, отделяющий задний двор дома от переулка, и исчез из виду. Я, стараясь не ступать на больную ногу, последовал его примеру.
Дженкинс ожидал меня в переулке и с готовностью сунул мне в руки какую-то палку — вернее узкую доску двух с половиной футов длиной и с закругленным верхом, подозрительно напоминающую соседский штакетник. Я покрутил ее в руках, но потом решил, что, во-первых, я больше не маршал, а во-вторых, федерального маршала такие мелочи, как оторванные от забора доски, волновать все равно не должны. Во всяком случае, идти с ней было намного удобней.
Мы с Дженкинсом вышли из переулка и направились к гостинице, но успели пройти только два квартала. Потом путь нам преградила толпа — небольшая, в полтора десятка человек, но очень решительно настроенная. Я почувствовал себя довольно неуютно, тем более что на правом бедре не было привычной тяжести кобуры с револьвером.
Дженкинс сделал шаг вперед и приятно улыбнулся.
— Джентльмены, не могли бы вы расступиться? Вы не даете нам пройти.
Толпа зашевелилась, и из нее выступил вперед Уильямс, хозяин гостиницы.
— Вот что, мистер, — сказал он, выпятив грудь с воинственным видом. — Проваливайте-ка вы подальше из нашего города. Финнегана мы вам не отдадим!
— Верно! — поддержал его Сайлас Левитт. — Нечего разевать рот на то, что вам не принадлежит!
Дженкинс улыбнулся еще приятней — у него была очень обаятельная мальчишеская улыбка.
— Вы считаете, что мистер Финнеган является вашей собственностью? Весьма любопытная точка зрения, но я полагаю, что решение должно оставаться за самим мистером Финнеганом.
Я кашлянул.
— Возможно, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?
Дженкинс повернулся ко мне и сунул мне в руки коричневый конверт.
— Мне поручили передать это тебе, Финнеган. Городской совет Доусона приглашает тебя на службу. Там внутри условия — насколько я знаю, довольно неплохие.
Я покрутил конверт в руках и сунул его в карман.
— Спасибо, Дженкинс. Я погляжу на досуге.
Это мое заявление было встречено возгласами негодования.
— Финнеган, ты не можешь просто взять и уехать! — возмущенно воскликнул Уильямс. — Это… это безответственность, вот что это такое! Браун, скажи ему!
Я обернулся. Сзади к нам действительно неторопливо шагал шериф Браун. Подойдя ближе, он невозмутимым взглядом скользнул по моему наряду, состоявшему из исподней рубашки, брюк и одного сапога, на мгновение задержался на штакетине в моих руках, а затем обратился к Уильямсу и остальным:
— В чем тут дело?
— Браун, этот проныра-газетчик из Доусона хочет увести у нас Финнегана! Этого нельзя допустить! Ты обязан вмешаться!
— Что значит — увести? — хладнокровно сказал Браун. — Он вам что, корова?
— Какая разница! Браун, ты должен сделать что-нибудь. Скажи Финнегану!
— Да, скажи, — поддержал его Сайлас. — Тебя он послушает, Браун!
Браун повернулся ко мне, еще раз зорко посмотрел на меня, потом покачал головой.
— И не подумаю. Я не собираюсь вмешиваться, Уильямс. Если Финнеган действительно решил перебраться в Доусон, я могу только пожелать ему удачи.
Толпа возбужденно забурлила. Уильямс потрясенно хватал ртом воздух.
— И это после того, как я отдал за тебя свой голос! Браун, мы выбрали тебя шерифом для того, чтобы ты защищал наш город и его интересы, а ты берешь и наносишь нам хладнокровный удар в спину! Если Финнеган уедет из нашего города, это будет катастрофа! Над нами начнет смеяться вся округа!
— Обязательно начнет, — вставил Дженкинс, лучезарно улыбаясь. — Я лично об этом позабочусь. У меня уже все подготовлено — и статья, и фотографии. Особенно хорошо получился помощник маршала на фоне собственного надгробия.
— Ты слышал это, Браун? И ты готов бросить Солти-Спрингс на растерзание продажной прессе? Где твое чувство патриотизма? Где твоя лояльность перед избирателями?
Браун нахмурился.
— Ну вот что, — сказал он. — Куда там Финнеган уезжает, это его личное дело. После всего, что случилось, вы должны быть ему благодарны уже за то, что он решил не марать о вас руки и просто послал к черту. Вы обходились с парнем хуже, чем с бродячей собакой, и если эта история и впрямь попадет в газеты, то поделом вам, да и мне тоже. А если моим избирателям это не по вкусу — пускай ищут себе нового дурака на должность шерифа. Я подам в отставку, а вы сами разбирайтесь со своими проблемами как хотите.
Люди притихли и начали обеспокоенно переглядываться.
— Браун, ну зачем же так горячиться, — просительно протянул Уильямс. — Я ничего такого не имел в виду. Ни в коем случае не надо подавать в отставку. Конечно же, мы все тебя очень уважаем и ценим… и Финнеган тоже тебя уважает. Ты мог бы просто поговорить с ним…
— Я сказал — нет. А теперь давайте-ка расходитесь, покуда я не арестовал вас за создание помех уличному движению.
Когда дорога опустела и Браун, кивнув мне на прощание, развернулся и зашагал в сторону своего участка, я обернулся к Дженкинсу и протянул ему конверт.
— Спасибо за предложение. Но я не могу его принять. Мое место здесь.
Я думал, он будет спорить, но юный журналист лишь со скорбным видом покачал головой.
— Что ж, решать тебе, Финнеган. Если ты твердо намерен остаться в городе, который умудрился заживо тебя похоронить, — это твое дело. Но ты можешь хотя бы объяснить — почему?
Я пожал плечами.
— Я и сам толком не знаю. Но я вдруг понял, что без них мне будет очень-очень скучно. Как и им без меня, наверное.
Дженкинс повертел конверт в руках, порвал его на кусочки и пустил их по ветру.
— Эх, плакали мои комиссионные!
Я уставился на него в восхищении.
— Доусон что, обещал тебе денег, если ты обстряпаешь это дельце?
— А ты как думал, Финнеган? Дружба дружбой, а деловой интерес — деловым интересом. Так и быть, прощу тебя, если угостишь меня обедом в местном кабаке. Есть охота — сил нет, а в кармане двадцать пять центов и обратный билет до Доусона.
Я засмеялся и хлопнул его по спине.
— Пойдем, бедолага, накормлю. Только сперва заглянем в лавку к Питерсу. В «Последнем глотке Финнегана» не слишком высокие стандарты, но хотя бы рубашка на человеке должна быть.
Дженкинс усмехнулся и указал на Сайласа Левитта, который как раз с помощью небольшого ломика отдирал табличку, воспрещающую вход в его заведение несовершеннолетним, цветным и Финнегану.
— Они не просто невысокие, они на глазах падают все ниже. Нам лучше поторопиться, мало ли что будет дальше.
Эпилог
Я перекинул ногу через круп чубарого и сполз животом по его боку, придерживаясь левой рукой за рожок. Моя нога уже поджила, и лубки с нее сняли, но наступать на нее по-прежнему было больно, и доктор велел беречь ее и нагружать осторожно и постепенно. Стараясь не хромать, я подошел к калитке в аккуратном заборчике из беленого штакетника, открыл ее, прошел по посыпанной песком дорожке к входной двери и потянул шнур звонка.
— Доброе утро, миссис Брэди, — сказал я хозяйке дома, когда она открыла передо мной дверь. — Майк и Томми дома?
Энни Брэди поджала губы.
— Зачем ты пришел, Патрик? Оставь в покое нашу семью! Что тебе здесь нужно?
— Прости, Энни. Но это наши мужские дела, и тебя они не касаются. Где Майкл?
— Патрик, прошу тебя, пожалуйста, уходи!
— Не могу, Энни. Извини.
За ее спиной послышались шаги. Майкл аккуратно положил ладонь ей на плечо и мягко подтолкнул в сторону.
— Энни, милая, ты иди. Это наши мужские дела. Я поговорю с ним. Пат, ты пришел за Томми?
— Да. Если ты, конечно, не возражаешь.
— Как я могу? Он целый месяц только и твердит о том, как его друг Финнеган приедет за ним и вы будете вместе стрелять по банкам. Подожди, я сейчас приведу его.
Топот босых пяток по доскам пола и пронзительный вопль апача на тропе войны подсказали, что никого приводить не надо. Томми с размаху влетел в меня, едва не сбив с ног, и повис у меня на шее.
— Пат! Ну наконец-то! Я тебя уже сто лет жду! Ты дашь мне пострелять из своего кольта? Пап, я говорил тебе, что Финнеган приедет, а ты не верил! Пат, мы сейчас поедем на наше место, да? Помнишь, где мы всегда с тобой стреляли?
— Разумеется. Беги седлай своего Пинто.
— Пат, а давай возьмем с собой удочки? Там есть ручей, я тебе покажу! И в нем водится форель, я сам видел! Честно!
— Почему бы и нет, Томми. Только знаешь что…
Я бросил взгляд на Майка и усмехнулся.
— Я думаю, нам понадобятся три удочки. Поедешь с нами, Майк?
Он вздрогнул и впился взглядом мне в лицо. Потом в его глазах мелькнула тень робкой надежды.
— Ты… серьезно, Пат?
Я подмигнул ему.
— Если жена тебя отпустит до вечера. Мы-то с Томми холостяки. Захвати кольт — тряхнешь стариной вместе с нами. Если, конечно, не забыл, за какой конец его полагается держать.
Несмелая улыбка осветила его загорелое лицо. Я протянул ему руку, и он крепко сжал ее и улыбнулся шире, уже по-настоящему, открыто и счастливо.
— Нет, Пат. Не забыл. Не забыл!