Из-за того, что дом родителей небольшой, отдельной прачечной у нас не было. Стирать приходилось в тяжелом тазу, который хранился за шкафом с полотенцами и запасами мыла. Вытащить эту посудину было тем еще приключением, даже когда ничего не болело, а уж сейчас и вовсе приходилось туго. Щиколотка неприятно ныла, ее я потянула, неосторожно оступившись. Бедро болело вследствие падения, ребра ныли из-за крепкой хватки нежданного спасителя. Душу рвало на части от обиды…
— Нет, стиркой не обойтись! — сдув с лица прядь волос, принялась за дело, закусив от досады губу.
Сейчас бы переодеться в костюм воровки и побегать по крышам. Черт с ними, с кражами, просто ночная прогулка, когда я могу оставить сдержанную Рианну дома и отпустить внутренних демонов на волю, мне бы помогла гораздо больше. Вот только с моими ушибами я, скорее, упаду с карниза нашего дома, чем выполню любимый подъем с переворотом, чтобы забраться на край крыши. Как же меня так угораздило?
Закончив с вещами, развесила их сушиться, а сама отправилась готовить ужин для семьи. Родители сегодня решили сходить в гости к старым друзьям. И еще утром я радовалась, что мама достаточно хорошо себя чувствует, чтобы решиться на прогулку. А сейчас вот, оставшись дома одна, злилась. Не на родителей, на себя. Мне не хватало кого-то, с кем можно было бы поговорить. Может быть, пожаловаться. Как ребенок, честное слово. Признавать правоту многих знакомых, которые утверждали, будто мне пора завести свою семью, я была не готова. Да и как ее завести? Где найти мужчину, который смог бы принять меня со всем прошлым, ошибками и странными привычками? Как довериться кому-либо настолько, чтобы признаться — я не та тихая скромная девушка, какой меня все привыкли видеть. Что мне в этом мире не хватает свободы. Самой обычной, когда я бы смогла себя вести так, как велит сердце, и не переживать, что подумают окружающие.
На Сольгане мне было тесно. Душно. Слишком много правил и ограничений, если бы я не научилась сдерживаться, даже приличную работу не получилось бы найти. Да что там, стоило один раз чуть не умереть под колесами кареты и пройтись под руку с незнакомцем по улице, как меня тут же сравнили с проституткой! Не искать же мужчину из воровского сообщества. Он, конечно, понял бы мою страсть к ночным прогулкам, даже, вероятно, поддержал бы меня в этом, и была бы у нас шикарная парочка, работающая вместе. В горе и в радости, до встречи с секирой Палача. Бред!
Когда нехитрый ужин был готов, я поднялась в свою комнату и, надев старую вязаную кофту и распахнув окно, села на подоконник. Мари как всегда была на месте. Заметив меня, старушка таким привычным жестом поправила шаль на плечах и толкнула створку своего окна.
— Привет, попрыгунья, — соседка прищурила глаза, — тебя кто-то обидел?
— Пустое, Мари, — улыбнулась ее проницательности и уперлась лбом в прохладное стекло, — как у тебя дела, старушка?
— У меня-то? Все по прежнему, никто не попытался выкрасть, руку и сердце не предлагали, к интиму не склоняли. Скукота, одним словом.
— Мари! — признаться, я чуть не выпала из окна от смеха, настолько развеселили слова соседки. — Ну как так можно?
— Что? Думаешь, пора брать дело в свои руки? — она сделала вид, что задумалась. — А знаешь, ты права. Пора уже самой выкрасть, кого нужно, и склонить, как хочется!
С учетом того, что соседка ходила-то с трудом, ее слова были не больше чем насмешкой над своим положением. Поэтому я даже комментировать не стала слова женщины, только покачала головой, не скрывая улыбки.
— Ну вот. Ты улыбаешься, а то не виделись всего пару дней, а ты из счастливой девчонки успела превратиться в бледную расстроенную мышь!
— Мыши не бывают бледными, — фыркнула, — так что не выдумывай.
— Как же не бывают, если я на нее сейчас смотрю? — она всплеснула руками, но тут же стала серьезной. — Может, поделишься со старушкой Мари?
— Нечем делиться, — поморщилась, вспомнив Кайла, — просто в очередной раз убедилась, что совершенно не разбираюсь в людях.
— Глупости, ты прекрасно разбираешься в человеческих душах. Замечаешь то, что другие не видят. Не смей сомневаться в своем чутье, малышка. Если кто-то тебя незаслуженно обидел, а ты не ожидала от него такого, подумай, может, у человека что-то случилось в жизни и причина такого поведения кроется где-то совсем рядом.
— Нет, в этот раз я определенно ошиблась и он… Просто он.
— Какой подлец!
— Ты же даже не знаешь, о ком речь, — распахнув глаза, удивленно посмотрела на соседку.
— Ну ты же сказала “он”, мне этого достаточно. И потом, попрыгунья, подумай, стоит ли печалиться из-за одного проступка человека? Может, все не так, как тебе показалось? А даже если и так, не зацикливайся на плохом. Подумай лучше, что у тебя в жизни есть хорошего. Сельма вон хорошо себя чувствует, видела, как они уходили сегодня из дома. Все такие же влюбленные. Может, наконец-то порошки врачевателей помогут и у тебя появится больше времени на себя.
— Расскажи мне сказку, Мари, — не став спорить и делиться своими тревогами, попросила, как просила раньше. Когда боялась засыпать одна в чужом мире.
Пусть все плохое останется в этом дне. Лучше буду думать о том, что хорошего может случиться завтра!
Вот только, к сожалению, тогда я еще не знала, что все хорошее уже случилось и в ближайшие дни меня ждут новости одна хуже другой…
Родители вернулись в тот вечер такими счастливыми. Мама как будто лет десять сбросила. Никакой усталости и слабости, она с удовольствием сидела с нами на кухне и эмоционально рассказывала, как они провели время в гостях у старых друзей. На легкую бледность я даже не обратила внимания. В сравнении с обычно пепельно-серым цветом лица это было так незначительно. Мы с папой не могли нарадоваться, наблюдая за Сельмой. Полная жизни, она строила планы на ближайшие месяцы и отмахивалась от вопросов о своем самочувствии.
— Ну что вы заладили? Я себя отлично чувствую, только ноги немного дрожат, давно не гуляла пешком.
Это было немного странно и на лице папы, после того как Сельма ушла наверх, я увидела отражение своей тревоги.
— Как думаешь, может, лечение наконец-то подействовало? Доктор Кларк в последний раз говорил, что усилил препарат нашей дорогой Сельмы.
— Может быть.
Закусив губу, я посмотрела в сторону лестницы.
— Она и правда выглядит почти здоровой, я уже и забыла, когда мама так хорошо себя чувствовала.
— И я, — Майкл протянув руку, аккуратно сжал мои пальцы, — но мы же не теряли веры. И возможно… Может быть, Светлая Богиня нас наконец-то услышала?
— Посмотрим, — скрывая истинное отношения к двум местным Богам, улыбнулась отцу, — но хочется верить, что темное время для нашей семьи закончится и нас ждет впереди много хороших новостей.
На этой ноте, обменявшись ободряющими улыбками, мы расстались до утра. Вот только вместо того, чтобы проснуться утром и как всегда собираться на работу, я вскочила от стука в дверь.
Скатившись с кровати, как была с растрепанными волосами и в ночной рубашке, помчалась открывать. Ведь стучать ко мне могли только родители, а если учитывать, что рассвет еще не настал, становилось очевидным, что что-то случилось.
На пороге стоял Майкл с полным отчаянья взглядом.
— Катерина…
Впервые за все время, с тех пор как Майкл стал моим раприатом, он обратился ко мне именем, подаренным настоящими родителями.
— Па?
Одного взгляда хватило, чтобы понять — Майкл боится. Что-то так сильно испугало взрослого мужчину, повидавшего за свою жизнь так много, который сейчас смотрел на меня взглядом потерянного ребенка в надежде на помощь. Его руки беспокойно трогали волосы, он неуверенно переминался с ноги на ногу, а взгляд то и дело ускользал в сторону, чтобы потом вновь вернуться ко мне. До такого состояния его могло довести только одно.
— Что с мамой?
— Она не просыпается, Катерина, я не знаю, что делать!
Вместо множества вопросов, которые испуганной стайкой закружили у меня в голове, я протиснулась мимо отца в коридор и кинулась в спальню родителей.
Маму я нашла на кровати. И слава Богам, она была жива. Но вот ее состояние… Это было поистине страшно.
Женщина раскинулась на матрасе. Правая рука свисала с краю, и это даже со стороны было неудобным, но Сельма не делала ничего, чтобы изменить позу. Ноги лежали прямо и выглядели напряженными, будто сведенные судорогой, вторая рука крепко сжимала простынь, а голова металась из стороны в сторону. Хриплые стоны почти непрерывно срывались с ее губ, а когда я положила ладонь на лоб женщины, он оказался в холодном поту. Она и сама вся была ледяной.
— Катерина… Риночка, дочка, что с ней?
— Не знаю, — ответила, не прекращая дотрагиваться до открытых участков кожи матери, — ей плохо. Давно она в таком состоянии?
— Не уверен, я проснулся из-за этих жутких звуков. Сельма всегда спала тихо, ты же знаешь, даже дыхания было не слышно, а тут… Что нам делать?
— Бежать за врачом, — поднимаясь на ноги, резко обернулась, — срочно.
— Да-да, конечно, я сейчас!
Майкл суетливо принялся оглядываться, будто и правда сам собрался мчаться в ночи за ближайшим доктором. Боги, он и правда как ребенок, совсем растерялся и не может собраться.
— Пап, оставайся с ней. Набери воды, оботри лицо и руки. Я быстрее приведу врача.
— И правда, ты моложе, у тебя ноги быстрые. Ты справишься.
Больше не обращая на меня внимания, Майкл взял кувшин с прикроватной тумбочки и, достав чистый носовой платок, осторожно опустился на колени у кровати Сельмы.
— Милая, ну как же ты так? Сейчас, сейчас мы тебя умоем. Врача ты встретишь красавицей. Тебе же всегда было важно, чтобы никто не видел, как тебе плохо. Я позабочусь, Сельма, обещаю, все будет, как ты любишь, не переживай! Ты же знаешь нашу Рину, она все может и тебе помочь сможет. А я здесь, с тобой.
Голос отца, дрожащий и слабый, сопровождал меня не только в доме, пока я резкими движениями надевала платье и, схватив плащ, бежала вниз, но и звучал у меня в голове всю дорогу до дома доктора Кларка. Благо на улице в предрассветные часы было безлюдно, только лай редких собак и шуршание крыс по углам создавали видимость жизни в городе. А воры… На них я не обращала внимания. Хотя прекрасно чувствовала, что меня сопровождает кто-то из ночных братьев. Слава Темному, у незнакомца хватило ума не соваться к быстро бегущей девушке. В конце концов, сейчас я могла бы и напасть. Исключительно в целях самозащиты. Играть в игры не было времени, но обувая сапоги от костюма воровки, я не подумала, что бесшумное передвижение по мостовым может кого-то заинтересовать. Просто бегать в обуви на низком каблуке мне было бы неудобно, нога все еще неприятно ныла, а иногда я и вовсе шипела от боли, когда бедро неожиданно простреливало из-за слишком резких движений. Хорошо хоть лодыжка не подвела.