— Ты уснула! — всплеснув руками, Марго недовольно посмотрела на Марью. — И я тебе уже много раз об этом говорила!
–Знаю я, что ты говорила. А вот Сэтушка мне другое рассказывал!
— Сэтушка твой без языка рискует остаться, так меня подставить!
Марго с Марьей с головой погрузились в новый виток спора.
— И вот с одной стороны, я как мать должна возмутиться, ведь это угроза здоровью моего сына, — наклонившись ко мне, шепнула Кайлин, — но с другой, Сэт сам виноват, и я очень понимаю Маргаритку. Если бы Дэвид такое проделал, ему бы не поздоровилось!
— Вы ведьма. Сомневаюсь, что ваш муж стал бы так рисковать.
Кайлин мне нравилась. С ней было как-то спокойно и уютно. Хотя у нее, конечно, был довольно строгий характер. И немудрено, наверное, воспитывать троих чрезмерно одаренных детей было не так-то и просто. А еще и у мужа работа… Сложная. Станешь тут и строгой, и временами жесткой.
— Хах, если бы Дэвида пугала моя ведьмовская сила, он бы не женился на мне. Но ему нравится говорить, что у него в доме живет личная ведьма.
— У вас замечательная семья, — улыбнулась матери Кайла.
— Да, и ты уже ее часть…
— Марго, ты посмотри, я тут жалуюсь, а они даже не слушают меня! — Марья заговорила максимально громко в попытке привлечь внимание. И таки привлекла!
— Вредина эксклюзивная, чем ты опять недовольна?
Голос Кайла заставил меня выпрямиться на стуле и даже отложить яблоко в сторону. Кайлин, видя это, хитро улыбнулась. Она знала, что у нас все непросто, но мудро не вмешивалась.
— Кайл! Кайл, ты не представляешь, что произошло-о!
Марья была той еще актрисой и сейчас, кажется, настал ее звездный час. Это же подтвердила Марго, присаживаясь рядом с нами:
— Ну все, сейчас она будет жаловаться любимому другу на несправедливость мира и рассказывать, как ее смертельно обидели. Кажется, в этот раз ее успокоит только твой сын, Кайлин. Видят Боги, я больше не могу слушать, какая я плохая. А все из-за знакомства с той книгой из лавки сладостей. Марья вбила себе в голову, будто с ней обращаются хуже, и впала в депрессию. Сил моих нет. Могла бы, напоила ее успокоительным. Но она ведь бдит!
— Не обращай внимания, сейчас она выговорится, Кайл ее пожалеет и мир в вашем доме восстановится.
И Кайл выслушал. Подхватил на руки Марью и внимательно слушал каждую ее претензию, каждую жалобу, все, чем она готова была поделиться. Выслушал и даже предложил решение проблемы, которое, к слову, не понравилось ни мне, ни Маргарите, ни даже Тьме.
А вот нечего было предлагать забрать ее в свой дом и целыми днями носить на руках, потому что таких хороших эксклюзивных девочек нужно носить только на руках!
Почему была возмущена Марго, я даже разбираться не стала. Как и обращать внимание на показавшуюся Тьму. Я просто с укором смотрела на Фрейзера, в то время как сама с ужасом осознавала простую истину — я ревную. Глупо ревную к дурацкой книге!
Домой мы с Кайлом возвращались вместе. Одни. Без Марьи! Хотя у нее хватало наглости настаивать на совместных экспериментах. Кайл отчего-то шел крайне довольный и то и дело посматривал на меня, не скрывая улыбки. Я же не могла сдержаться и пыхтела всю дорогу. Как же такое могло получиться, что я приревновала невыносимого Фрейзера к книге? Совсем с ума сошла, видимо!
В дом Кайла мы заходили, когда на улице миновал полдень. Откровенно говоря, я успела полюбить этот мрачный особняк из темного камня. И пусть он стоял на самом краю улицы, максимально близко к лесу, пусть в соседях были заносчивые представители знати, которым даже чтобы поздороваться, нужно было приложить усилия, сам дом мне очень нравился. Возможно, ему чуточку не хватало ярких пятен в оформлении комнат, но в остальном мне здесь было комфортно. Да и Тьма, снующая из комнаты в комнату, проверяя “свои” владения, смотрелась здесь очень органично. Хотя самой любимой комнатой стал для меня кабинет Кайла. У него была особая атмосфера и вообще-то сегодняшний день я собиралась провести именно там. Правда, при этом я была уверена, что рыжий Фрейзер не появится дома до вечера, и что делать теперь, даже не знала.
Скинув облегченный плащ, — все же в Кронте весна начиналась чуточку раньше, — даже не успела повесить его, как Кайл самым наглым образом прижал меня к своей груди.
— Ты что творишь, Фрейзер? — попыталась я вывернуться из его рук.
— Такая забавная, — фыркнул он мне в макушку, — всю дорогу шла, пыхтела. Даже походка стала более строгой. Рина, когда ты уже прекратишь дуться на меня?
— Дуться, я? А ну-ка, отпусти!
Чуть сильнее дернувшись, я оказалась на воле, но не стала убегать от Кайла. Вместо этого обернулась к нему и даже привстала на носочки, чтобы быть повыше. Еще бы пару сантиметров и мы соприкасались бы носами.
— Я не дуюсь, понятно тебе? Я просто не могу смириться с тем, что ты вмешиваешься в мою жизнь и принимаешь за меня решения!
— Нет, ты просто пыхтишь, как маленький котенок. И от этого нравишься мне еще больше.
Улыбнувшись плутоватой улыбкой, Фрейзер чуть наклонился и потерся об меня носом. И при этом еще и прищурился, будто от удовольствия. Нет, вы посмотрите на него! Какая неслыханная наглость!
— Не надо так делать! И вообще, чего ты сегодня такой подозрительно довольный, м-м-м?
— Я не довольный, — он пожал плечами, не отводя от меня своего темного взгляда, — я влюбленный мужчина, который теперь точно знает, что, как минимум, не безразличен девушке, о которой мечтает. Мне есть чему радоваться.
— Что-о? Пфф, Фрейзер, откуда такие нелепые мысли в твоей голове?
— Потому что ты сегодня ревновала, Рина. Ревновала к самой настоящей книге. К справочнику с рецептами. Да, Марья, конечно, необычная. Но по сути она книга. А ты ревновала к ней, будто и правда увидела соперницу. Теперь ты лучше понимаешь меня. И тебе, оказывается, не чуждо дурацкое чувство, которое толкает на идиотские поступки. Сложно себя контролировать, не так ли, маленькая воровка?
Черт, черт, черт! Ну почему он такой догадливый? А еще самоуверенный и красивый? Темный Бог, это все твои проделки. Мужчина не имеет права быть таким. Это против всех правил!
— Судя по недовольному выражению на твоем очаровательном личике, я прав.
Кайл снова обнял меня и, не давая времени опомниться, поцеловал. И поцелуй этот сводил с ума так же, как и прошлый.
В ушах шумело, ноги подгибались, а гордость уступила место нежности. Мои руки давно уже отчаянно цеплялись за крепкие плечи, а я сама выгибалась навстречу невыносимому мужчине, отвечая на поцелуй со всей возможной отдачей.
Постепенно поцелуй стал медленнее, спокойнее… Пока не закончился мягкими прикосновениями мужских губ к моему подбородку, щекам, скулам, закрытым векам.
— Подумай, от чего ты бежишь, Рина. Я тебе не враг. Вовсе нет. И, думаю, глупо отказываться от любви, тем более что она взаимна.
Его слова — как ушат ледяной воды на голову. Остудили. Взбодрили. Разозлили… Но главное — напугали.
Именно поэтому я, ничего не отвечая, развернувшись, убежала. Как самая обычная трусиха. Которая бежит не от проблемы, от самой себя. Далеко бежать не пришлось. Всего лишь на второй этаж, в свою комнату. Закрыть дверь на ключ и остаться одной. Мне о многом нужно было подумать, но в первую очередь необходимо успокоиться. Сев на край кровати, я прикрыла глаза и зачем-то дотронулась чуть дрожащими пальцами до горящих после поцелуя губ.
— Глупая-глупая Катя. Когда же ты стала такой трусихой?
Просидев в тишине несколько часов, я вспоминала. Вспоминала свой родной дом. Родителей. Занятия гимнастикой и то, как я оказалась в Сольгане. Всю свою жизнь здесь и, конечно же, знакомство с Кайлом.
Тьма приходила ко мне в спальню, но поняв, что я на нее не реагирую и ничего не делаю, ушла. Может быть, пошла ругаться с Фрейзером, а может, ей просто стало скучно со мной. Не знаю. Мне было не до нее. Я приняла решение. Сложное для меня, но, надеюсь, правильное. Прав Кайл. Хватит бегать. Открыв шкаф, нашла коробку с вещами с Земли. Кажется, пришло время рассказать свою историю.
Переодевшись в легкое домашнее платье, подхватила коробку и вышла из спальни. За окном опустилась ночь. Кажется, я пропустила обед, как, впрочем, и ужин. Но есть совершенно не хотелось.
В доме было тихо. Постояв в коридоре второго этажа, поняла, что в спальню к Кайлу я идти не рискну, поэтому отправилась в кабинет. Даже если Фрейзер сегодня там не появится, я с удовольствием посижу в его любимом кресле, — я не виновата, что оно самое удобное, — и полюбуюсь видом из окна. В этой комнате мне всегда становилось спокойно. Сегодня спокойствие мне явно не помешает.
Оставив коробку на краю стола, налила из графина свежей воды и заняла кресло. Отчего-то я была уверена, что Кайл обязательно появится, мне нужно просто подождать. И может быть, немного пофантазировать.
Кайл пришел спустя час. Я даже не посмотрела в его сторону, увлеченная рассматриванием игры света и тени на подоконнике. Прошел мимо меня, тихо хмыкнул, подошел к бару. В его руках звякнул графин. Кайлу ничего не оставалось, кроме как занять или кресло рядом с торшером, или сесть на софу и остаться в стороне.
Выбрав кресло, он с удобством расположился, вытянув ноги на небольшой пуф.
Его взгляд я буквально чувствовала. Но это ощущение не раздражало, наоборот. Так мне было спокойнее. Уютнее. Приняв решение, я будто отпустила все свои страхи и сейчас могла в полной мере насладиться вниманием красивого сильного мужчины. Его особенным отношением ко мне.
— Знаешь, — когда стрелка часов миновала полночь, начала говорить, — в детстве я всегда мечтала, как вырасту, встречу своего мужчину, влюблюсь, выйду замуж. У меня перед глазами был прекрасный пример. Родители любили друг друга. Как же сильно они любили, ты не представляешь. Но их чувства не мешали им любить меня, просто их чувства хватало на всю семью. Я говорю не про Сельму с Майклом. В отличие от них, мои родные родители не зацикливались друг на друге. Они готовы были впустить в свой созданный мирок многих. Родственников, друзей, детей. К сожалению, я плохо помню, как они выглядели. Только общие черты. Папа был высокий и темноволосый. Его часто с медведем сравнивали. Мощный. А еще очень добрый, теплый. С глубоким голосом и очень внимательным взглядом. Мама рядом с ним была будто тростинка. Тонкая, легкая. Она много лет занималась танцами, поэтому была очень гибкой, с красивой осанкой. Я помню ее ласковую улыбку, аромат ванили и мягкие прикосновения ее рук. Я очень любила их. И сейчас люблю. Но, к сожалению, годы, проведенные в вашем мире, постепенно стирают из памяти образ родных мне людей. У меня же не осталось от них ничего.